Мистерия (СИ) - Мелан Вероника. Страница 104
«Спасибо, Учитель. Что знал, что поддерживал, что вел и учил. Спасибо, что слышишь…»
— Ты скоро? А то какой-то мужик из дома напротив смотрит в наши окна — как бы не заподозрил чего…
— Это Линур — хозяин лавки, в которой торгую корзинами, — механически отозвалась Тайра. — Я сейчас. Только заберу из чулана поющую траву.
— Поющую… что?
— Траву. Потом расскажу про нее. Она слишком редкая и ценная, чтобы здесь оставлять.
Пока пальцы сгребали сушеные стебли в кучу, пока перевязывали их найденной в кармане веревочкой — надо же, как хорошо, что не выкинула с утра, когда нашла на крыльце, — Тайра все никак не могла поверить, что вернулась сюда — в Руур, в старый дом, наяву. Надо же, нашелся способ… Бернарда — человек, умеющий перемещаться в пространстве, — невероятно. Сколько совпадений и совпадений ли? Только нужно попрощаться с этими стенами, с этим местом — вдруг больше не вернется? Поблагодарить дух Учителя за то, что оберегал ее наследство, что следил за ним, хранил, не позволял непрошенным гостям войти в дом и разграбить его, сплел события так, чтобы дом до ее повторного возвращения не продали …
Откуда она знала, что всему этому способствовал Ким? Просто знала.
— Все. Траву взяла.
Когда аккуратно уложенная стопка из почти полусотни старинных фолиантов была готова к транспортировке в другой мир, Бернарда посмотрела на подругу долгим и серьезным взглядом.
— Тайра?
— Что?
— Ты уверена, что не хочешь здесь остаться. Это твоя родина, твой дом…
— Нет, — замотались из стороны в сторону черные кудри. — Это больше не мой дом. Давно. Стив — мой новый дом. Ты, мой особнячок и ваши красивые улицы с добрыми людьми.
— Ну, раз так, — кивнула головой Дина, — наваливайся на свои сокровища сверху, обхватывай их все руками и поехали обратно.
Распластавшаяся сверху на книгах, как морская звезда на горке из облизанных прибоем камней, Тайра кивнула и зажмурилась.
— Я готова.
— Я тоже. А то мне тут как-то неуютно.
И Бернарда сомкнула свои пальцы на тонком теплом запястье.
— Видишь, получилось! И знаешь, что это значит? Что мы могли бы вернуться в Руур еще раз и отобрать все книги у твоего мудака Уду!
— У моего… кого?
— Это слово тебе не надо учить. У Уду! Ведь у него в замке наверняка есть библиотека, так? И в ней, вот зуб даю, сотни похожих на твои книги.
— Но… — чтобы убедиться, что они дома, в безопасности, Тайра даже потрогала красивые, в бледный цветочек обои, которые украшали стены прихожей особняка Бернарды. — Но я ведь там никогда до этого не была.
— Ну и что? Ты просто подумай! Мы могли бы кого-нибудь подговорить, чтобы он туда сходил, а после описал нам то, что увидел. Даже заплатить ему могли бы. А потом — р-р-раз! — и махнуть туда с ветерком.
— А если бы мы, как сегодня, попали в незнакомое место?
— Ну, такое тоже могло бы случиться — гарантий нет. Гарантированно попасть к Уду мы могли бы лишь в том случае, если бы ты описала мне его мерзкое лицо, а я бы в деталях его представила. Но совсем не факт, что в этом случае мы попали бы в библиотеку.
— Ага. А то и в спальню…
— Или в туалет…
— Или вообще в ловушку, откуда не выбраться.
Бернарда серьезно кивнула, но тут же по обыкновению расплылась в улыбке.
— Но мне все равно нравится эта идея с его библиотекой. Ты ее обдумай.
— Слишком рискованно.
— А ты все равно обдумай. Потому что в этом случае ты бы достойно ему за все мучения отомстила.
— Это да… — в этот момент плотоядно улыбнулась даже Тайра, но через секунду развела руками. — Вот только я не люблю никому мстить.
— А я и не предлагаю мстить. Я предлагаю позаимствовать коллекцию знаний. Так звучит лучше?
— Так вообще идеально.
И они, чувствуя себя командой великих конспираторов, рассмеялись.
— Девочки, вы в магазин, что ли, ходили?
Включившая в прихожей свет Клэр удивленно уставилась на книги — в руках она держала вышивку.
