На крючке (ЛП) - Каллихен Кристен. Страница 87

- Очевидно, что так, - говорит он, усмехаясь.

Плечи Грея напрягаются, когда он, не двигаясь, смотрит на Дрю. Его голос пропитан холодом, когда Грей говорит следующее:

- Что ты подразумеваешь, мужик?

- Грей, он не... - начинаю я, но он поднимает руку, не сводя глаз с Дрю.

- Позволь ему сказать, что он хочет, Анна, - ноздри Грея немного раздуваются. - Что ж, скажи мне, ты обвиняешь меня в попытке подкатить к твоей девушке? - он злится сильнее, чем я когда-либо видела, но за злостью скрывается боль. Я ранила их обоих.

Мышцы вдоль предплечий Дрю напрягаются, когда он сжимает руки в кулаки. Они смотрят друг на друга, почти четыре сотни фунтов мышц с примесью агрессии в виде двух мужчин. Никто из них не готов первым разорвать зрительный контакт. Когда Дрю делает резкое движение, я вздрагиваю.

Его кулак ударяется о стол, в результате гремят тарелки.

- Нет, - восклицает он, резко вдыхает и вскакивает из-за стола. - Нет, все нормально? - он движется со своей обычной грацией, когда распрямляет плечи, ударяя ногой о стул. - Я просто на хрен устал, что вы двое пытаетесь исправить меня у меня же за спиной.

За спиной? Я почти выкрикиваю эти слова, потому что неистово злюсь, но сдерживаюсь, не желая ругаться при Грее.

Грей фыркает.

- Мы пытаемся тебе помочь.

- Ну, нет.

- Да, пошел ты, Бэйлор. Именно так и поступают друзья.

Дрю стискивает зубы.

- Со мной все в порядке. Или вы ожидаете, что я буду вальсировать тут кругами, разбрасывая маргаритки из своей задницы?

- Меня не волнует, что ты там достаешь из своей задницы, - говорит Грей, - пока ты не обвиняешь меня в предательстве моего лучшего друга.

Дрю вздрагивает, его губы кривятся. Но он не извиняется. Он просто уходит, решительным неуклюжим и полным злобы, шагом.

- Я иду спать, - говорит он, не оглядываясь.

Грей встает.

- Я лучше пойду.

- Не волнуйся. Делай все, что пожелаешь, - Дрю останавливается возле двери в нашу комнату. Он не оборачивается, но его рука с силой сжимает дверную раму. - Спасибо за ужин, - слова грубые и явно исходят от него по привычке, а затем Дрю закрывает за собой дверь, и в тишине дома раздается глухой звук.

Мои плечи опадают.

- Прости за это, Грей.

Он качает головой, а его голубые глаза полны боли и злости.

- Я ожидал чего-то подобного. Странно, что он до сих пор не намекал на это.

- Ты же знаешь, что он не имел этого в виду, - я не уверена, правдивы ли мои слова. Я знаю, что если Дрю был бы прежним, он бы никогда не стал ссориться с Греем.

Грей качает головой.

- Он не подозревает нас, - его голос низкий, словно парень не хочет, чтобы Дрю его услышал. - Он ревнует тебя ко мне, что по сути просто отстойно.

Я хмурюсь, а он вздыхает.

- Он сейчас уязвим,  Анна. А я нет. Все просто, - Грей пожимает плечами и кивает в сторону двери. - Заставь его поговорить с врачом. Я не виню его за то, что он избегает этого, - глаза Грея прищуриваются с намеком на веселье, - он пережил слишком много первоклассного дерьма.

АННА НЕ ПРИХОДИТ в спальню, когда Грей уходит. Я не удивлен. Я облажался. Хуже того, я знал, что делал, осознавал каждый свой шаг. Словно умного рационального Дрю закрыли на замок внутри моей головы, пока Дрю-мудак спокойно правил.

Лежа на кровати, я смотрю в потолок и ругаю себя за то, что был идиотом. Снова. Здесь почти кромешная тьма, потому что Анна настаивает на том, чтобы закрывать жалюзи и занавески. Очевидно, ей нравится спать в полнейшей темноте, словно мы находимся в утробе матери.

И в настоящее мгновение мне нравится этот мрак. Было бы хорошо забыться.

Линия лунного света пересекает кровать, когда Анна открывает двери. Должно быть, у нее ночное зрение убийцы, или она на половину вампир, потому что девушка не включает свет, когда крадется через комнату в ванную.

