Штучки-дрючки в Провансе - Куликова Галина Михайловна. Страница 29

– Ладно-ладно. – Карасевич заторопился. Судя по всему, напористый посетитель его смущал, и он хотел как можно скорее от него избавиться.

На это, собственно, Виктор и рассчитывал. Карасевич выскользнул из кабинета и вернулся через пять минут. Без списков. И не один. Дверь открылась, и в помещение прежде всех остальных вошла гигантская собака – как показалось Виктору, помесь дога с велоцераптором. С ее высунутого языка капала слюна, и дышала эта тварь так плотоядно, словно собиралась немедленно позавтракать, как говорится, чем бог послал. Если бы не твердая рука, державшая зверя за ошейник, Виктору вряд ли удалось бы сохранить хладнокровие.

Рука принадлежала крепкому мужчине, одетому в джинсы и черный свитер. Он не был похож на охранника. Впрочем, он ни на кого не был похож, и эта неопределенность Виктору не понравилась. За широким плечом незнакомца маячил Карасевич. Лишь взглянув на него, Виктор понял, какого свалял дурака. Человек, который показался ему слабым и жалким, смотрел на него теперь сквозь стекла своих очков хищными холодными глазами. «Меня ввел в заблуждение его вязаный жилет, – подумал Виктор с раскаяньем. – И еще этот подстаканник».

– Сидеть, Гарольд, – приказал незнакомец, похлопав чудовище по костлявой спине. Собака села, вздохнув, как паровая машина.

– Добрый день. – Улыбка Виктора лучилась дружелюбием.

– Добрый, – согласился незнакомец. – Так вы приехали строить будку для Гарольда, я правильно понял?

– Будку? – Виктор нервно рассмеялся. – Вы смеетесь!

– Конечно, смеюсь. – Мужчина сделал шаг вперед и протянул руку, представившись: – Артур Бармухин.

– Виктор Потапов. Подождите, а как же?..

Виктор наморщил лоб и показал пальцем на дверь, ведущую в коридор.

– А, это! Это мое публичное лицо. Второе «я». Так сказать, художественное воплощение меня.

– Ненастоящий Бармухин?

– Ненастоящий, – с удовольствием согласился новоявленный хозяин галереи. – Ненавижу шумиху и журналистов. Тусовщиков тоже не люблю. Хамоватая золотая молодежь, прибабахнутые художники, глубоко неинтеллигентная творческая интеллигенция... Не мое все это. Мне больше нравится быть в тени. Так что у вас там за история с похищением? – спросил он преувеличенно ласковым тоном.

Гарольд уселся поудобнее, клацнув зубами. В его утробе что-то активно и шумно переваривалось. Булькающие звуки наводили на мысль о большом баке, в котором кипятится белье. Смотрел он при этом исключительно на Виктора. Возможно, пищеварительные соки выделялись у него заранее.

– Да, собственно, история простая, – пожал плечами Виктор, изо всех сил стараясь держаться естественно. – У меня друг пропал. А у нас важные переговоры. В последний раз его видели садящимся в черный джип, на стекло которого был наклеен стикер вашей галереи – АртБар. Стикер бы желтый, значит, хозяин джипа побывал на вашей вечеринке совсем недавно. Вот я и подумал...

– Зря подумали, – весело перебил его Бармухин. – Именные приглашения – фуфло. Нету никаких списков. Просто людям приятно думать, будто они особенные, их специально сортируют и все такое... Понимаете мою мысль? Надо же было как-то раскручивать галерею. Самый лучший способ – ограничить вход. Как известно, все, что недоступно, особенно желанно. Зачем мне тратить деньги, силы, нанимать людей, вести документацию... Гораздо легче сделать вид, что все это уже существует. Приглашения рассылаем, повинуясь наитию и вдохновению. На кого, как говорится, бог пошлет.

– Понимаю, – сказал Виктор, почувствовав, что на него снова наваливается тоска безнадежности. – Вы мастер спецэффектов.

– А кроме того, мой бухгалтер, – Бармухин ткнул пальцем в стоящего рядом Карасевича, – посоветовал мне не платить большую зарплату парковщикам. Так что по большей части они сами крутятся. Зарабатывают как могут. Когда кому-нибудь нужно на парковку заехать, за бабки ему это разрешают.

– То есть парковщики приторговывают фирменными наклейками, – вздохнул Виктор.

