Бред сивого кобеля - Вильмонт Екатерина Николаевна. Страница 4
Пирог оставалось только посадить в духовку, когда опять раздался звонок. Туся задрожала и бросилась к двери.
На пороге стоял незнакомец и какой-то мужичонка с чемоданчиком в руках.
– Вот, я мастера привел, я мог бы и сам, но так будет быстрее.
– Спасибо огромное! Я так боюсь, что Ниночка узнает…
Она думала, что он сейчас уйдет, но вместо этого он снял пальто. Ой, сказала про себя Туся. Он, наверное, хочет дождаться Ниночки… Как я с ним буду? Он же может что-то понять… А я не сумею скрыть… Вот позорище-то будет.
– Вы проходите в комнату, я вам кофе сварю…
– Да нет, спасибо, не стоит…
– Тогда, может, чаю?
– Ну, если… Тогда лучше кофе… – каким-то странным тоном произнес он.
А она поняла, что он тоже волнуется. И ей стало страшно. Скорее бы Ниночка вернулась, что ли…
– Ниночка все-таки заметит, что зеркало другое, новое.
– Да никогда в жизни! А если вдруг… Скажите, что протерли его каким-то особым составом. Она поверит.
– Вы думаете?
– Убежден.
– Я сейчас…
– Куда вы?
– Кофе сварить…
– Не надо, не уходите… Вы балерина?
– Как вы догадались?
– Вы так двигаетесь, ногу ставите… Выворотность опять же. Где вы танцуете?
– Уже давно нигде.
– Я так и понял… У вас есть тело…
Она так смутилась, что даже жарко стало, оттянула ворот джемпера и сделала шаг к двери.
– Не надо кофе, не уходите, – повторил он.
Она покорно опустилась на стул, не глядя на него.
– Что это у вас на руке? – спросил он каким-то севшим голосом.
– Где?
– Да вот…
Она увидела на ребре ладони кусочек присохшего теста.
– А, это тесто. – Она хотела сковырнуть, но он схватил ее за руку.
– Всю жизнь обожал присохшее сырое тесто… – Он поднес ее руку к губам и зубами поскреб ребро ладони.
У Туси задрожали ноги и потемнело в глазах.
– Что вы делаете? – пролепетала она.
– Одну миллионную долю того, что хотел бы сделать…
Пошлость, почему-то мелькнуло у нее в голове. Однако эта мысль нисколько ее не отрезвила. Он не отпускал ее руку и теперь целовал в ладони.
– Не надо, – взмолилась она. И тут же выдала себя, добавив: – Здесь же мастер…
Его глаза так загорелись, что она обмерла, чувствуя, что ее спасает только присутствие постороннего.
– Хозяева, принимайте работу!
Господи, что же теперь будет?
Незнакомец отпустил ее руку и вышел в коридор.
– Ну что ж, братец, все нормально. Спасибо!
«Братец», как ненатурально звучит… В этот момент хлопнула входная дверь.
– Отлично, Нина ничего не заметит. Идите посмотрите сами.
Она вышла в коридор. Дверь ванной комнаты была открыта, и новое зеркало от старого практически ничем не отличалось. Обычное зеркальное полотно без рамы.
– Здорово! Спасибо вам огромное. Сейчас я его еще протру, а то оно заляпанное…
– Успеется! – совсем охрипшим голосом произнес незнакомец.
Она обернулась, встретилась с ним глазами и тут же очутилась в его объятиях.
Когда туман стал рассеиваться, в памяти почему-то всплыла фраза, которую она слышала в детстве от дачной хозяйки в деревне Репихово, та говорила о своей непутевой дочке: «Каждому готова свою мандюшку предоставить!» Вот и я тоже, предоставила первому встречному… Но раскаяния она не ощущала. Ей было весело и в тоже время жутковато. Я ведь даже не знаю, как его зовут.
И словно в ответ на ее мысль, раздался голос:
– Я даже не спросил, как тебя зовут.
От звуков этого голоса она опять задрожала и окончательно пришла в себя. Они лежали на ковре в большой комнате, вокруг валялись предметы их туалета. А Туся боялась взглянуть на новоявленного любовника.
– Туся, – ответила она. – А вообще-то Наталья Дмитриевна.
– Наталья Дмитриевна, ты самая восхитительная женщина на свете.
Он взял ее руку и поцеловал.
