Распахни свое сердце (СИ) - Анафест Ольга "Anafest". Страница 18

прежнему существованю.

— Между прочим, в молодости я был душой компаний, играл на гитаре в группе, которую мы с

друзьями сколотили, ходил на дискотеки и был первым хулиганом в школе! — Смирнова-старшего

понесло. Зелёные глаза, обычно холодные, полыхали, чётко очерченные губы кривились, несколько

прядей аккуратно зачёсанных волос выбились и упали на лоб. — Мне почти сорок, я не могу

нацепить драные джинсы и дуть пиво по подворотням!

— Если что-то из сказанного тобой и было, то уже очень давно! Сейчас ты ведёшь себя, как сухой

старикашка! — Олег продолжал подначивать отца, заметив, как тот преобразился, стоило лишь

задеть его самолюбие.

Алеся тихо шмыгнула в коридор и вернулась со старенькой акустической гитарой в руках, принадлежащей когда-то Кириллу и тщательно вытертой от пыли.

Татьяна с удивлением посмотрела на дочь, но не успела и слова произнести.

— Дядя Рома, сыграйте, — девочка с затаённой в глубине голубых глаз надеждой взглянула на

мужчину.

— Эм, — шатен замер в нерешительности, — Алесь, я давно уже…

— Пожалуйста! Я вас очень прошу.

Когда на тебя ТАК смотрят, сложно отказать, и Роман не смог, кивнув и забирая из рук ребёнка

инструмент. Отодвинувшись вместе со стулом от стола, он пробежался пальцами по струнам, прислушиваясь к звучанию, покрутил колки, настраивая, и только после, улыбнувшись, спросил:

— А что играть?

— Что хотите, — Алеся подсела к Егору, с восторгом уставившемуся на отца.

Олег, довольно хмыкнув, поднялся и подошёл к Татьяне, встав за её спиной и опустив руки на

плечи. Наклонившись, он тихо прошептал:

— Последний раз я видел его таким два года назад.

— Каким?

— Живым.

Смирнов-старший чему-то усмехнулся и, прикрыв глаза, заиграл. С первых же аккордов женщина

невольно подалась вперёд, затаив дыхание, а руки на её плечах сжались крепче, удерживая.

— Пустынной улицей

вдвоём

С тобой куда-то мы

идём,

А я курю,

А ты конфеты ешь.

И светят фонари

давно,

Ты говоришь -

пойдёшь в кино,

А я тебя зову

М... в кабак,

конечно.

М-м-м-м-м,

восьмиклассница,

м-м-м-м-м, —

Роман явно не страдал отсутствием слуха и голоса, о чём говорила лёгкость, с которой он исполнял

песню.

— Ты говоришь, что у

тебя

По географии

трояк,

А мне на это

Просто наплевать.

Ты говоришь, из-за

тебя

Там кто-то получил

синяк —

Многозначительно

молчу,

И дальше мы идём

гулять.

М-м-м-м-м,

восьмиклассница,

м-м-м-м-м, —

Егор и Алеся шептались, восхищённо глядя на мужчину.

— М-м-м-м-м,

восьмиклассница,

м-м-м-м-м, —

Олег одобрительно улыбался, а его пальцы осторожно массировали напряжённые плечи Татьяны, которая, казалось, выпала из реальности.

— Мамина помада,

Сапоги старшей

сестры,

Мне легко с тобой,

А ты гордишься

мной.

Ты любишь своих

кукол

И воздушные шары,

Но в десять ровно

Мама ждёт тебя

домой.

М-м-м-м-м,

восьмиклассница...

М-м-м-м-м,

восьмиклассница...

М-м-м-м-м,

восьмиклассница...

М-м-м-м-м,

восьмиклассница... —

Роман, последний раз ударив по струнам, перевёл дыхание и обвёл взглядом находящихся за столом.

— Пап, это было здорово! — первым очнулся Егор и, подскочив с места, повис на отце, едва

успевшем убрать гитару в сторону, прислонив гриф к ножке стола.

— Дядя Рома, вы крутой! — Алеся повисла на мужчине с другой стороны. — Сыграйте ещё!

— Обязательно, но в другой раз, хорошо? — шатен, отлепив от себя детей, потрепал их по волосам, улыбаясь. — Можно я поем?

