Мистерия (СИ) - Мелан Вероника. Страница 49

«Когда храпел» В груди кольнуло. А он еще пихал его локтем в бок. Лучше бы не трогал.

— Да, нас. Похоже, это место чувствует, что мы ему не принадлежим, и выстраивает всяческие ловушки.

— В виде глюков?

— Угу.

— Чудесно. — Стив опустился на землю, потер лицо ладонью, чертыхнулся. — Интересно, кто следующий?

— Следующий? Мы все. — Ядовито отозвался стратег. — Если Коридор хочет от нас избавиться, он это сделает.

— Не раскисаем. — Рыкнул Регносцирос. — Нас еще трое. Заснуть все равно не заснем, значит, двинемся дальше. Лучше начать упаковываться.

— Б№я, минус один световой шокер, минус один браслет эвакуации, минус четверть еды…

— Его рюкзак тут. Еда и шокер есть — разделим вещи на троих.

Канн, которого это заявление должно было подбодрить, продолжал рвать и метать. Может, чувствовал, что он — слабое звено, что способен стать следующим?

— Куда идти? В каком направлении? Монету кидать? — Огрызался он в пустоту.

Остальные понимали его реакцию, даже сочувствовали ей, но легче от этого не становилось.

Вокруг пахло мокрой землей, травой и вывороченными корнями; в щеку упирался сломанный стебелек. Шел дождь — колотил холодными иголочками по затылку, жилету, ладоням. А под ладонями грязь и сырые комья.

Картофельное поле. То самое. Каким-то непостижимым образом Дэйн узнал его — даже сумел на секунду приподнять голову, чтобы убедиться, что рядом находится тот самый червивый вход, но во мраке ничего не разглядел и вновь уперся лбом во влажную почву.

Тело ломило так, будто через него сутки напролет пускали ток или же испытывали неработающую вакцину: боль в мышцах, боль в суставах, в глазах, в затылке — везде. Нужно как-то подняться и идти домой, а до ближайшего города далеко, ой как далеко, и на машине, помнится, добирались почти пять часов.

Вот тебе и миссия… Полный провал. Его личный и, может быть, всей команды.

Попался на Ани, надо же… На неживой, к тому же, Ани.

Дрейк был прав — стоило идти холостякам.

Закончить испить горький отвар из самоупреков Эльконто не дали послышавшиеся откуда-то слева звуки: голоса, шаги, крики.

— Радар показывал это место. Координаты 7735.2 HC001. Это здесь. Была спровоцирована энергетическая активность, зафиксировано появление человеческого тела.

— Где? Я пока никого не вижу. Ищите!

Над головой Дэйна скользнул луч фонаря.

Дрейк! Это Дрейк и его ребята. Эльконто приложил все усилия, чтобы поднять руку и махнуть ей.

— Я тут, босс. Тут.

— Дэйн?

Спустя пару секунд у его лица зашуршала серебристая форма; Дрейк присел на корточки.

— Ты ранен? Эвакуировался?

— Нет. — Промычал здоровяк. — Не эвакуировался и не ранен, но чувствую себя паршиво. Сам не поднимусь, похоже.

— Что значит, ты не эвакуировался?

— А то и значит. Я «выпал».

— Выпал?

— Да, из Коридора. Следом за Ани.

— За какой Ани?

— За моей Ани.

Ему в лицо наряду с рентгеновским взглядом Дрейковых глаз ударил луч фонаря.

— Ты «выпал» один?

— Наверное.

Начальник крякнул — снайпер так и не понял, радостно или разочарованно?

— Так, разберемся потом. — Он сделал резкий жест рукой. — Поднимайте, грузите в машину! Проверить его на наличие повреждений.

О-о-о! Так Дэйн все-таки поедет на транспорте, а не потопчет до города на своих двоих? Жизнь почти удалась.

И, чувствуя, как жесткие сильные руки приподнимают локти и плечи, он невесело скрипнул зубами.

А к девяти утра Стив остался в Коридоре один.

Один.

Даже в самых страшных мыслях он не мог предположить, что подобное может произойти. Как? Почему?

Все случилось слишком быстро.

Начиная с того самого момента, с четырех утра: упаковавшись после того, как исчез Дэйн, они двигались вперед. Направление выбрали наугад, почти все время молчали — давила тревога и беспокойство за друга — выжил ли? Куда попал? Как отреагирует Дрейк, когда они вернутся и доложат. Если вернутся…

Тишина теперь казалась глухой и давящей, туман — обманкой, а сам Коридор зловещим, как придуманный маньяком-сценаристом ад из фильма ужасов. Кого накроет следующим? Какая иллюзия возникнет за ближайшим поворотом, если бы они вообще здесь были — повороты.

