Женщина Габриэля - Шоун Робин. Страница 17

— Тогда скажи мне, что ты не хочешь, Габриэль.

— Я не хочу этого, Майкл. — Правда вибрировала в голосе Габриэля.

— Скажи мне, что ты не помнишь, на что это похоже — пробовать женщину на вкус. Касаться женской плоти, — решительно сказал Майкл. Все еще бесстрашный. Но он должен бояться. — Скажи мне, что не хочешь потерять себя в наслаждении женщины.

Отдаленный удар Биг Бена проник через древесину и стекло.

Габриэль вспомнил… мужчин, которых он брал ради денег. Женщин, которых он брал ради компенсации.

— Скажи мне, что ты не хочешь женщину, Габриэль. — Боль Габриэля вспыхнула в глазах Майкла. — Скажи это и заставь меня в это поверить.

Габриэль не мог это отрицать.

Но не мог и признать.

Я не хочу хотеть…

— Иди домой, Майкл, — сказал Габриэль. Уходи, прежде чем память о наслаждении пересилит память о боли. — Иди домой к Энн.

Энн с тусклыми каштановыми волосами и бледно-голубыми глазами.

Энн, которая пожелала ему встретить женщину. И таким образом он будет вознагражден за все, что успел пережить.

— Почему? — с вызовом спросил Майкл.

Собираясь остаться. Собираясь умереть.

Во имя любви к мужчине, который дважды нацеливал пистолет в его голову.

У Габриэля не было необходимости лгать.

— Пока ты держишься от меня подальше, mon vieux, я буду жить.

А, следовательно, и Майкл.

Ни один из них не моргал, не дышал, не двигался.

Жар тела Майкла и шоколадный аромат его дыхания окутывали Габриэля. Если он не отступит…

Габриэль держал рукоятку ножа в левой руке, слоновая кость грела его плоть, успокаивала его потребность…

Между двумя ударами сердца Майкл отступил назад.

Габриэль глубоко вздохнул, вдыхая аромат свежезаваренного чая и древесного дыма вместо запаха шоколада.

— Именно из-за этого я не получил приглашения? — кратко поинтересовался Майкл.

— Возможно.

Возможно, Габриэль был не способен написать Майклу приглашение на открытие дома Габриэля, зная последствия своих действий. Или, возможно, он знал, что Майкл проявит большую подозрительность, не получив приглашения, чем получив оное.

Возможно, не послав ему приглашения, он еще надежней закрепил за Майклом роль в этой пьесе, о которой не имел никакого понятия.

— Ты задержал женщину?

Виктория желала Габриэля, но не доверяла ему.

Она думала, что он убьет ее.

И он должен был так поступить.

— Нет. Я не задерживал ее.

Прочесывала ли она прямо сейчас его спальню в поисках оружия, чтобы защитить себя?

Габриэль убрал самые очевидные, но оружием мог стать любой предмет. Зубная щетка. Ваза. Галстук.

Он вспомнил о трости в своем шкафу. При повороте серебряный набалдашник становился рукоятью короткой шпаги.

У Майкла была трость с золотым набалдашником вместо серебряного. Обе были сделаны по индивидуальному заказу одним и тем же человеком с единственной целью — убивать.

С фальшивой любезностью, задаваясь вопросом, что он будет делать в случае, если Майкл примет его предложение, Габриэль спросил:

— Хочешь её увидеть?

Майкл видел Габриэля сквозь его притворство. И принял. Как всегда принимал Габриэля.

Его прошлое. Его решения…

Будучи тринадцатилетним мальчиком; став сорокалетним мужчиной.

— Я не позволю тебе умереть, Габриэль, — просто ответил Майкл. — Помни это.

Тогда как Габриэль слишком охотно подверг опасности жизнь Майкла.

Прежде чем Габриэль успел ответить — наполовину правду или наполовину ложь — Майкл развернулся. Он задержался у стола.

Его правый локоть согнулся; одновременно черный фрак натянулся на широких плечах.

Он мог потянуться за оружием.

Габриэль заставил себя не вскидывать пистолет, чтобы выстрелить первым. Понимая, что слишком близко подошел к краю.

Майкл был единственным хорошим качеством, которым когда-либо обладал Габриэль.

