Штучки-дрючки в Провансе - Куликова Галина Михайловна. Страница 43

– Почему ты на меня так смотришь? – спросила она наконец.

– Потому что соскучился. Погоди-ка, прежде чем мы с тобой начнем беседовать, мне нужно кое-что спросить у медперсонала.

Он потянулся к кнопке вызова медсестры и нажал на нее.

Таня немедленно всполошилась, ее колени как-то сразу перестали дрожать. Она быстро подошла к Олегу и села на край кровати, очутившись с ним лицом к лицу.

– У тебя борода, – констатировала она удивленно.

– Разве это борода? – возразил он, насмешливо глядя на нее. – Это уже так, остатки прежней роскоши. Ты меня вчера не видела. Со смеху бы умерла.

Они замолчали, с тревожным любопытством поглядывая друг на друга.

– Тебе тут не скучно? Чем ты занимаешься? – подала наконец голос Таня.

– Вот, лежу. Стихи сочиняю. Писать не могу, поэтому стараюсь их запомнить.

– Стихи?! А ты мне их почитаешь? – У Тани сжалось сердце.

Это было так трогательно, так непохоже на Олега... Вероятно, он тоже многое пережил. Стал более мягким, более открытым...

– Ну... Если тебе так хочется. Пока это только первая строчка...

– Не тяни. Пожалуйста! – Глаза Тани были полны ожидания.

– Кхм, – откашлялся Олег и продекламировал: – Забегаю в магазин – там собаки пьют бензин. Ну, как тебе?

– Что это? – изумленно спросила Таня.

– Стих, – пожал плечами Олег, поедая ее глазами. – А ты думала, я пишу продолжение «Ромео и Джульетты»? Это ты-то! Которая знает меня как облупленного!

– Дурак, – сказала Таня, развеселившись наконец из-за этих собак.

В этот момент в палату вошла медсестра и вопросительно посмотрела на бодрого пациента.

– Только один вопрос! – обратился к ней Олег, поправляя подушки. – Но – жизненно важный.

– Да-да?

– Мне целоваться можно?

– Нужно! – ответила медсестра с чувством, махнула на него медицинским журналом, который держала в руках, и ушла.

– Тань, ты слышала? – спросил Олег, неловко обняв девушку забинтованными руками и притягивая ее к себе. – Мне предписано целоваться.

– А я, выходит, у тебя что-то вроде тренажера?

– Выходит, что так. – Он не сводил с нее глаз. Никогда прежде он не испытывал такого блаженства. Потому что точно знал, что все закончится хорошо. Он прочитал обещание счастья в Таниных глазах. После всего пережитого он стал чутким. И очень-очень смелым.

– Даже тренажеры любят доброе обращение, – предупредила она. – Каждому предварительно нужно сказать что-нибудь нежное.

– Так ты хочешь, чтобы я целовался или разговаривал? – с наигранным возмущением спросил Олег.

– Можно и то, и другое, – усмехнулась Таня. – Мне всю жизнь не хватало слов, которые ты так и не произнес.

– Вот идиот, – покачал головой Олег. – Это какие слова? О том, что я тебя люблю?

– Кажется, именно эти!

– Что я не могу без тебя жить?

– Да, да! Это они, те самые!

– Что я люблю тебя с тех пор, как впервые увидел, и буду любить до конца своих дней?

– Не верю своим ушам! Где ты их все эти годы прятал?! Они такие чудесные...

Олег наклонился к Таниному лицу. Веселые огоньки в его глазах погасли.

– Это все всерьез, Таня. Я вовсе не шучу.

– Какие уж тут шутки, – пробормотала она и блаженно закрыла глаза, потянувшись к нему губами.

Шустрая нянечка, скрипя белыми башмаками, прошла по коридору, направляясь к восьмой палате.

– Погоди немного! – крикнула ей с поста старшая медсестра. – Не ходи, они там заняты!

– Кто это – они? – удивилась та.

– Скворцов и его девушка.

– Хм. И чем это, интересно, они заняты?

– Целуются. То есть выполняют мои медицинские предписания, – ответила медсестра и весело подмигнула.

– Опять ты дурака валяешь, – посетовала та.

– Когда я валяю дурака, на душе становится очень хорошо. Чувствую себя Дедом Морозом!

– Психиатрическое отделение в левом крыле, – проворчала нянечка. – Все, и не зли меня. Досчитаю до десяти и пойду. – Она вслух досчитала до десяти и сунулась в палату. Тут же вернулась обратно и, вздохнув, сказала: – Ну ладно, так и быть, до пятидесяти.