Симфония для пяти струн (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна. Страница 24

— Нет, я точно храм разнесу по кусочку, — проворчал он, поднимаясь с пола, отряхиваясь и разглядывая полуоторванный рукав рубахи. — Целиком вам этот булыжник принесу, сил моих больше нет!

— А… Что случилось? — потрясённо уточнила я.

— У-у-у… — протянула подруга.

— Что-что! — передразнил меня мужчина, отобрал бутылку и приставил донышком к затылку, раздражённо морщась. — Как всегда, только он уже развоплощаться начал. Хорошо, я успел!

— Как… а что же теперь?! — происходящее категорически отказывалось укладываться в голове.

— Теперь… ну, через часок-другой очнётся, ты его хорошо приложила, молодец.

— Но… как… и, вообще…

— Через меня общаться будете. Надоело, — откликнулся он. — Оли, ты нормально? — подруга заторможенно кивнула. — Тьфу, а так хорошо день начинался! — Сарк вздохнул и плюхнулся на стул. — Ну, что вы на меня так смотрите?

— Мне показалось, ты его зарезать пытался, — нервно хмыкнула Оли.

— Неплохой вариант. Но я всего лишь пытался заколоть его шприцем. Кажется, даже куда-то попал… но целился в сердце, — он с сомнением покосился на лежащее на полу тело.

— Каким шприцем? — монотонно уточнила я.

— Да с зельем, — махнул рукой Сарк. — Его так-то пить надо, в случае обострения — лучше вколоть внутримышечно. А в такой ситуации нужно колоть внутривенно и плевать на побочные эффекты, а как у него вену искать, когда он так бьётся? Вот и пришлось целиться. Ну, судя по тому, что шприц я не сломал, попал куда надо. Ладно, давайте теи выпьем, и я вас в комнаты провожу.

— А…

— Этот? Да что с ним сделается, — отмахнулся мужчина. — Придёт в себя рано или поздно.

Это было очень странное и непривычное ощущение — приходить в себя. Не проснуться или очнуться, а именно откуда-то извне, из другого состояния и другого пространства, вернуться в рамки привычной личности, знакомого тела и свойственного им восприятия.

Что произошло, Карт не помнил совсем, но по тяжёлой ломоте во всём теле, пульсирующей боли в голове и спутанности сознания можно было заключить: ничего хорошего. Однако, как ни странно, угрозы в окружающем мире он не чувствовал, поэтому дёргаться и вскакивать не спешил. Тем более, разумно предполагал: процедура это будет неприятная, тяжёлая и, вероятно, весьма болезненная.

Поэтому мужчина решил начать с самого простого, или, по крайней мере, наименее болезненного: восстановления картины событий. Хотя бы, памяти. Вот только она упорно пробуксовывала на показывающем интересные картинки зеркале, и дальше идти отказывалась. Потом откуда-то из глубин подсознания всплыло воспоминание об остром ощущении полёта и свободы, но в ответ на него грудь насквозь проткнуло болью. Аль поморщился.

— Можешь не пытаться, — раздался рядом насмешливый голос. — Я в тебя с перепугу такую дозу вогнал, что приятные ощущения обеспечены по меньшей мере до завтрашнего дня.

— Дозу чего? — машинально уточнил следователь.

— А ты что, много всякой наркоты употребляешь? — голос Сарка уже сочился ехидством. — Зелья твоего. Даже начал уже беспокоиться, а не хватит ли тебя Хаос после такого? Но, как вижу, не хватил, и это хорошо. С другой стороны, насколько бы меньше у меня стало после этого проблем! Я даже забыл уже, как это здорово — милые моему сердцу, родные и безобидные маньяки с прочими буйными психопатами, и никаких тебе странных мифических сущностей под боком, страдающих раздвоением личности и наркоманией.

— Надоест быстро, — вяло отмахнулся ничуть не впечатлённый Карт, открывая глаза и разглядывая потолок. Но совету «не пытаться» внял и попробовал расслабиться. — Что случилось? — этот вопрос интересовал его гораздо больше, чем ворчание творца.

— Какое поразительное единодушие, — непонятно чему усмехнулся Рамлен. Он сидел на полу, вытянув ноги и привалившись спиной к стене, неподалёку от друга. Чтобы успеть в случае чего среагировать. Ну, или хотя бы попытаться. — Догадайся с первого раза! Много на кого ты последнее время так возбуждаешься? Во-от, вижу, начинает доходить. Да, оно таки случилось. Я успел буквально в последний момент, ещё немного — и колоть было бы уже некуда. Оценил, кстати, на что способны люди в стрессовой ситуации; я шприц вместе с зельем сотворил. Надо как-нибудь ещё попробовать, в спокойной обстановке. Ну, уж сейчас-то ты в неё точно должен был заглянуть. Вспоминай, то или нет?

