Шелковая бабочка - Мартон Сандра. Страница 2

— Она много чего говорит, — перебил свою собеседницу немного озадаченный Доминик, — у вас разговорчивая внучка. Вы уверены, что она права?

— Я здесь не для того, чтобы выслушивать советы, синьор.

— Доминик.

— И не для того, чтобы подвергать сомнению решения моей внучки. Она успешно вела дела в течение нескольких лет. Более того, я воспитывала ее одна после смерти ее родителей. В ней достаточно итальянской крови, чтобы она осознавала ценность семейного бизнеса, но она в достаточной степени американка, чтобы понимать, как важно следовать новым веяниям в бизнесе. Последнее возможно только при наличии солидного капитала. Вот почему я пришла к вам, синьор. Мне нужно шесть биллионов лир.

Зазвонил телефон.

— Понимаю, — произнес Доминик, снимая трубку. Он прикрыл рукой трубку и вежливо улыбнулся. — Я хотел бы помочь вам, маркиза, но я не занимаюсь благотворительностью. И уверен, что вы понимаете, как дорого мое…

— Время, — не дала ему закончить посетительница. — Так же как и мое.

— Ну разумеется. Извините, но у меня важный звонок.

— Это звонит сторожевая овчарка, которая охраняет ваши двери. Скажите ей, что я еще не закончила, синьор, а я, в свою очередь, постараюсь занять не более пяти минут вашего драгоценного времени.

Доминик не мог припомнить, чтобы кто-нибудь с ним так разговаривал. Те, кто хотел попросить у него об услуге, обычно лизали ему пятки. Маркиза была настойчива, она раздражала… и в то же время она была словно глоток чистого воздуха. Он приложил трубку к уху, сказал Селии, чтобы та принимала его звонки, и подпер руками подбородок.

— Почему вы обратились именно ко мне, маркиза? Я ведь уже сказал, что не занимаюсь благотворительностью.

Ее ответ прозвучал резковато.

— Я попыталась взять ссуду в банке. Мне отказали.

— Почему?

— Люди настолько глупы, что думают, будто у малого бизнеса нет будущего, они полагают, что прошли те времена, когда женщины были готовы платить сотни долларов за такой пустяк, как белье. И уверены, что моя внучка не сможет спасти «Шелковую бабочку».

— Вы полагаете, они ошибаются?

— Я это точно знаю, — с жаром произнесла маркиза. — Женщины всегда будут жаждать дорогих милых пустячков, и если они не покупают их сами, то это делают для них мужчины.

— А ваша внучка? Вы уверены, что она способна управлять «Шелковой бабочкой»?

Если бы такая женщина, как маркиза, могла позволить себе фыркнуть, то Доминик сказал бы, что именно это она и сделала.

— Моя внучка получила степень по экономике в американском университете. Она умна, решительна и способна добиться поставленной перед собой цели. В этом она похожа на меня.

Доминик кивнул. Он не сомневался, что это была правда. Он мог с легкостью представить себе внучку маркизы, средних лет старую деву с высокомерным выражением лица, острым языком и бесконечной самоуверенностью.

— Хорошо, — сказал он. — Вы хотите, чтобы я одолжил вам деньги. Объясните, что я от этого выгадываю.

— Ваша компания недавно приобрела французский дом моды.

Это впечатлило Доминика. Новости об этом событии еще не стали общеизвестным фактом.

— И?

— И, — с нетерпением воскликнула маркиза, — вы, конечно же, не можете не понимать выгоды, которую принесет вам наше имя и наши клиенты.

Доминик оперся на спинку кресла. Возможно, в этом предложении действительно заключалась определенная выгода. Он мог проконсультироваться со своими экспертами, но вряд ли дело стоило трех миллионов долларов. И почему маркиза, рассказав ему о важности «La Farfalla» для ее семьи, в то же время хочет продать ему компанию?

— Давайте проясним ситуацию, маркиза. Вы предлагаете мне приобрести…

— Я прошу вас одолжить мне некую сумму денег, молодой человек. Сколько раз надо повторять? Я делаю у вас заем, который верну в течение пяти лет, о процентной ставке мы договоримся.

— То есть вы не хотите продать мне компанию?

— Вы что, оглохли? Я не собираюсь ничего продавать ни вам, ни кому-либо еще. Я говорю о займе. Всего лишь о займе.

