Дом, где исполняются мечты - Алюшина Татьяна Александровна. Страница 21

— Это точно! Веселей! — прислушалась к призыву и согласилась Инга. — И разнообразней! Свиньи за порядком следят, Геля от мамаши на картинге по углам прячется, а мы с Федькой с тистами подвизаемся! Комедь!

Стрельцов хохотал, изо всех сил стараясь делать это потише, помня о спящих. Ему удавалось, потише-то, но с большим трудом, так забавно, ярко, в лицах и деталях рассказывала Инга.

— Анфиса Потаповна права! — утирая слезы смешливые, крутя головой, сквозь хохот нес Игнат.

— Что самое неприятное, она всегда права! — пожаловалась, смеясь, Инга. — Ну, в большинстве случаев.

— А почему у них такое противостояние с Ангелиной Павловной? — отсмеявшись, поинтересовался Стрельцов.

— Я бы не назвала это противостоянием. Просто мама, как бы точнее сказать, — она покрутила легонько головой, подбирая определение, — весьма своеобразная. Она всегда играет: и на сцене, и в жизни. Особенно в жизни, так как ролей у нее мало и никогда не было главных, вот она и добирает актерства в быту. Отец, дедушка Павел, любил ее без меры и баловал ужасно, потакал капризам и желаниям, а Фенечка героически с этим боролась. Мамулька очень добрая, далеко не глупая, и сильная, и интересная, но ей так удобней — вечная инфантильная девочка. А вот актриса, к сожалению, посредственная. Фенечка говорит: «Дарование есть, а талант приходится изображать». Вот они и буцкаются по жизни: Фенечка не теряет надежды заставить ее быть самой собой, а маму устраивает роль непонятой дочери, над которой постоянно издевается мать. Но я сильно подозреваю, что маме нравятся все эти бабушкины насмешки язвительные, потому что не дают расслабляться, держат в постоянном тонусе. Они никогда в жизни серьезно не ругались. А когда десять лет назад умер дедушка, Фенечка слегла от горя. Так мама ее на ноги поставила. Не отходила от постели, по врачам возила, следила за курсом лечения, отказалась от всех спектаклей и занималась только ею.

Инга тогда поражалась силе и упорству мамы. С какой уверенностью и настойчивостью, без паники, без сомнений она выхаживала Фенечку.

Мама всегда казалась Инге несколько поверхностной, несерьезной, как заигравшийся ребенок, не знавший ни в чем отказа. Она и не подозревала в ней такой душевной силы и даже умудрилась, не удержалась, высказала маме вслух свое удивление. А Ангелина Павловна ответила, спокойно улыбаясь:

— Знаешь, дочь, чтобы всю жизнь изображать недооцененный талант, точно оценивая свои способности, вечно играть вторые роли, выдерживать снисходительность и бряцание своими успехами других актеров, требуется иметь нечто непробиваемое внутри.

И Фенечка, уверенно идущая на поправку, на вопрос Инги ответила, удивившись:

— А разве ты не знала, что у Гели характер как кремень? Ты думаешь, я бы позволила себе шутить над ней бесконечно с подковыркой, если бы она была размазней? Да никогда! Геля из породы тех женщин, которые играют, пока есть зритель, готовый терпеть вечный театр, но если случается действительно что-то тяжелое, то тогда они становятся как скала, не победить!

— Ну, вот такие у них отношения. Своеобразные.

— Которые держат в тонусе не только Ангелину Павловну, но и всех вас, как я успел заметить, — поделился наблюдениями Стрельцов.

— Точно, — рассмеялась Инга.

— И тебе это нравится! — утвердил Игнат, рассматривая ее как-то по-особому.

— А то! — продолжала посмеиваться она. — Маркиза говорит, цитирую: «Инга, меня настораживает такая резкая перемена от буйствующей фигами всем девицы к житейской правильности. Не иначе, где-то в тебе черт притаился. Вот как выскочит, боюсь, полетим мы все клочками по закоулочкам!»

— А он притаился? — У Стрельцова аж глаза загорелись!

— А бог его знает! — сделав «загадочное» лицо, интригующе заявила она. — Ты как считаешь, можно орать металлику, сверкать ягодицами из клепаных шорт, а потом стать добропорядочной матроной?

— Верняк, притаился! — заверил серьезно Игнат. — Фенечка ваша не зря опасается, может и бабахнуть!

