Женщина Габриэля - Шоун Робин. Страница 72
Глава 25
Боль. Страх. Ярость.
Скорбь.
Противоречивые эмоции наполняли Викторию до тех пор, пока всех их не вытеснила ярость.
Она не позволит этому чудовищу уничтожить Габриэля.
Она не позволит Габриэлю умереть.
А он умрёт.
Если Майкл сделает с ним то, что второй мужчина — Ив — сделал с ним когда-то, — это убьет Габриэля.
И не останется ни единого шанса снова достучаться до мальчика, который хотел быть ангелом.
— Нет! — шарф поглотил её протест.
Виктория резко дернула головой назад, врезавшись со всей силы затылком в лицо удерживающего её мужчины. Кость впечаталась в кость, с хрустом разорвав воздух. В то же самое время Габриэль пролетел через всю комнату, врезавшись в бледно-голубую стену.
Резкая боль прошла через всю щеку Виктории, взорвавшись внутри головы.
— Майкл! — крик Габриэля затопил её уши.
Он был наполнен болью. Страхом. Яростью.
Отчаянием.
Майкл повернулся, правая рука вытянута вперед, пальцы, сжимающие рукоять револьвера, покрыты ярко-красными шрамами.
Второй мужчина не ожидал этого от Майкла. Он инстинктивно поднял свой револьвер.
Виктория пошатнулась, падая вперед в лужу шелка, автоматически вытянув связанные шарфом руки, чтобы смягчить удар от падения.
Второй мужчина, как фигурка в домино, рухнул назад на стол, черные фалды костюма разлетелись в стороны, — его падение сопровождалось звуком выстрела пистолета Майкла.
Майкл покачнулся, как будто его ударили в грудь, — второй выстрел взорвал мир Габриэля.
Виктория видела расплывающееся темно-красное пятно на белом жилете мужчины, который был известен как Мишель д’Анж.
Майкл, темноволосый ангел, принял пулю, которая предназначалась Габриэлю, белокурому ангелу.
Виктории, силившейся подняться с тёмно-бордового ковра, казалось, что её движения пойманы в ловушку диаскопического проектора, где картинки следуют одна за другой.
Габриэль тоже оказался в ловушке диапроектора. Он бежал, движения кадрами отпечатывались у нее в мозгу, с трудом перемещая ноги по ворсистому шерстяному болоту, засосавшему тело Виктории. А затем — он ловил Майкла. Удерживал Майкла. Падал под действием веса тела Майкла. Выкрикивал имя Майкла, пока яркая темно-красная кровь окрашивала белый шелковый жилет и рубашку его друга.
Майкл не отвечал.
Ярость захлестнула Викторию.
Это не может так закончиться. Она не позволит этому закончиться таким образом.
Виктория боролась с грудой шелка, чтобы встать. Связанные руки не позволяли ей сделать это. Используя большой и указательные пальцы правой руки, уткнувшись подбородком в левое запястье, она выдернула шарф изо рта.
Не было времени разбираться с привкусом слюны, которая заполняла и успокаивала ее пересохший рот. Кровь, что сочилась из ее щеки, была ярким напоминанием того, что может еще произойти, если мужчина — Ив — жив.
Виктория метнулась вокруг стола. Ящик, который он ранее заставил открыть, чтобы достать небольшой крупнокалиберный пистолет Габриэля.
Она убьет его. Если он не умер, она убьет его.
Она убьет его за любовь Майкла, защитившего ангела с серебристыми волосами.
Она убьет его за то горе, что переполнило Габриэля и высосало весь кислород из воздуха.
Дрожащими руками Виктория дотянулась до ствола пистолета, валявшегося около мужчины на полу.
Стеклянные фиалковые глаза смотрели в потолок невидящим взглядом. Тонкая темно-красная струйка сочилась из носа, который она разбила.
Он был мертв.
А Габриэль… Габриэль обнял Майкла, серебряные волосы переплелись с черными. Он покачивал Майкла в безмолвной горестной молитве.
Виктория выронила пистолет
— Габриэль, — прохрипела она.
Он не слышал её.
Ив хотел сломать внутренний стержень, что позволил Габриэлю пережить бедность, проституцию и насилие. Он добился своего.
Виктория стала на колени рядом с Габриэлем.
Смуглое лицо Майкла было бледным, правая щека изборождена шрамами. Темные густые ресницы тенью легли на кожу щек.