– А который час? Я что-то не вижу своих часов, – пробормотала Туся.
– Ты, вероятно, оставила их на кухне. Да посмотри же на меня!
Он силой повернул ее к себе. Она не могла спокойно видеть его лицо, терпеть его прикосновения. Я схожу с ума!
– Скоро может вернуться Нина! – вдруг вспомнила она и попыталась вырваться.
– Да нет, живи спокойно. Нина всегда и всюду опаздывает. К тому же я закрыл дверь на цепочку.
Он, наверное, принял меня или за блядь, на которой пробы негде ставить, или за нимфоманку – подумала она. Ну и пусть, мне все равно. Лишь бы был рядом…
– Я ничего не подумал… Я понял, что ты… что с тобой такое впервые.
– Вы что, читаете мысли?
– Нет, просто у меня было много женщин.
Ее обожгла ревность. И даже ненависть ко всем этим его женщинам, но тут же она сказала себе: я сдурела!
И вскочила, собрала свои вещички и ринулась в ванную. Наскоро приняв душ, она стала судорожно одеваться. Скорее бы он ушел. Хотя нет, он же пришел к Ниночке, хотел дождаться, наверное. Ну что ж, я неплохо скрасила ему часы ожидания!
Она побежала на кухню и сунула пирог в неразогретую духовку.
И тут появился он, уже одетый, слегка осунувшийся, но глаза, ярко-синие, блестели непереносимо. И зубы. И весь он был какой-то… нездешний, немосковский.
– Ты не дашь мне что-нибудь съесть, а то я так проголодался.
Она молча открыла холодильник.
– Туся, скажи мне, а ты кто Ниночке? Подруга или соседка?
– Невестка, – отозвалась она, не глядя на него.
– Какая невестка?
– Обычная. Сноха.
– Жена Алексея?
– Ну да.
– А… Я понял. Ну что ж, мне пора.
Слава богу, подумала Туся.
– А Ниночку ждать не будете? Она скоро уже…
– Нет, у меня больше нет времени.
– А что ей передать?
– Да ничего не передавай! Особенно учитывая то, что случилось…
Она подняла на него глаза и вдруг безумно испугалась, что никогда больше его не увидит.
Он опять словно понял ее мысли.
– Я найду тебя.
– Но Ниночка спросит, от кого цветы.
– Скажи: прислали, а кто – неизвестно.
– Но как вас зовут?
– Вспомнила! – улыбнулся он, подошел, поцеловал в лоб. – Меня зовут… Александр.
– Саша…
– Все, я ушел!
И он исчез.
– Ну ни фига себе! – вслух произнесла Туся.
Нина Михайловна вернулась со свидания сияющая, с букетом огромных чайных роз и с загадочной улыбкой.
– Тусечка, родная, прости, что я так задержалась! Бросила тут тебя одну… О, да ты сколько успела! Ничего, я сейчас подключусь, только вот розы поставлю…
– Да собственно, я почти все сделала. Осталось только накрыть на стол и разложить все по тарелкам.
– А гусь?
– Я все подготовила, но сажать в духовку еще рано.
– Да нет, не рано, он долго жарится. Яблоки не забыла?
– Ну что вы! И картошку уже почистила.
– Ты у меня чистое золото! Слушай, а откуда эти цветы?
– Прислали.
– Кто?
– Не знаю. Посмотрите, может, там карточка есть.
– А ты не смотрела?
– Нет.
– Я бы, наверное, не удержалась, – засмеялась Нина Михайловна, внимательно оглядывая букет.
– Это естественно. Вы свекровь.
– Дурная кровь?
– Вот уж нет!
– Записки нет, – наверное, какой-то поклонник. Во всяком случае, хотелось бы так думать.
– Мстислава Сергеевича вам мало?
– Ах боже мой, откуда я знаю… – зарделась Нина Михайловна. – Туська, ты только Лешке не рассказывай про эти дела. Не стоит.
– Даже не собираюсь.
– А то он еще скажет, что я плохо на тебя влияю.
С этими словами Нина Михайловна направилась прямиком в ванную комнату. Туся замерла.
– Туська, что ты сделала с зеркалом? Оно сверкает, как новое!
– Да ничего особенного, просто нашатырем протерла. А главное, там лампочка перегорела, я новую вкрутила. Стало светлее.
– А, поняла. Да, действительно.
– Слава тебе господи, подумала Туся.