Невыносимая дерзость - Кендрик Шэрон. Страница 8

– Немедленно отпусти меня с яхты, ты… ты… властолюбивое чудовище! – закричала она и, не успев обдумать правильность своего поступка, бросилась к Карлосу и замолотила кулаками по его груди. – Просто отпусти меня!

Лишь один миг Карлос не реагировал на сладкую близость ее тела. Он гордился своей сдержанностью и самоконтролем, однако сейчас он чувствовал признаки начинающегося возбуждения.

Карлос сжал зубы. Кэт Бэлфор ему даже не нравилась. Так почему же его тело так реагировало на нее?

– Отпусти меня! – повторила она, продолжая бить его кулаками в грудь.

– Нет, – сквозь зубы процедил он, с неодобрением глядя в ее ярко-голубые глаза. – Ты лицемерка, Кэт. Женщины, которые хотят, чтобы их отпустили, не бросаются на мужчину, прижимаясь к нему всем телом, явно напрашиваясь на поцелуй.

Она открыла было рот, чтобы возразить, но, встретившись с ним взглядом, она поняла, что его глаза уже отнюдь не холодны, напротив, в них пылает огонь.

Кэт покачнулась, когда их губы встретились, и вцепилась в рубашку Карлоса, чувствуя, как тает и растворяется под напором его губ. «Вот это счастье», – отвлеченно подумала она, прижимаясь к Карлосу, в то время как ее сердце отбивало бешеный ритм, когда его язык коснулся ее губ.

– О, – беспомощно простонала она, когда поцелуй стал еще настойчивей. – О!

Боже!

Карлос ощутил ее мгновенную капитуляцию. Он страстно целовал Кэт, ее грудь касалась его тела. Аппетитная, аккуратная грудь – словно персики, только и ждущие, чтобы кто-нибудь насладился ими. Карлосу хотелось взять одну грудь в руку и нежно провести пальцем по набухшему соску. А потом запустить руку под нежный шелк ее нескромного платья, чтобы удостовериться, что в этот раз на ней было более скромное белье. Или снова обнаружить эти греховные стринги…

Несколько мучительных мгновений Карлос рисовал в своем воображении, как он входит в Кэт, представлял ее возгласы, умоляющие его продолжать. А затем, столь же внезапно, он оторвался от губ девушки, отступая назад, словно Кэт была грязной.

Нереализованное желание нашло свой выход в гневной тираде.

– Ты всегда ведешь себя как уличная девка? – резко бросил он. – Ты бросаешься на первого же мужчину, оказавшегося рядом?

Жестокие слова Карлоса задели Кэт.

– А разве о тебе нельзя сказать того же? – Скрестив руки на груди, пытаясь скрыть торчащие от возбуждения соски, она решила скрыть следы своего смущения за маской сарказма. – То есть, конечно, техника у тебя превосходная…

– Я никогда в этом и не сомневался, Принцесса.

– Но я просто шокирована своей собственной реакцией на такого бесчувственного типа, как ты, – выдохнула Кэт. – Особенно если учесть тот факт, что еще вчера у тебя была другая женщина!

Взгляд Карлоса то и дело возвращался к плавно поднимающейся и опускающейся груди Кэт.

– У меня вчера была другая женщина? – медленно повторил он.

– В золотистом бикини! – обвиняющим тоном заявила Кэт, с ненавистью ощутив очередной укол ревности.

– В золотистом бикини?

– Может, прекратишь повторять за мной?

– Тогда, возможно, ты объяснишь мне, о чем говоришь?

– Золотистый бюстгальтер, – горько произнесла Кэт. – Тот, что я нашла в гостиной!

– Ах да! – Улыбка понимания озарила лицо Карлоса. – Таня Стивенс…Совсем забыл.

Кэт была ошарашена собственным поведением. Она была… Ну, если говорить откровенно, она была абсолютно податливой в руках Карлоса. И разве не продолжала бы она стонать от удовольствия, если б он не прекратил поцелуй? А Карлос ласкал другую женщину лишь день назад и уже забыл об этом! Разве не говорит это о его отношении к женщинам вообще и к ней в частности? Какое счастье, что она не попалась на его удочку!

– Ты занимаешься сексом с женщиной, а спустя сутки уже «совсем об этом забываешь»? – не веря своим ушам, выдохнула Кэт.

– Я не занимался с ней сексом.

Сердце Кэт бешено стучало.

