Любовь со вкусом вишни (Смерть в наследство) - Алюшина Татьяна Александровна. Страница 9

– Он тебя любит таким обалдуем, какой ты есть, и можешь не стараться, никакие твои идиотства на его любовь не повлияют, она просто есть, и все! Это называется безусловная любовь, то есть без всяких условий.

– Я знаю! Теперь знаю!

Он отвернулся, посмотрел, задумавшись, в окно.

Ника не мешала – пора бы уже мальчику подумать! Леша повернулся и, взглянув ей в глаза, по-детски пожаловался:

– Я только не знаю, что мне теперь делать!

– Это решать только тебе, и выбор делать тебе, и разбираться со всем, что ты наворотил, тоже тебе.

– Ты не думай, я отвечу и в тюрьму сяду! – распетушился он.

– Ясно, – вздохнула Ника. – Папу позови.

Алексей подскочил так стремительно, что стул перевернулся и упал.

– Не надо! Не делай этого, не отмазывай меня! Я вообще был против, чтобы отец с тобой договаривался! Нечего меня жалеть!

– Ты пока сочувствия к себе не заслужил.

Она устала, в голову начала вгрызаться боль, с каждой минутой все больше и больше наливаясь свинцовой тяжестью.

– Все, Леша, хватит! Я не настолько старая и умная, чтобы тебе советы давать, сам разбирайся! Одно могу сказать: у тебя вполне есть перспектива стать настоящим мужиком, ибо ты не совсем полное дерьмо, как большинство богатеньких детишек. Даже удивительно. Все. Позови отца.

Он как-то весь потух, как лампочка, которую выключили. И вдруг, упершись руками в койку, наклонился, приблизив свое лицо к ней, и Ника рассмотрела у него на носу маленькие веснушки.

– Прости, – тихо попросил он.

– Не разочаруй меня, – ответила она.

– Спасибо! – шепотом поблагодарил парень и, поцеловав ее в щеку, распрямился и пошел к выходу, а взявшись за ручку двери, повернулся и спросил:

– Можно, я буду тебя навещать?

– Только если не примешься таскать бананы, я их терпеть не могу!

– Никаких бананов, клянусь! – разулыбался он и вышел.

В палату сразу же зашел Евгений Александрович, один, без охраны.

– Евгений Александрович, подозреваю, что ваш адвокат болтается где-то рядом? – спросила, слегка улыбнувшись, Вероника.

– Вы угадали. – Он еле заметно опешил от такого вопроса и, еще не зная чего ожидать, нервничал.

– Тогда давайте его сюда побыстрей, у меня очень болит голова, и я устала, – отдала приказание Ника и, не к месту вспомнив Сонечкино воспитание, добавила: – Извините.

– Что вы, я понимаю!

Он совсем несолидно, немного суетясь, достал мобильный, нажал кнопку, спохватился, вспомнив о статусе, взял себя в руки и властно приказал:

– Семен, поднимись, зайди в палату! – и убрал телефон во внутренний карман пиджака. – Вы что-то решили, Вероника?

– Да. Как говорят американцы: «Дайте ему еще один шанс», а лучше отправьте его в армию в какие-нибудь ВДВ или спецназы, туда, где посложнее.

Ника перевела дыхание, ее голова жила отдельной от хозяйки жизнью, сейчас, например, по расписанию у нее числилась боль, сильная, нарастающая. По-хорошему надо бы позвать медсестру и сделать укол, но девушка хотела побыстрее закончить с неприятным делом, не растягивая время на уколы.

– Спасибо вам, Вероника! Все мои обещания остаются в силе, и сумма, которую вы назовете, в разумных пределах, конечно, будет выплачена.

– Конечно, в разумных, – усмехнулась она тому, как быстро он оклемался. – Отдельная палата – это ваша заслуга?

– Моя, – признался он.

– А если бы я отказалась, меня бы перевели в общую?

– Ну что вы! – Он снова был царственным, а потому снисходительным львом. – Вы ведь пострадали из-за нас, я хоть как-то должен компенсировать.

– Бросьте, Евгений Александрович! Компенсировать! – Она усмехнулась, и они обменялись взглядами, как два все понимающих игрока в покер. – Я делаю это не для вашего сына, а для вас. Он не такая уж дешевка, как вы думаете, и еще неизвестно, кому бы больше не повезло: ему или зэкам, с которыми он оказался бы в одной камере.

