Дети любви - Мэй Сандра. Страница 8
Дик хмыкнул и качнул головой, показывая жуликоватого вида швейцару, ринувшемуся было к ним, что отгонять его мотоцикл не надо.
– Я же вас предупреждал. Комфорта маловато.
– А я и не жалуюсь. Я согласна терпеть боль хоть каждое утро, если вечером после этого вновь смогу испытать такое же удовольствие. Теперь я знаю, что значит фраза «Что плохо для тела, хорошо для души».
Лицо Дика посерьезнело, он нахмурился и уставился на нее своими зелеными глазищами. Некоторое время он изучал ее лицо, недоверчиво выпятив нижнюю губу, а Морин гадала, что такого она ухитрилась брякнуть на этот раз. Наконец Дик вынес вердикт.
– Вы говорите серьезно.
– Естественно. А почему я должна говорить иначе?
– Потому что я еще в жизни не встречал человека, который относился бы к езде на мотоцикле так же, как я. Уж во всяком случае, женщин точно не было.
– Значит, у нас с вами совершенно случайно образовалась глубокая духовная связь, но исключительно через механизмы.
– Жаль.
– Что?
– Жаль, что исключительно через механизмы. Знаете, мисс Стар, не сочтите за нахальство, но я бы не возражал против гораздо более глубокой и разветвленной связи… Духовной, разумеется! Хотя…
Она вспыхнула, но не рассердилась. Странно – обычно она терпеть не могла двусмысленных намеков. Впрочем, никто ей их особенно и не делал.
Внезапно Морин почувствовала головокружение. Господи, что она творит! Тихая училка из студенческого городка, серая мышь Морин Рейли! Вот стоит она перед входом в стрип-бар, а только что неслась навстречу ветру через весь город, прижавшись всем телом к малознакомому и такому привлекательному мужчине. А предстоит ей выступать перед толпой мужиков… Ну… это уже фантазии!
– Мистер Манкузо…
– Давайте по имени, ладно? Просто Дик. И просто Мэг. Можно?
– Пожалуй, да. Нам ведь еще вместе работать… я надеюсь.
Дик с интересом посмотрел на кареглазую ангелицу. Все ж непонятные существа эти бабы! С такой внешностью – и такой цинизм. «Работать» – это она имеет в виду обсуждение суммы, за которую согласна дать опровержение?
Настроение немедленно испортилось. Дик галантно пропустил Мэгги Стар в зеркальную дверь и постарался стереть из памяти ощущение восторга, которое не покидало его всю дорогу, пока он чувствовал, как упругая грудь вероломной возлюбленной Чико Пирелли упирается ему в спину. А как она его обнимала! Доверчиво, крепко, отчаянно – так обнимают маленькие дети…
Дик мрачно уселся за ближайший к сцене столик и вяло помахал Мэгги рукой.
– Я подожду здесь. У вас сейчас, наверное, будет репетиция.
– Я постараюсь отделаться побыстрее…
– Ну зачем же! Интересно посмотреть, когда есть что показать.
Морин снова залилась краской и торопливо шмыгнула в неприметную, явно служебную дверь. Последняя фраза Дика прозвучала куда более цинично, и это ее расстроило. Ведь он же профессионал, в конце-то концов, неужели профессионалы тоже могут считать поголовно всех стриптизерш проститутками?
Через минуту она ответила на собственный безмолвный вопрос положительно.
Коридор закончился еще одной дверью, а за ней открылась необъятная комната, битком набитая голыми женщинами. Размеров комнате придавали многочисленные зеркала, развешанные по всем стенам. Благодаря этому сновавшие туда-сюда красотки отлично просматривались со всех буквально ракурсов. Морин физически почувствовала, как ее румянец переходит из бордовых оттенков в багрово-свекольный.