— Так, — Татьяна тряхнула головой, сбрасывая наваждение, — дайте Роману Николаевичу

поужинать спокойно! — и уже тише добавила: — Спасибо за песню.

Олег с неохотой отошёл от Антоновой, успев перехватить хмурый взгляд тёмно-зелёных глаз, скользнувший по его рукам, обосновавшимся на плечах хозяйки квартиры. Он единственный

промолчал, ничего не сказав, но в душе ликовал, увидев отца таким, каким он был прежде, когда они

ещё были счастливой семьёй.

Алеся унесла гитару в свою комнату, где она покоилась несколько лет, забывшая до сегодняшнего

вечера о собственном звучании.

Роман решил занести этот вечер в ежедневник, отметив его, как один из самых странных за

последнее время. В доме Татьяны всё становилось не поддающимся объяснению и порой логике, но

не теряющим значительности.

После ужина Олег, успевший забыть обиду на Алесю, вызвался мыть посуду, а младших отправил в

комнату девочки, чтобы не крутились под ногами.

Его отец, подцепив Антонову под локоть, увёл её на балкон, заверяя, что сигарета после приёма

пищи не приносит вреда, а, напротив, способствует прекрасному настроению и служит чудесным

завершением трапезы.

— Это было неожиданно, — закурив, Татьяна повернула голову к шатену. — Не представляла вас с

гитарой в руках.

— А вы думали обо мне, м? — Смирнов широко улыбнулся.

— Больно надо! Просто складывается определённое представление.

— И какое же?

— Олег за меня озвучил.

— Кхм, — мужчина подавился дымом. — Вы тоже считаете, что я зануда и трудоголик?

— Не было возможности видеть вас другим. Теперь могу сказать, что в вас осталось что-то

человеческое, но вы с грацией слона в посудной лавке уничтожаете это.

— Татьяна Михайловна, я не мальчик, я взрослый человек, у которого есть определённая

ответственность.

— Это не повод забывать о том, что значит расслабляться и веселиться.

— А вы сами-то помните? — Роман сощурился и, не дождавшись ответа, продолжил: — Вы

улыбаетесь всегда, только улыбка у вас фальшивая, приклеенная к лицу, потому что так надо. Вы так

редко открываетесь и бываете настоящей, что не вам судить обо мне! Когда вы последний раз

смеялись от радости, а не по принуждению общественности и из-за каких-то комичных ситуаций, в

которых невозможно не засмеяться?

— Да что вы знаете?! — женщина не удержала в пальцах сигарету, и та, подхваченная ветром, полетела с балкона, сбившись с прямой траектории.

— Ваш муж погиб семь лет назад, но вы до сих пор не можете восстановиться, как полноценная

личность, существуя только для своей дочери.

— Вы считаете гибель моего мужа недостаточно веской причиной для уныния?

— Я считаю, что в тридцать два года не стоит хоронить себя.

— А вы? Жена ушла к другому, так все бабы разом тварями стали? У вас на лице написано всё, что

вы думаете о противоположном поле!

— Откуда вы узнали такие подробности? — Смирнов выбросил окурок и засунул руки в карманы

брюк.

— Видимо, оттуда, откуда и вы.

— Слухами земля полнится, да?

— Именно.

— Мне кажется, что мы возвращаемся к прежней форме общения, а мне, если честно, она совсем не

нравилась.

— Не заметила.

— Хорошо, — вздохнул Роман, — она мне теперь не нравится.

— Тогда не затрагивайте темы, на которые нам обоим неприятно говорить.

— Мир?

— Помнится, вы намеревались воевать со мной, разве нет?

— С тем условием, что рано или поздно вы пленитесь.

— Вы снова флиртуете, — не спрашивая, а утверждая, произнесла Татьяна.

— Флиртую, — спокойно согласился шатен.

— Зачем?

— Вы становитесь искренней.

— Вам нравится злить меня?

— Это лучше, чем видеть перед собой куклу.

— Роман Николаевич, я совершенно запуталась, — Антонова покачала головой и закурила новую

сигарету. — Только я начинаю думать, что узнала вас, как вы тут же удивляете меня.

— С вами тоже не так просто.

— Неужели?

— Да. Никогда бы не подумал, что у такой очаровательной женщины может быть временами столь