– Так золотистый бюстгальтер совершенно случайно оказался посреди твоей гостиной, вместе с остатками явно романтического ужина?

– Я этого не говорил, – возразил Карлос. – Я просто сказал, что не занимался с ней сексом.

– Но… она этого хотела?

Карлос немного помолчал.

– Разумеется, хотела, – мягко произнес он. – Все хотят. Разве ты сама не продемонстрировала это лишь пару минут назад?

Кэт вздрогнула, но крыть ей было нечем.

– Так кто она?

– Журналистка, – отозвался Карлос. – Которая, по слухам, писала статью обо мне. Я пригласил ее для того, чтобы узнать, с какой стороны она хочет рассмотреть мою жизнь и смогу ли я убедить ее изменить ракурс.

– Зачем кому-то писать о тебе?

– А сама не догадываешься?

– Потому что ты богат? Или потому что ты невыносим?

Карлос мягко рассмеялся:

– Богатство вряд ли можно считать большим достижением. И ты должна знать об этом лучше всех, Принцесса.

И вдруг Кэт вспомнилось фото, которое она заметила в гостиной. На нем Карлос был запечатлен в ярком костюме матадора, с лицом столь же гордым и прекрасным, как и сейчас, но без цинизма, ставшего неотъемлемой частью натуры Карлоса сегодняшнего.

– Коррида, – медленно произнесла Кэт. – Она хотела поговорить с тобой о корриде?

– Конечно, хотела, – согласился он. – Все журналисты хотят об этом поговорить.

– Но почему? Потому что это захватывающее действо или потому что очень немногие выбирают карьеру матадора?

– И поэтому тоже, но все несколько сложнее. – Карлос заметил в глазах девушки немой вопрос. – Уже пятнадцать лет минуло с тех пор, как я бросил корриду, а эта журналистка пыталась выведать, почему я это сделал.

– И почему ты ушел?

– Думаешь, я хочу обсуждать эту тему с кем-то вроде тебя? – насмешливо произнес Карлос. – С женщиной, чье представление о работе сводится к самостоятельной покраске ногтей, потому что мастер по маникюру заболел?

Он заметил, как вздрогнула Кэт при этих словах, но ему было все равно. Карлос дал обещание никогда не говорить о тех днях, никогда не вспоминать ту мучительную боль и ярость, которая бушевала внутри его в годы работы матадором. Боль, связанную не с самой корридой, но с жестоким отцом, который сделал жизнь сына невыносимым кошмаром.

Журналистка испробовала все трюки, пытаясь выудить интересующую ее информацию. Она была предприимчивой, в этом ей не откажешь. Когда интервью не пошло так, как ей хотелось, журналистка предложила позагорать, со смехом сняв с себя верхнюю часть бикини, словно это было самой естественной вещью на свете.

Разумеется, Карлос был возбужден, ведь грудь женщины была полной, чувственной, а губы походили на спелые вишни. Однако ему никогда не нравились женщины, предлагающие себя.

Он взглянул в голубые глаза Кэт Бэлфор. Может, следует рассказать ей об этом – ведь она поступает так же? Пытается одурачить его своими невинными глазками и надутыми губками. Возможно, ему следует сообщить Кэт, что, несмотря на все старания соблазнить его, она здесь исключительно ради работы. Карлос дал слово ее отцу о том, что он научит Кэт понимать обязательства, а он всегда держал обещания.

Так почему же он поцеловал ее? И почему даже воспоминания об этом поцелуе заставляли его возбуждаться снова и снова? Возбуждаться так сильно, что единственным его желанием становилось сию же минуту схватить Кэт и овладеть ею прямо здесь и сейчас.

– Тебе лучше позавтракать, – хрипло произнес Карлос. – А потом принимайся за работу и убери беспорядок в гостиной.

Кэт бесстрашно взглянула в холодные черные глаза:

– А если я этого не сделаю?

– Если не сделаешь? Ну тогда, Принцесса, я быстро потеряю терпение, – ответил Карлос, разворачиваясь и направляясь прочь. – Ты должна помнить, что чем быстрее ты возьмешься за ум и станешь выполнять свои обязанности, тем быстрее сможешь уйти, освободив нас обоих от невыносимой муки лицезреть друг друга.

Кэт стояла, не в силах пошевелиться, глядя ему вслед. Она автоматически прижала кончики пальцев к губам и сразу же ощутила возобновившийся бешеный ритм сердца. «Тот поцелуй ничего не значил», – напомнила она себе.