Прошлое нельзя изменить (СИ) - "chate". Страница 18

Каюта, в которой разместились Лирис и Ченч, действительно была небольшая, зато сухая и теплая. Ченч, решивший, что именно ему я отвел роль кока, начал интересоваться, что конкретно надо готовить и из чего. Потом он вздохнул с облегчением, узнав, что делать это буду я, а затем облегчение в его глазах сменилось удивлением, когда до него дошло, что я, собственно, не просто темный маг, а отпрыск знатной семьи, пусть и не титулованный.

- А как же вы... это?..

- А вот так, - я невольно улыбнулся, видя его растерянность. – Я неплохо готовлю, но и от помощи не откажусь, если выдастся свободная минута.

Ченч понимающе кивнул, посмотрев на глядящего в одну точку Лириса, и вздохнул. Нам предстояло нелегкое путешествие.

Когда совсем стемнело, вся команда собралась на судне. Капитан представил меня как нового кока на ближайшую пару дней. Оказалось, что три матроса присутствовали в кабаке, когда я разметал дерущихся, так что через полчаса уже вся команда, в том числе и капитан, была в курсе, что я не просто путешественник, а маг. К счастью, о моей темной сущности никто ничего не знал, а кто знал – промолчал, иначе нас точно ссадили бы на берег. Как выяснилось, моряки не очень-то доверяли магам, особенно когда оказывались с ними на одном корабле. Капитан лично явился ко мне и приказал не использовать магию во время пути, на что я, конечно же, согласился.

- Но с одним условием: если к моему другу и его слуге никто не полезет.

Капитан обдумал мои слова и согласно кивнул, признавая это условие вполне разумным. На том мы и сошлись.

А потом был мой первый ужин. Моряки оказались любителями поесть: приготовленное мной они сначала недоверчиво пробовали, зато потом смели все, что было, чуть ли не вылизав тарелки. Оказалось, что кока у них давно нет, поэтому они готовили по очереди, но настоящей едой назвать это было сложно. Около получаса моряки дружно жаловались мне на стряпню друг на друга, весело переругиваясь и посмеиваясь, пока капитан не объявил отбой.

Мыть посуду мне помогал Ченч. Лирис, по его словам, заснул, так что у слуги выдалась минутка, чтобы помочь мне, ну и поговорить заодно.

- Это ведь по твоей вине хозяин такой? - спросил он в первую очередь. - Сам он молчит, не говорит, но я же вижу, как он вздрагивает, когда ты рядом. К тому же, он снова начал замыкаться в себе.

Мне было больно слышать об этом.

- Да, - я не видел смысла врать. – Я выполнял задание. Тогда выбор был: его жизнь против сотен других, и я выбрал его. Конечно, я был не прав. Надо было попытаться поговорить, убедить, но… у меня не было времени, а он был слишком зациклен на доблести светлого воинства и отказывался смотреть на вещи под другим углом.

- Значит, тут есть и моя вина, - вздохнул Ченч, заканчивая вытирать миски. – Лирис рано остался без матери, вот мы, прислуга, и пытались отвлечь его как могли. Сказки, легенды, истории о великих героях прошлого, непременно светлых - примеры для подражания у него были только книжные, ведь отец воевал, а потом и вовсе сгинул где-то на севере. Лирис тогда решил, что непременно станет героем. Вот оно все так и получилось: героем он стал, только в сказках их все почитают и любят, а в жизни… - Ченч замолчал, печально склонив голову, но тут уж я не мог не задать вопрос:

- Каким он был?

- Светлым, - старый слуга поднял голову и взглянул на звезды, словно пытаясь прочесть по ним что-то из своего будущего, а может, не своего. – Он всегда был добрым мальчиком. Помню, как он старался помочь слугам, пока родителей не было рядом. Конечно, ему было скучно, ведь в замке, кроме него, детей практически не было, а тем, что были, не разрешалось играть с хозяйским сыном, так что книги стали его друзьями, а потом, когда настал возраст для обучения, меч и конь превратились в его самых преданных товарищей. Жаль, нет теперь ни того, ни другого.

- Как нет? Продали? – я уже прикидывал, как бы отыскать и выкупить то, чем дорожил Лирис, но слуга покачал головой.

- Не знаю. Они его когда выкинули, я…

- Что сделали?! – кажется, я закричал, потому что Ченч даже шарахнулся в сторону, чуть не упав.