Доминик озадаченно покачал головой.

— Маркиза, повторяю, я не занимаюсь благотворительностью.

В первый раз с тех пор, как маркиза вошла в офис, она, казалось, немного заколебалась.

— Я готова допустить, что в моем предложении для вас есть какая-то доля риска.

— Безусловно.

— И если вы окажете мне любезность, то я предоставлю вам пять процентов акций «Шелковой бабочки».

Доминик ничего не сказал. Пять процентов акций прогорающей компании — это звучало несколько патетично, но он был слишком вежлив, чтобы сказать ей об этом.

— Если я не смогу вернуть вам долг… — Маркиза набрала воздух в легкие. — Если вдруг случится невозможное, вы станете единоличным владельцем «La Farfalla di Seta». И ваши дизайнеры смогут продавать свои модели, используя это имя.

Пожилая женщина откинулась на спинку стула, и только теперь Доминик заметил, что ее руки, сжимавшие набалдашник трости, дрожат. Она была в отчаянном положении. Возможно, она заложила все, что имела, чтобы компания продолжала существовать, и вот теперь ставит на карту наследство и имя своей семьи — самое ценное, что у нее осталось.

Завтра его люди подтвердят то, в чем он был уверен уже сегодня. Маркиза наверняка погрязла в долгах, а ее компания не стоила и половины одалживаемой суммы. Он знал, что должен сказать ей об этом, но даже для человека без сердца, каким его все считали, это было слишком трудной задачей.

— Я слышала, что вы человек, который не боится рискнуть, — сказала старая маркиза, пока он искал нужные слова. — Разве не так вы сколотили состояние, синьор? Рискуя всем, даже собственной жизнью, когда игра стоила свеч? — Она улыбнулась. — Вы ничего не теряете, Доминик. На этот раз головой рискую я, а не вы.

Доминик поднялся со стула и осторожно помог женщине подняться.

— Договорились, — сказал он. — Три миллиона долларов на пять лет, два процента годовых.

— Восемь с половиной процентов.

Он засмеялся.

— Я оскорбил вас, маркиза?

— Меня оскорбляет милостыня, о которой я не просила. Восемь с половиной процентов годовых, и закончим на этом. Это будет справедливо.

— Четыре.

— Шесть с половиной. Это мое последнее предложение.

Доминик хотел было напомнить, что условия диктует кредитор, а не заемщик, но передумал и вместо этого поцеловал гостье руку.

— С вами трудно иметь дело, маркиза. Хорошо. Заем на пять лет под шесть процентов годовых.

— И пять процентов акций «Шелковой бабочки» будут вашими, как только мы подпишем бумаги.

— Маркиза, в этом нет никакой… — Увидев выражение ее лица, он замолчал. — Отлично. Пусть ваши адвокаты пришлют мне бумаги на подпись, и я… В чем дело?

— Я бы не хотела, чтобы этим занимались мои адвокаты, синьор. Не могли бы вы сами заняться финансовой стороной вопроса?

Доминик знал, что это означает. Ее адвокаты намекнут ей, что это невыгодная сделка. Любой разумный человек сказал бы то же самое.

— Маркиза, — мягко проговорил он, — возможно, мы могли бы поверить друг другу на слово?

Пожилая женщина улыбнулась, и они пожали друг другу руки. Больше они не встречались, и до вчерашнего дня он ничего о ней не слышал. Вчера она позвонила в его офис и пригласила его на ланч в свой палаццо. Он хотел было отказаться, но потом вспомнил, что предварительное расследование подтвердило его подозрения — маркиза не в состоянии выплатить долг, — и сказал, что с удовольствием составит ей компанию.

И вот он у железных ворот палаццо, но так и не решил, как сказать маркизе, не задев при этом ее гордости, что он намерен списать ее долг.

Возможно, стоит рассказать ей сказочку о налогах, о том, что и ей, и ему будет выгоднее, если он спишет эту сумму как невыплаченный долг?

Спустя час, за чашечкой кофе, Доминик осознал, что его затея обречена на провал. Маркиза умело избегала разговора о деле, пока они не закончили есть. Но стоило ему заговорить о налогах, о прибылях и потерях, как она жестом приказала ему замолчать.