Они непринужденно баловались словами, Инге невероятно нравилось и дурачиться с ним, и откровенничать, но что-то такое… из иной «оперы» блеснуло у него в глазах, и она почему-то испугалась. Ну, не совсем испугалась — насторожилась в некой форме вопроса-ожидания. Что-то там из женского либидо и отзыва на невербальный мужской призыв. И она заторопилась отступить от начинавшей окутывать ее магии «мужчина-женщина».

— Ты прости, Игнат, можно спросить?

— При таком прологе мне следует опасаться вопроса? — уловил, считал ее «уход» Стрельцов.

— Я хотела узнать, почему вы разошлись с Мариной? Мне показалось, Маша обвиняет в вашем разводе больше ее?

— Да Маша всех обвиняет, — перешел на серьез Игнат, «отпуская» Ингу, — меня, мать, жизнь. Но, пожалуй, Марину больше, потому что она стала инициатором развода. Хотя если честно, то именно я, невольно, сделал все, чтобы мы разошлись.

— Я почему спрашиваю, — пояснила свою бестактность Инга. — У меня приблизительно такая же ситуация. У Федьки с отцом непростые отношения, даже скорее непримиримые. Я вот что думаю, Машина беременность не может быть результатом что-то доказать вам, в ущерб себе? Вроде излюбленного многими детьми: «Вот заболею, тогда пожалеете и плакать будете!»

— Уверен, что нет, — принялся размышлять вслух Игнат. — Мы сегодня с ней много и откровенно говорили, и я убедился, что ты была права, это как раз та история: «Ой, мы не знали, что так получится!» Мальчик, цитирую: «прикольный, классный, с ним весело», чего оказалось достаточно для секса, и контрацепция у них порвалась. Представляешь?

— Отчетливо! — И мягко коснулась непростой темы: — Жаль, что у Маши сложные отношения с матерью.

— Это потому, что они живут вместе. Жила бы Машка со мной, у нас были бы такие же скандалы. Мы видимся по выходным, да и то не каждым, но, когда вместе, свою порцию подростковых взбрыков я получаю.

— Так почему вы с Мариной все же развелись?

— Несовместимые разногласия, как говорят американцы о разводе.

И, не испытывая душевного дискомфорта или конфузливости, Стрельцов рассказал об их с Мариной отношениях, попутно неожиданно для себя осознав, что еще ни с кем и никогда не обсуждал этого: ни с друзьями, ни с отцом, ни с той же Мариной, ни даже с самим собой. Странно, не правда ли?

Странно устроена жизнь! Каким-то непонятным образом из-за большой личной проблемы он оказался здесь и теперь легко и спокойно откровенничает с женщиной, которую знает всего сутки. Чудны дела твои, господи!

С будущей женой Игнат познакомился, когда оканчивал аспирантуру и готовился к защите диссертации. Марина работала у них в институте лаборанткой. Стрельцов сразу обратил на девушку внимание — высокая, стройная блондинка с голубыми выразительными глазами, припухлым по-детски ротиком, румянцем на щеках — красавица девятнадцати годов.

Он подсел к ней за столик в институтском буфете в обеденный перерыв, прямолинейно знакомясь, без лишних сопутствующих в таких ситуациях ужимок. Себя, двадцатитрехлетнего тогда, он чувствовал оцененной, интересной мужской особью, немного бравировал своей востребованностью у женского пола и добротно так любовался собой. Полный пакетник молодого самца.

Да и Марина его самооценку лишь повысила, восторженно поглядывая на институтскую знаменитость, о которой с придыханием душевным перешептывались все женщины кафедры: от студенток до преподавательниц.

Ну, еще бы! В двадцать лет уже институтский диплом имел, аспирантуру досрочно оканчивает и, говорят, кандидатскую не заметит как защитит.

Любимый ученик декана, и спортсмен, и на гитаре играет-поет, да и симпати-и-ичный! А что еще девушкам молоденьким для обмирания надо — весь набор, даже с перебором, получите!

По сути, Игнат-то понимал, что ничем особо выдающимся не отличается от остальных. То, что раньше школу окончил, так это большое спасибо бабушке, которая занималась с ним тихими развивающими играми, благодаря чему легко и весело научила еще в пять лет читать, а потом и считать. И отцу спасибо, что вовремя заприметил тягу ребенка к познанию мира и поощрял, углублял предрасположенность характера, стремящегося обязательно докопаться до сути вещей. А то, что хобби, можно сказать, подготовило и направило к выбору профессии, так это повезло по жизни.