Мое сердце гулко бьется в груди, отдавая шумом в ушах, пока я слушаю, как бежит вода, и жду ее возвращения. Намек тренера так и всплывает у меня в голове. Терапия? Я не ранен, по крайней мере, не умственно. Ага, у меня предрасположенность к чрезмерному анализу, но я точно не был поклонником консультаций.

- Расскажи мне о своих родителях, Дрю.

- Они умерли, док. Что еще вам нужно знать?

- Как ты себя чувствуешь?

Словно я падаю в глубокую черную дыру.

Как я чувствую себя сейчас? Словно я падаю в глубокую черную дыру.

Неосознанно мои пальцы сжимают простыни. Я вынуждаю себя отпустить их и успокоиться. Это просто чертова сломанная нога. Она заживет. Я вернусь в форму.

Делаю еще один вдох, и я на поле, запах травы с мелом и моего собственного пота ударяют в нос. Я слышу шаги защитников, ощущаю, как их ноги ударяются о землю, когда они подходят ко мне. Мой желудок сжимается, кислота поднимается, неся с собой глубокий ужас, и я знаю, что этот отстой сейчас превратиться в катастрофу. А затем меня пронзает острая боль, и я слышу, как ломается моя кость, словно твердая древесина. Живот пронзает боль.

Треск, этот тошнотворный звук эхом раздается в моих ушах, когда я втягиваю следующий глоток воздуха. Но тут я вижу Анну, она забирается на кровать, матрас едва прогибается под ее весом.

Впервые я сожалею о покупке кровати такого большого размера. С таким же успехом Анна могла находиться в Сибири, пока я лежу на спине, словно говяжья тушка, на своей половине кровати.

Так как я нахожусь в темноте дольше нее, мне видны очертания ее плеч, сгорбившихся и находящихся так далеко от меня. Ее локоны рассыпаны по подушке в темной спутанной массе.

Ком встает у меня в горле.

- Прости меня.

Мои слова зависают между нами, громкие и некомфортные.

Простыни шуршат, когда Анна поворачивается, через мгновение она оказывается рядом со мной, ее теплая рука скользит по моему животу. Я люблю то, как она ко мне прикасается, то, как она находит самые чувствительные места моего тела. Я подсовываю руку ей под шею и притягиваю ее тело ближе, устраиваясь удобнее, когда она кладет голову мне на плечо. Лакомый изгиб ее попки заполняет мою ладонь и я слегка сжимаю ее плоть.

- Я извинюсь перед Греем завтра, - это будет непросто, потому что мы почти никогда не ссоримся, а я был сегодня супер придурком.

Груди Анны прижимаются к моему боку, и она вздыхает. На ней надета одна из ее любимых тонких ночных рубашек, которая не блокирует от меня тепло ее тела, и я с трудом противостою влечению, когда кончики ее пальцев начинают вырисовывать круги чуть ниже моего пупка.

- Мы все, бывает, лажаем тем или иным образом, - говорит она. - Единственная разница в том, как глубоко наше безумие заходит, и как мы справляемся с этим дерьмом. Если честно, думаю, сумасшествие приходит и уходит и так по кругу.

Я издаю некий звук, что-то между смехом и фырканьем.

- Должно быть тогда, сейчас мое время в этом месяце.

- Ммм... - Анна продолжает поглаживать мою кожу. - Мне не следовало приглашать сюда Грея, не спросив тебя. Прости.

Я не могу сдержаться. Одним движением я возвышаюсь над ней, и ее бедра раздвигаются, пропуская мои, пока я упираюсь предплечьями по бокам от нее, чтобы не придавить ее грудь своей. Ее глаза блестят во тьме, а волосы создают дикий ореол вокруг ее бледного лица.

- Твоя нога, - протестует она напротив моих губ.

- Она в порядке, - я наклоняюсь к ее губам и запускаю язык в ее сладкий рот. У нее слабый вкус мятной зубной пасты, но он смешан с чистым исключительным привкусом самой Анны. Поцелуй ее полных губ просветляет мою голову. Она идет кругом, когда моя эрекция трется о ее завитки и гладкие жаждущие складочки. Она так же легко становится влажной для меня, как я - твердым для нее, и я никогда не привыкну к этому.

Аккуратно я раскачиваюсь напротив нее, скользя по ее киске, в которой так жажду оказаться. Мои руки задирают ее рубашку и гладят шелковистую кожу. Ее изгибы такие мягкие и теплые по сравнению с моим твердым и жестким телом.