– Понимаю ваше огорчение, – глаза Бармухина смеялись, – но помочь ничем не могу. Каждый ведет свой бизнес как может.

– А вы не боитесь, что я это все кому-нибудь расскажу? – спросил Виктор, посмотрев в глаза Гарольду, в глубине которых читалась одна-единственная мысль.

– Вам никто не поверит, – пожал плечами Бармухин. – Да и кому вы расскажете? Я вас умоляю.

– Вообще-то я пошутил. Конечно, я никому не расскажу. Простите за вторжение и разрешите откланяться.

Виктор сделал шаг к двери.

– Будку для Гарольда спроектировать не хотите? – поинтересовался хозяин твари, которая, стоило только гостю пошевелиться, резво вскочила на лапы.

– Полагаю, ему лучше спать на диване. Будка займет половину вашей парковки, и сторож останется без заработка.

– Ладно, Потапов, проваливайте, – все так же весело сказал Бармухин. – Но чтобы больше духу вашего здесь не было. Гарольд вас запомнил. Правда, песик?

Песик поднял башню и посмотрел на хозяина вопросительно.

– Стоять! – велел тот и отступил в сторону, давая возможность Виктору пройти к двери.

И тот уже сделал первый шаг в нужном направлении, но тут взгляд его скользнул по фотографиям, висящим на стене. Женщина, изображенная на одной из них, была ему до боли знакома. Виктор замер. Его сердце пропустило один удар, а потом забилось с неожиданной силой. Эти льющиеся светлые пряди, этот соблазнительный рот, мечтательные глаза, высокие скулы...

– Эй, вы идете? – с подозрением спросил Бармухин, осаживая дернувшегося пса. – Ах вон оно что! Эта девушка поразила ваше воображение?

– Да, пожалуй, – ответил Виктор внезапно севшим голосом. – Она... ваша подруга?

На самом деле портрет Регины висел среди снимков других людей и ничем особо не выделялся. Так что вряд ли можно было заподозрить, что хозяин галереи ее как-то особо выделяет среди других.

– Почему это – моя? – рассмеялся Бармухин. – Может, Карасевича. Кабинет-то его! Ладно-ладно, шучу. У меня ремонт идет, мы мою галерею портретов сюда перевесили. Тут все мои кумиры.

– И она тоже – кумир?

– Я ее поклонник, – ответил Бармухин, ласково поглядев на снимок. – У этой девушки невероятный голос. Она потрясающе поет.

– Выступает у вас? – спросил Виктор.

Он тянул время. Ему хотелось задать сразу тысячу вопросов, но как только он открыл рот, все они рассыпались и ускакали прочь, словно оброненные шары.

– Я хотел заманить ее к себе в галерею, но... Увы, увы! Она отказалась.

– Но вы с ней встречались и общались накоротке? – спросил Виктор, лихорадочно прокручивая в голове свой последний разговор с Региной. Он тогда упомянул галерею Бармухина, а она даже полсловечка не сказала о том, что знакома с ним лично.

Бармухин рассмеялся. Судя по всему, реакция незваного гостя здорово его позабавила.

– Да, встречался лично, вообразите себе! Живьем она еще красивее, чем на снимке.

– А почему же она отказалась выступать на ваших знаменитых вечеринках? – продолжал допытываться Виктор.

При этом он не отрывал взгляда от снимка Регины, словно дожидался ответа на этот вопрос от нее самой.

– Не знаю, – пожал плечами Бармухин. – Какая-то странная привязанность к конкретному месту. Она поет в довольно среднем ресторане, куда ходят одни клерки. Там неподалеку огромный офисный центр и множество разных фирм. В общем, деловой район. Я попал туда совершенно случайно. И как только услышал ее голос, понял, что нашел сокровище.

– Вы сделали ей предложение?

– Еще бы. Сразу же. Чем я только ее не соблазнял! И деньгами, и славой, и перспективами... Но нет! Я видел, что ей хочется и денег, и славы, однако что-то ее удерживает. Как будто петь именно в том ресторане – это ее долг. Так мне показалось. Как же он называется, я забыл...

Виктор собрался было подсказать ему, как называется ресторан, но вовремя прикусил язык. Ему не хотелось объявлять о том, что Регина – его невеста.

– Надо же... Очень красивая женщина, – пробормотал он, чтобы хоть как-то оправдать свой неожиданный интерес.