Накрыло Аарона.

Может, тот знал, чувствовал, что дает слабину, и поэтому волновался, а, может, то был выбор игривой и насмешливой Криалы, но примерно без четверти девять, идущий впереди всех стратег вдруг заорал:

— Мы выбрались! Выбрались, ребята! Смотрите!

И они увидели. Зеленый мерцающий луг, траву, ручей, шумящие вокруг кроны берез и лип, ласковых, играющих в зелени солнечных зайчиков — очередной мираж.

— Аарон, не ходи туда. Давай обойдем.

Баал напрягся не меньше Стивена — их друг, похоже, не видел разницы между настоящим и вымышленным объектом: радостно заулыбался, захохотал, как внезапно принявший на грудь стакан водки алкоголик, скинул рюкзак, принялся снимать куртку…

— Канн! Не смей раздеваться! Не снимай… Не снимай браслет!!!

— Все, ребята, мы пришли — можно расслабиться…

А дальше Лагерфельд помнил все, как во сне.

Как в уютный, но хитрый и злобный мираж бросился Баал — хотел защелкнуть на запястье стратега сброшенный на землю браслет. Щит пропал…Пропал быстро, и сразу же после этого появились тени — безносые, безухие мутные клубы, чувствующие светящийся живой объект — желающие полакомиться. Как завязалась борьба, и Канн орал, что демон свихнулся — он же демон? Он просто не желает выходить наружу — попал домой…

Дурак. Почти мудак… Нет, на него что-то нашло, накрыло, лишило способности мыслить.

Помнил впившийся в щиколотку Баала темный жгут — его щит, накрывший двоих, моментально просел и ослаб — не справился с задачей, и жгут этот проник Регносциросу прямо в ногу — под кожу, в тело… А потом Аарон… весь покрытый такими же щупальцами, которые разрастались у него внутри, словно корни ядовитой колючки, высасывая жизнь. Моментально побледневшее лицо, возникшие под глазами черные провалы, бледные, почти белые губы.

Он кричал «Экакуи-и-и-ируйтесь!», хрипел, брызгал слюной и боялся, что, если войдет на поляну, то на ней же останутся все трое — уже навсегда, — и умирал от подкашивающего разум бессилия.

Тот долгий тяжелый и очень глубокий взгляд Баала, прежде чем тот кивнул, соглашаясь «Так надо, друг… я тебя услышал. И прости…», навалился на Канна и нажал красную кнопку на браслете, док не забудет уже никогда. Не сможет.

Не сможет. Не сможет. Если он вообще теперь что-то сможет.

Один.

В Коридоре.

А на часах всего лишь девять утра.

Стив никогда не мнил себя героем. Спокойный, уравновешенный, несколько дотошный — он никогда не лез в лидеры и не наблюдался в рядах отстающих. Просто доктор, отличный специалист, человек, любящий свою работу и лучше других знающий, как именно ее делать. Он оживал в присутствии Эльконто — шутил, веселился, — и затихал в одиночестве. Был робковат с дамами и поэтому, наверное, до сих пор оставался один. Не умел давить или настаивать — не чувствовал, что подобные черты характера являются составной частью его личности, да и просто, вероятно, ждал кого-то особенного. Он быстро привязался к Пирату, хоть никогда бы не признался другу, что благодарен за рыжего питомца, ценил тихие вечера в компании теплого кота и телевизора, часто мечтал устроить себе отпуск и где-нибудь порыбачить, но никогда не озвучивал идеи вслух. Коллеги имели другие предпочтения в отдыхе, а времени на отдых все равно не хватало — тогда зачем терзаться понапрасну?

Стив не боялся ни будущего, ни таящихся в нем перемен, ни грубых людей, ни собственного Начальника — умел маневрировать в событиях, приживаться, изменяться по мере надобности и подстраиваться, хоть и не прогибался. Всегда сохранял внутренний стержень — чистый, тонкий, стабильный. Одиночество его не страшило — привык, тяготили лишь моменты, когда он не успевал кому-то помочь — когда истекающий на операционном столе пациент медленно терял связующую с жизнью нить. Вот тогда док по-настоящему грустил — тяжело, глубоко, подолгу.