— В книжный? А как же вы это все донесли — ведь ни сумок, ни тележки… Ах да! — она рассеянно улыбнулась собственной забывчивости и махнула вышивкой. — Дина же может и так; моя глупая голова постоянно об этом забывает. Девочки, вы голодные?
Приключения последнего часа подчистую сожгли недавно съеденные в кафе десерты, и потому две головы качнулись синхронно.
— Голодные!
— Вот и славно, а то у меня мясной пирог в духовке еще теплый. Как знала, что будут гости, вот прямо, как знала! И славно, — повторила Клэр и зашелестела мягкими подошвами тапочек по направлению к кухне. — Вы рассаживайтесь в гостиной, а я сейчас все накрою.
Он решил дорассказать свою историю вовсе не потому, что желал к себе иного отношения — возникшего после ее окончания сочувствия, более глубокого понимания, снисхождения или, не приведи Создатель, жалости, — а просто потому, что понимал: любой когда-то начатый процесс должен быть завершен. Потому что так правильно.
Заваленный опавшей листвой и заросший сорняками сад Канна выглядел неряшливо и вместе с тем уютно — сонный, вихрастый, типично осенний. Качалась между ветвями маленькой елки, которую не пойми каким ветром занесло на этот участок, сухая симметричная и абсолютно пустая, если не считать налипшей пыли и пары желтых листиков, паутина; хозяин-паук, вероятно голодный, где-то спал.
Для разговора выбрали заднее крыльцо — самое тихое и недоступное ни для ветра, ни для чужих ушей место. Неторопливо таял в бутылке коньяк; вечерние облака казались отсюда золотыми.
— Так на чем я остановился? — спросил сидящий с краю Баал. — На том, как проклял мать и ушел из дома? Так мне помнится.
— Точно, — Канн выглядел бледным и все еще худым, но куда живее себя самого в недалеком прошлом. — Сколько тебе, ты сказал, тогда было — десять?
— Точно, десять.
Доктор слушал молча, снайпер тоже временно притих — то ли следил за разговором, то ли провалился глубоко в свои мысли.
— И как ты жил? Как выживал?
— Плохо. На улице, — Регносцирос, вынужденный пережить те времена вновь, вздохнул. Залпом закинул в себя коньяк, вытер губы тыльной стороной ладони и принялся говорить. — Я работал. Везде. На заправке, на автомойке, собирая и сдавая пустые бутылки, помощником разносчика писем и газет, чистил ботинки…
— Ботинки? — кажется, так далеко в своем воображении стратег не заходил.
— Да, ботинки. Никто не хотел давать работу мальцу, но каждый понимал — не дай, и пацан умрет с голоду, и тогда бросали в ладони мелкие монетки — не хотели брать на душу вину. А я вкалывал, как умел, и к тринадцати годам обучился множеству не подходящих для мальчика, но подходящих для мужчины профессий — клал кирпичи, красил и белил, помогал жечь мусор…
— А где же ты ночевал?
— В приютах. Под мостами. Когда где.
Это прозвучало так буднично и равнодушно, что у Канна сжалось сердце за двоих — себя и мелкого чумазого мальчишку из чужого прошлого. Под мостами.
Что б им всем пусто. Тьфу…
— Но это я говорю не к тому, чтобы меня тут начали жалеть — мужики, что б даже мысли не было — я просто пытаюсь подвести к тому, каким образом попал сюда, но история длинная, и я все никак не могу до этого места дойти. В общем, в том, где я жил и кем работал, я ничем не отличался от других людей — тех, кому повезло меньше, чем остальным. Но я отличался. От всех людей. Вот в чем смысл. Изменения, что я чувствовал в себе, с каждым годом продолжали нарастать, и в определенный момент стало попросту невозможно их игнорировать. Я видел Смерть…
— Кто ж ее не видел? — невесело ухмыльнулся Дэйн.
— Да ты не бубни! Я начал видеть того, кто приходит за умершими — саму Смерть. Не просто бледного жмурика, а того, кто уводит душу из физического мира прочь.
— Все, заткнулся, — стыдливо пробубнил Эльконто. — Такого я не видел. И не хочу.
— То-то и оно. А я видел ее почти повсюду — кто-то только готовился умереть, кто-то уже… И не важно, человек или животное — за животными она приходит тоже. — Регносцирос помолчал; четыре пары вытянутых мужских ног казались поперечными балками. На двух ботинки коричневые, на двух черные. — Я сначала не верил, что это она. Ходил, искал, присматривался, пытался понять, видит ли она меня. Один раз едва не придушил кошку, чтобы посмотреть, придет ли…