- Выкинули, - голос слуги дрогнул, – как бродячую собаку. Просто выволокли за ворота и бросили. Отряд сэра Лириса тогда отправили с другим командиром на северо-восток - там произошел прорыв темных, - а я остался. Что мне без хозяина делать на поле боя? Снимал комнату в нижнем районе Ауромиса, без хозяина мне в казармах делать-то нечего было, вот с его вещичками и ждал возвращения. Мне же тогда ничего не объяснили. За сэром Лирисом под утро пришли, срочно вызвали в башню Совета, а мне велели в поход его вещи собрать, только очень тихо, чтобы никто не заметил, а вот самого с ним не пустили. При мне ты бы ему навредить не смог, - последние слова Ченч буквально прорычал, на что я согласно кивнул, виновато склонив голову. Помолчав немного, слуга вздохнул, сожалея о чем-то своем, и продолжил рассказ: - Осень только началась. Дожди зарядили один за другим, прямо просвета не было. Небеса словно залить нас решили. Деньги к тому времени практически кончились, так что я за работу всякую брался, а тут мальчишка прибежал, один из тех, что у ворот вечно ошиваются. Кричит: «Дядька Ченч, там твоего хозяина из города выгнали! Приказ о нем читают!» Я к воротам, а там… - слуга запнулся и быстро смахнул с глаз выступившие слезы. – Его просто вынесли за ворота и бросили. Как был в рубашке и брюках, так и бросили, даже сапоги не надели. Вот он и лежал на мокрой земле под дождем. Не шевелился. Я поначалу испугался - не дышит, но нет, просто не в себе он был. Хорошо, что мир не без добрых людей. Мне помогли донести хозяина до одной из хижин, что для нищих за городом стоят. Потом я за вещами сходил, что у нас остались. Да и было-то там немного: одежда кое-какая да сапоги старые, латаные все, ведь остальное, что получше было, я сэру Лирису с собой уложил, так оно и сгинуло. И оружие, и конь рыцарский невесть кому достались, а хозяин...

Ченч, махнув рукой, вдохнул и умолк. Я же стоял рядом и не знал, что сказать, а слуга, словно желая добить меня, вдруг заговорил снова:

- Первый год самый трудный был. Никто из целителей не брался хозяина лечить, а он то лежал, не реагируя ни на что, даже от воды, бывало, отказывался, то впадал в буйство. Я все время рядом старался быть, а однажды не уследил. Едва кровь смог остановить, у него теперь три шрама на левом запястье. Хорошо, в то время у него и руки плохо действовали, а не то бы… - Ченч осуждающе покачал головой. – Потом я долго сэру Лирису боялся даже вилку в руки дать. А через год, как начал понемногу контроль над естественными нуждами восстанавливаться, хозяин стал поспокойнее. Вырезать начал. Долго, правда, убеждал меня нож дать, но пока не поклялся, что в кровь себя больше резать не будет, я не давал. Теперь вот потихоньку живет как может. Но только иногда нет-нет да и страшно мне становится: вдруг сейчас приду, а он...

Пока старик рассказывал, я слушал его, кусая губы, и чувствовал, как печет глаза от непролитых слез. Сколько же горя принес я тому, кого полюбил. Нет, не простит он меня. Никогда. Да я и сам себя не прощу.

Глава 4

 Когда Ченч ушел в каюту, я еще долго стоял на палубе, глядя на едва плещущуюся у борта воду. Наша жизнь как волна: взлет – падение, взлет – падение, и так до тех пор, пока мы живы, но что делать, если падение кажется бесконечным? У меня нет ответа на этот вопрос. Значит, надо просто продолжать жить и делать все, что в твоих силах, чтобы это падение однажды превратилось в полет.

Невольно поставив себя на место Лириса, я понял, что, наверное, не смог бы так жить. Преданный тем, кого полюбил, забытый всеми, кроме старого слуги, фактически выброшенный на помойку и лишенный возможности выбраться из нее на свет, не способный даже обслужить себя, не говоря уже о чем-то большем, – как он нашел в себе силы держаться? Ведь пытался однажды перерезать вены, а потом все же смог найти то, ради чего стоит жить. А смог бы я так же? Не знаю. И, если честно, не хочу узнавать. Сейчас у меня есть цель – поставить его на ноги, а потом… я подумаю, что делать дальше. К тому времени у меня появятся ученики, и, быть может, это станет моим якорем в этой жизни. Посмотрим.