Она помолчала, потерла виски, стараясь успокоить разгулявшуюся боль.

– Может, позвать медсестру? – заботливо предложил посетитель.

– Потом.

Ника прикрыла глаза и прилегла пониже.

В дверь негромко постучали, и, сразу открыв, вошел адвокат.

Маленький, пухленький, вальяжный мужчина – никакой суеты, резких движений и непродуманных слов – очень солидно, как и положено стряпчему человека такого уровня и масштаба.

Адвокат принялся подробно ей что-то объяснять, показывать какие-то бумаги, тыкать пухлым пальчиком, где надо поставить подпись. Ника прервала его:

– Стоп! Вы составили заявление, что я не имею претензий?

– Да! – на полном скаку своего красноречия остановился адвокат.

– Дайте!

Он протянул ей листок, вытащив его из дорогущего кожаного портфеля.

Лист пах кожей того самого портфеля и мелко дрожал у нее в руке. Ника заставила себя сосредоточиться и внимательно прочитать напечатанный текст.

– Хорошо, дайте ручку.

Он достал, конечно же, дорогой «Паркер» и протянул ей, предусмотрительно подложив портфель под лист, для удобства.

– Вот и чудненько! – обрадовался он и быстро выхватил лист из Никиных пальцев, как только она поставила подпись. – Формальность номер два. – Он достал еще один лист из портфеля и протянул Веронике. – Здесь расписка о том, что вы получили энную сумму, или вам лучше перевести деньги на счет, по безналичному расчету?

– Спасибо, не надо, – ответила Ника.

– Значит, наличными! Я так и думал. Назовите, пожалуйста, сумму, я внесу ее в документ, отдам вам, и все!

– Никаких не надо, ни наличных, ни безналичных, – скривилась она.

– Вероника! – возмутился Евгений Александрович, правда, в меру, и ухватил ее за руку. – Это несерьезно! Я богатый человек и могу и хочу оказать вам помощь. Неизвестно, сколько вы здесь пролежите, может, работу потеряете, а вам надо хорошо питаться, лечиться!

– Евгений Александрович, я вполне могу позаботиться о себе сама. Ну, потеряю работу, ну и бог с ней, другую найду, я очень хороший специалист. И закончим на этом.

Семен Львович, будучи, видимо, замечательным адвокатом, в первую очередь соблюдавшим интересы клиента, слушать их перепалки не стал, а, шустро затолкав бумаги в портфельчик, тихо отбыл, пока Ника не передумала.

– Адвокат что надо! – усмехнулась она, услышав стук затворившейся за ним двери.

– Да уж! Еще тот жук! Только таких и держим, – рассмеялся Евгений Александрович. – Ладно, я вижу, вам совсем плохо, утомили мы вас, но мы еще вернемся к вопросу о деньгах!

– Не вернемся.

– Это мы еще посмотрим! – пообещал он.

– Ничего мы смотреть не будем. И у меня к вам есть просьба.

– Конечно! – почувствовав себя в знакомой стихии, весьма далекой от проявлений альтруизма, выказал готовность Евгений Александрович.

– У вас есть лист бумаги?

– Минутку. – Он вышел из палаты и сразу вернулся с бумагой и ручкой.

– Я напишу вам адрес и как проехать. Человека, которому надо передать мое письмо, зовут Василий Корнеевич, он волнуется и не знает, куда я делась, а телефона у него нет. Вы попросите кого-нибудь отвезти как можно быстрее.

– Это ваш родственник?

– Дедушка, – ответила она и улыбнулась.

– Я сам отвезу, прямо сейчас. Пишите.

– Вы, наверное, очень заняты, зачем вам самому это делать?

– Занят, и очень, но это неважно.

Ника не стала больше задавать никаких вопросов.

Она писала письмо дедушке.

Почти на деревню.

Евгений Александрович деликатно отошел к окну.

– Все, Евгений Александрович, вот письмо, вот адрес. А сейчас извините, что-то мне совсем плохо. Позовите, пожалуйста, медсестру.

Все-таки Сонечка ее хорошо воспитывала! Излишне хорошо.

За ней следили! Нет, на самом деле следили!

Чтобы понять и заметить это, не требовалось быть таким уж специалистом. За ней следили нагло, не скрываясь, двое. Двое мужчин в темно-зеленом «Вольво», припарковавшемся прямо возле ее подъезда.

На следующее утро Вероника поехала на работу.