Любовь со вкусом вишни (Смерть в наследство) - Алюшина Татьяна Александровна. Страница 15

Пунктом первым в ее плане стоял телефонный звонок еще одной бабулиной знакомой. Ника была уверена, да нет – точно знала, что ее телефон прослушивают, вот пусть и убедятся, что она всерьез озабочена поисками. Весь разговор со старушкой девушка продумала до мелочей, пока ехала в метро.

К телефону долго не подходили, но, когда она уже собралась положить трубку, ей все-таки ответили:

– Слушаю вас!

– Здравствуйте Ирина Павловна! Это Вероника.

– Никочка! – обрадовалась бабулина знакомая. – Как я рада тебя слышать! Как ты себя чувствуешь? Девочки мне сегодня звонили, рассказали, что ты к ним заходила.

– Спасибо, Ирина Павловна, я уже выздоровела. Вы извините, что я к вам не зашла, далеко ехать, да и устала я немного.

– Что ты, что ты, девочка, не извиняйся, я понимаю! Когда сможешь, заезжай, я всегда тебе рада.

– Обязательно! А как вы себя чувствуете? – не без умысла спросила Ника.

Дело в том, что Ирина Павловна из всех бабулиных подруг единственная любила долго, с удовольствием и артистизмом жаловаться на жизнь и подробно рассказывать обо всех своих болячках и делала это профессионально.

«Вот вам! Послушайте, «любезный» Михаил Иванович, старушкины стенания «за жизнь»!» – с хорошим таким, праведным злорадством подумала Вероника.

– Да, тяжело, – посочувствовала она, когда собеседница закончила скорбное повествование о своем житье-бытье.

На самом деле бабулька была еще та! Шустрая, боевая, вечно воюющая, часто не безрезультатно, с чиновниками за всякие там пенсионерские права, неплохо обеспеченная бывшими мужьями и детьми, да и со здоровьем у нее, слава богу, было куда как лучше, чем у большинства ее ровесников.

– Ирина Павловна, – приступила наконец к цели своего звонка Вероника, – мне Мария Гавриловна сказала, что бабуля давала какие-то бумаги или письма Григорию Владимировичу. Вы ведь с ним часто видитесь, может, знаете, что это за бумаги? Мне хочется собрать все, что касается жизни бабули.

– Конечно, знаю! Никакие это не бумаги и не письма. Она дала ему папку с вырезками из газет и журналов и распечатками из Интернета, которые собрала специально для него. Видишь ли, деточка, как бы это поделикатнее объяснить? – Старушка явно смутилась. – Дело в том, что Григорий Владимирович изучал проблему мужской силы, «потенции», как теперь это называют. Он интересовался нетрадиционными методами лечения мужской слабости и новыми достижениями медицины в этом вопросе.

– У него были проблемы? – не удержалась Ника, изо всех сил стараясь даже не улыбнуться.

– Понимаешь, деточка, нервы, плохая экология, трудная жизнь, а ведь он еще совсем не старый мужчина! – пояснила Ирина Павловна, смущаясь.

Ну конечно! Мужчине-то за восемьдесят, и, судя по явному смущению, именно Ирина Павловна вызвала в нем интерес к данному вопросу. Бывает.

– Значит, в папке не было никаких писем от бабушки? – уточнила Ника, мысленно цыкнув на себя за еле сдерживаемый смех.

– Писем не было, а записка была! – осуждающе повышая голос, ответила Ирина Павловна. – Кирюша очень обидела Григория Владимировича, они даже не разговаривали какое-то время.

– А что она написала? – заинтересовалась Ника.

– Как ты понимаешь, записка предназначалась не мне, но Григорий Владимирович дал мне ее прочесть, как другу, конечно. Так вот, там было написано: «Ты бы поберег себя, Гришенька, а то в твоем возрасте от таких занятий и помереть недолго, окончательно оконфузившись перед смертью, особенно если много лет не практиковался и с дамами общался только умозрительно! Может, лучше о Боге подумать? Оно и для здоровья полезней!» Кирюша иногда была очень нетактичной, хоть и нехорошо так говорить об усопших. Царствие ей небесное.

– Спасибо Ирина Павловна, что рассказали, мне пора, – торопливо принялась прощаться Вероника. – Я еще позвоню. До свидания.

– До свидания, детка. Надеюсь, ты меня как-нибудь навестишь.