Аль медленно закрыл глаза, тяжело сглотнул и попытался мягко, как можно осторожнее погрузить сознание в недавнее прошлое, представляющееся клочком тёмного тумана.

Серые глаза, смотрящие в самую душу. Но это уже было, это не так важно. Дальше, ведь было же что-то ещё!

А потом он вспомнил бурю. Почти чёрное марево, насыщенное электричеством и влекомое штормовым ветром. И в этом безумии таяла тонкая человеческая фигура, раскинувшая руки в стремлении уподобиться птице. Ветер почему-то не касался её, а молнии, пляшущие вокруг, не причиняли вреда.

Воспоминание было секундным, и тут же смазалось, растворяясь в нахлынувших мыслях и эмоциях. Но его хватило.

— Ага, значит, я прав был, — довольный, хмыкнул Сарк. — Глянь-ка, и камень не понадобился.

— И что ты предлагаешь ей сказать? — желчно усмехнулся Аль.

— Правду, — с некоторым недоумением — мол, а разве есть варианты? — пожал плечами творец.

— Да-а?! — восхищённо протянул Карт. — И как ты себе это представляешь? «Саена Ау, видите ли, я не совсем человек»…

— Ну, эту часть можно и опустить, — с деланным равнодушием оборвал его Сарк.

— В смысле?! — предсказуемо удивился следователь.

— А в том смысле, мой наивный друг, что вот эти две девушки, которых ты имел счастье лицезреть на моей кухне, раскусили тебя в два счёта. Сами, без чьих-нибудь подсказок; мне как раз об этом рассказывала Оли, когда сначала явился ты сам, а потом прибежала Ау, — с откровенным злорадством проинформировал творец.

— И… как они отреагировали? — потеряно пробормотал Карт, мысленно костеря себя на все лады. Он-то искренне полагал свою маскировку весьма качественной.

— Они раздумывали, как бы тебя прижать к стенке и узнать точно, — пожал плечами Сарк, крайне довольный произведённым эффектом. — Но, в целом, гораздо спокойнее, чем я. А что касается «как ей сказать» и «как она, бедная-несчастная, это переживёт»… Учитывая, что от вас уже ровным счётом ничего не зависит, не мешало бы поделиться с ней информацией хотя бы из вежливости.

— А не зависит-то почему? — устало вздохнул Аль. Слишком много событий, слишком много информации. Неопознанного трупа, попахивающего чем-то неуловимо гадким, для него вполне хватило бы, чтобы чувствовать ритм и энергию жизнь. А уж сейчас…

— Знаешь, видел бы ты себя со стороны, не спрашивал бы, — вдруг мрачно хмыкнул Сарк. — Я, конечно, не «видящий истину», но уж очень это похоже на первую фазу вашего «слияния», если я правильно понял описанный тобой процесс. Настройка, явно самопроизвольная. И, кстати, именно ты на неё настраиваешься, а не наоборот. Это нормально?

— А я откуда знаю? — огрызнулся мрачный Карт, всё так же неподвижно лежащий навзничь на полу.

— То есть? — Сарк удивлённо вскинул брови.

— Сарк, это легенда, — хмыкнул Аль. — Понимаешь? Ле-ген-да. Вы пугаете своих детей страшной сказкой про ужасного Катраля, даже не зная, что это не имя собственное, а название целого вида. Нас таких тысячи, мы… просто ветры, летающие над этим миром. И все ветры — это мы. Просто почти всех такое состояние устраивает, но есть и чудаки, если не сказать — извращенцы, вроде меня, кому интереснее жить среди людей. И у нас тоже есть свои сказки, только не страшные, — как ветер может бояться людей? — а красивые. Этой легенде, про сердце ветра, лет столько же, сколько всему миру. Гармония, найденная для пяти струн Ветром на заре времён, вот откуда пришла эта сказка. «Заглянув в глаза человеку и увидев там себя, безумный обретёт покой, а отчаявшийся — новое начало. Разделённое пополам преумножит века, хлынет ветром перемен, и новая симфония сорвёт пелену сна…» И так далее, и тому подобное. Не очень похоже на руководство к действию и чёткий план, согласись.