Белый конверт рассек воздух и приземлился около серебряного подноса на черном мраморном столе.

— Это приглашение, Габриэль. — Майкл не обернулся. Он знал опасность, в которой находился. — Мы с Энн собираемся пожениться.

Майкл. Энн.

Пожениться.

С секунду Габриэль не мог дышать.

— И какое же имя ты ей дашь, Майкл? — набросился он. — Она будет известна как мадам д’Анж или леди Энн Стердж-Борн? Она будет женой шлюхи или графиней графа Грэнвилла?

Было слишком поздно брать назад ранящие слова.

Майкл не предъявил прав на титул, который принадлежал ему по закону после смерти дяди. Он не заслуживал мстительности Габриэля.

Слова возымели действие, которое Габриэль не был способен совершить ранее: они выставили Майкла из кабинета Габриэля. Дома Габриэля.

Жизни Габриэля.

Аромат и вкус шоколада задержались в ноздрях и на языке.

Майкл выживет без Габриэля, но сможет ли Габриэль выжить без Майкла?

Его взгляд уперся в изношенную шерстяную сумочку, покоившуюся на голубой коже.

Уличный бродяга не позарился бы на такую. Она бы не стоила и ломаного гроша даже на Сент-Джайлс Стрит, где убогие тряпки распускались на пользовавшиеся спросом нитки.

В Виктории был голод, но была также и гордость.

Нужны были усилия и терпение, чтобы довести ее до той грани, когда она была вынуждена продать свою девственность.

Ее увольнение, возможно, было устроено первым мужчиной. Или, возможно, организованно вторым.

Когда она отрицала возможность того, что незнакомец организовал аукцион ее девственной плевы, в ее голосе был протест.

Ее письма установили бы, лгала Виктория или говорила правду.

Они позволили бы Габриэлю узнать, чего ожидать, когда он откроет дверь своей спальни — актрису. Или убийцу.

Женщину, которая полюбила бы мужчину-шлюху. Или женщину, которая убила бы, чтобы спастись от бедности.

Они позволили бы ему узнать, будет она жить или умрет.

Глава 6

Виктория не знала, что ищет. Единственное, что она знала: ей надо найти что-нибудь, какую-либо вещь, которая поможет ей убежать; оружие, чтобы защитить себя.

Ключ, который откроет замок спальни.

Габриэль, наверняка, не оставит ее одну надолго. Каждый вздох, каждый стук сердца отмеряли проходящие минуты.

Каждый вздох, каждый стук сердца напоминали ей, что в любой момент он может застигнуть ее. И нет ничего, что бы она могла сделать.

Виктория резко открыла нижний ящик комода из атласного дерева.

Волосы на затылке встали дыбом от внезапного узнавания.

— «Я знаю тебя, Виктория Чайлдерс».

Виктория застыла.

— «Ты хочешь того, о чем тайно мечтает каждая женщина».

Письма.

Он прочел их.

— «Ты хочешь поцелуев и ласк». — Виктория быстро обернулась. Колени, защищенные шерстью, заскользили по полированному полу. Виктория уперлась ладонями в пол, чтобы не упасть; ее волосы закачались подобно маятникам-близнецам.

Мужчина — Габриэль — стоял в дверном проеме. Его серебристые глаза мерцали. Волосы серебряным ореолом обрамляли голову. Серебро блестело в его руках.

Виктория не слышала, как он открыл дверь. Но почему она должна была его услышать? — размышляла та часть ее мозга, которая была еще способна искать причины. Она не слышала, как он открывал дверь, когда стояла прямо за ним. Сейчас же их разделяла целая спальня.

Он не сделал ни единой попытки скрыть оружие, которое держал в руках: небольшой короткоствольный пистолет, металл которого поблескивал серебристым светом вместо обычного, сизого, и смертельно опасный нож.

Ни тот, ни другой не обладали подходящей формой или размером, которые позволили бы их спрятать на женском или мужском теле.

Виктория уставилась на нож. Его лезвие было длинным и широким, а острие — зазубренным, как у пилы.

Она никогда не видела ничего подобного.

Виктория отвела взгляд от ножа и сфокусировала его на Габриэле.