Ника поспешила положить трубку и расхохоталась от души. Да, бабуля особенно не церемонилась ни с кем! Умела она точно и остро дать оценку.

Она позвонила еще нескольким бабушкиным знакомым с тем же вопросом – не передавала ли бабуля им какие-нибудь бумаги, документы, письма? Ника прекрасно знала, что ничего она никому не передавала, но играть активную розыскную деятельность для слушающих телефон старалась как можно достовернее.

Следующий пункт плана – входная дверь, вернее, подготовка оной к отступлению.

Ника прошла в ванную комнату, включила душ, задвинула занавеску, переставила какие-то баночки-скляночки на полочке, стараясь создать как можно больше шума и видимость своего купания. Черт их знает, но, скорее всего они не только наблюдают за ней, но и прослушивают квартиру! Вот и звенела-шумела, создавая звуковое сопровождение. Очень осторожно она открыла дверь, которую специально не прикрывала до конца, и прошмыгнула в коридор.

По дороге домой Вероника купила бутылку подсолнечного масла и, войдя в квартиру, оставила ее в прихожей. Если ее квартиру просматривают через окна, то часть коридора и прихожую наблюдателям не видно. Может, ведут и видеонаблюдение, но вряд ли. Когда Вероника проводила генеральную уборку квартиры после звонка этого Михаила Ивановича, то проверила абсолютно все стены, шкафы, углы, картины, закутки – да все-все на предмет обнаружения именно следящих средств. Не дурочка же, детективы смотрит и читает иногда.

Могли, разумеется, понатыкать всякой аппаратуры и позже, но вряд ли.

А зачем? Они абсолютно уверены, что жертва напугана, полностью под их контролем и сделает все, что они требуют. Тем более справки о ней навели, прекрасно знают, что она одна-одинешенька в этой жизни и заступиться за нее некому, да и сбежать ей некуда. Ну и на фига тратиться на дорогую аппаратуру, просматривать ее целыми днями, что она – агент какой или в тайнике клад прячет? Не-а, не станут они видеонаблюдение устанавливать, слушать – слушают, а чтобы смотреть, вряд ли.

«Надеюсь, что это именно так, – успокоила себя Ника, еще раз прокрутив все эти соображения в голове. – Значит, будем считать, что смотрят за мной через окна из соседнего дома». Собственно на этом был построен весь ее дальнейший план.

Она обильно полила дверные петли маслом и плеснула немного в замочную скважину. Выждав пару минут, очень осторожно вставила ключ и открыла замок.

– Давай, помоги мне, – шепотом попросила она у двери. Двумя руками ухватившись за ручку, приподняла дверь вверх и открыла.

Дверь не издала ни звука.

– Спасибо! – поблагодарила Ника и выскользнула из квартиры.

Так, теперь следовал пункт третий, очень важный, и если он не удастся, то, пожалуй, она пропадет!

– Не будем думать о плохом! – подбодрила себя Вероника.

Ей требовалось во что бы то ни стало связаться с Кнуровым Сергеем Викторовичем!

В их доме за последние годы сменилось много жильцов. Дом считается весьма и весьма престижным, в центре Москвы, поэтому квартиры в нем охотно покупали и, как поведала консьержка, даже очередь на покупку создали ставшие теперь уже не новыми и, наверное, не совсем русскими, а просто богатыми людьми. Но кое-кто из старых жильцов остался и проживал до сих пор, не поддаваясь соблазну продать квартиры за ну очень большие деньги, например, соседка напротив. У этой соседки имелась одна сложившаяся годами традиция – именно в это время суток она спускалась к консьержке, с которой они пили чай и сплетничали от души – каждый день полчаса, ни больше ни меньше. Ника всегда немного посмеивалась над этим, а сейчас была готова расцеловать соседку за пристрастие к сплетням.

Точно рассчитав время, она подождала пять минут, припав к дверному глазку, и, когда соседка вышла на площадку, выпорхнула из квартиры, изобразив ужасное разочарование на лице:

– Ой, тетя Лена, вы уходите, а я к вам!

– Что случилось, Никуша? – проявила искреннее участие женщина.

– Да я хотела позвонить от вас, у меня что-то с телефоном, надо дозвониться на телефонный узел и узнать, может, отключили, пока я в больнице лежала, – выдала заготовленную речь Ника. – Мобильный, знаете, у меня разбился…