Виктория протянула руку, желая поддержать Габриэля, любить Габриэля, утешить Габриэля.
— Габриэль…
Её внимание привлек темно-красный фонтанчик.
Кровь выкачивалась из груди Майкла.
В Виктории заговорила гувернантка.
Кровь не может выкачиваться из трупа. Чтобы перекачивать кровь требуется работа насоса — сердца.
— Он жив, Габриэль! — Виктория схватила руку Габриэля и надавила ею на грудь Майкла, чтобы остановить кровотечение. — Габриэль, помоги мне.
Теплая кровь просочилась сквозь пальцы.
Габриэль поднял голову, его жизнь утекала сквозь пальцы его и Виктории, глаза были черными от шока.
— Нет, — ровный голос звучал отстраненно, глаза помертвели. — Позволь мне держать его.
Виктория не станет плакать ради ангела. Не сейчас.
— Держи руку на его груди, Габриэль, — неистово сказала она. — Он жив. Если ты уберешь руку, он умрет. Теперь держи свою проклятую чертову руку здесь!
Уличный жаргон сработал.
Серебристые глаза Габриэля сфокусировались на Виктории… на Майкле.
На крови, сочащейся сквозь пальцы.
На жизни вместо смерти.
— Я вернусь с доктором, — сказала она.
Дверь не могла открыться.
Виктория толкнула со всей силой, которую она не подозревала в себе, — дверь открылась.
Темная жидкость растеклась по лестничной площадке, стекая по деревянным ступеням.
Кровь.
Кровь Джулиена.
В горле вырос комок, она конвульсивно сглотнула.
Она уже ничем не могла помочь ему, но она еще что-то может сделать для падшего ангела.
Виктория ступила в кровь, скользя по ней, пока спускалась по ступеням. Двери были уже открыты.
Пламя свечей освещало лабиринт столов, блестели серебряные подсвечники, в которых, отражаясь, танцевали желтые искорки. Официант, одетый в короткий черный пиджак, увидел её. Темно-красный кушак, повязанный вокруг его талии, контрастировал с белым, под стать незажженной свече, над которой он наклонился, жилетом.
Виктория узнала его: это темноволосый охранник, который двумя днями ранее забирал у нее поднос после завтрака.
— Джереми! — крикнул он. — Давид! Патрик! Чарли! A moi! Ко мне.
Внезапно мужчины рванулись к Виктории, потянувшись руками внутрь коротких черных пиджаков, — они промчались мимо неё, сверкнув темными обнаженными дулами пистолетов.
Она вдруг ни к месту задумалась, что они подумают, когда увидят второго мужчину?
Что подумал Джулиен, когда заглянул в фиалковые глаза?
Он крикнул от удивления: «Мистер Майкл», — когда Ив открыл дверь, а затем — послышался булькающий звук и глухой стук падающего на деревянный пол тела. Ив закрыл дверь, улыбнувшись с триумфом.
— В чем дело?
Внезапно перед Викторией вырос Гастон с обнаженным ножом, лезвие которого мерцало в свете свечи.
Головорез вместо управляющего.
Виктория отпрянула назад.
Гастон схватил её связанные руки и перерезал шелковый узел.
Она облизала губы:
— Они мертвы.
Карие глаза Гастона расширились:
— Месье Габриэль и месье Майкл?
— Нет. Джулиен, — слезы наполнили ей глаза. — Джулиен и… два других мужчины. Но не… Габриэль. Майкл ранен.
Ради Габриэля, Майкл не может умереть.
— Ему нужен доктор.
— Энди! — Виктория заметила маленького мальчика, ростом чуть выше стола. Ему могло быть пять лет, а могло и пятнадцать — некоторые дети, рожденные на улицах, никогда не вырастают в полный рост.
— Приведи Docteur Франсуа. Пошли Питера за мадмуазель Эймс.
Мадмуазель Эймс. Женщина Майкла. Женщина, которая понравилась Габриэлю. И похожую на которую пытался найти второй мужчина.
Вместо этого нашел Викторию.
Энди понесся прочь выполнять поручение Гастона.
С трудом Виктория отогнала боль и ужас последних нескольких часов.
— Надо бы вызвать полицию…
— Нет необходимости в полиции, мадмуазель, — лицо Гастона было непроницаемым. — Мира, отведи мадмуазель Чайлдерс на кухню. Пьер позаботится о вашей ране, мадмуазель.