Она и в школьные годы была стеснительной, в отличие от Мэг. Никогда не заходила в общий душ во время занятий в бассейне, дожидалась, пока все уйдут. Ненавидела осмотры у гинеколога и хирурга. Отводила глаза, когда Мэг торопливо переодевалась при ней в спальне…
Эти женщины явно не обращали внимания на собственную наготу. Скорее, они относились к ней, как к некой форме одежды. На большинстве присутствующих не было вообще ничего, лишь некоторые могли похвастаться наличием трусиков… если кусочки прозрачной ткани размером с четверть носового платка, едва прикрывавшие лобок и державшиеся на тоненьких золотых шнурках, можно назвать этим гордым именем. По сравнению с ними собственные трусики Морин тянули на панталоны!
Груди большие и маленькие, смуглые, молочно-белые, шоколадные, с крупными темными сосками и крошечными розовыми бутонами, пятого и первого размеров – буйство плоти могло бы смутить даже самого стойкого из аскетов. Длинные ноги, стройные бедра, мускулистые попки, впалые животы, пупки с блестевшими в них бриллиантиками. Вольно разметавшиеся белокурые локоны, жесткие черные кольца, короткие стрижки «под мальчика», рыжие гривы. И затейливо выстриженные треугольники лобков – в таком количестве, что отвести глаза Морин не могла просто физически.
Над всем этим развратом висел звонкий многоголосый гомон – женщины переговаривались, спорили, смеялись, ругались, сквернословили, плакали, курили… У Морин все сильнее кружилась голова, она еле стояла на ногах.
Высокая шоколадная красотка в розовом прозрачном неглиже подхватила ее под руку и прошипела:
– Ты сестра Мэг, верно? Только молчи, умоляю! Меня зовут Пейдж, я подруга твоей сестренки. В клубе шухер, Бренда в ярости, а здесь у нее полно шпионов, так что пошли к столику Мэг. Просто гримируйся и молчи. Мол, злишься, что тебя выдернули с отгулов.
– Но я…
– Молчи. Слушай. Сегодня с утра Бренда орала так, что потолок трясся. Она прочитала интервью, а через полчаса ей позвонили и забронировали клуб на весь день под частную вечеринку. Так довольно часто делают, но на этот раз клиент поставил условие – Мэгги Стар должна танцевать обязательно. Бренда приняла чек, позвонила Мэг, то есть уже тебе…
– Пейдж, я не собираюсь…
– Заткнись. Это еще не самое плохое. Полчаса назад выяснилось, КТО именно забронировал клуб.
– ???
– Бешеный Пирелли.
– А кто это?
– Класс! Узнаю подружку Мэгги! Ты знаешь, от кого она сбежала?
– Ну… от своего парня, который оказался не вполне законопослушным…
– Кудряво формулируешь, молодец. Не буду темнить. От Чико Пирелли она свалила. От Бешеного Чико, Бешеного Пирелли, от Большого Босса. Он и есть ее парень.
Сквозь звон в ушах Морин изумилась – все вокруг неожиданно приобрело приятный зеленый оттенок. Звуки стали глуше, свет – приглушеннее. Пейдж немедленно встряхнула ее и прошипела в самое ухо:
– Сейчас ты идешь на сцену, репетируешь, потом отпрашиваешься в дабл…
– Ку… куда?
– На горшок! В сортир! Писать! Так вот, оттуда через окно вылезешь в переулок и сделаешь ноги.
– Но…
– Ты хоть знаешь, почему Бешеный гоняется за Мэг?
– Н-нет…
– Он от избытка чувств сделал ей предложение и бросил к ее ногам свои миллионы, попутно объяснив их происхождение. А наша Мэгги взбрыкнула, вспомнила босоногое детство, молитвы на ночь, лагерь скаутов – и заложила Бешеного прессе. Дала интервью, в котором так прямо и брякнула: бандит вы, мистер Пирелли, и деньги ваши бандитские.
– О господи…
– Не то слово! Господи явно был в отпуске, когда ее это осенило. Мало того что Пирелли по-человечески обиделся – за это он бы ей, может, и не захотел откручивать голову, он мужик с понятием, – но он аккурат намедни собрался баллотироваться в мэры, а тут такая херня. Ладно бы враг или политический противник, но своя собственная подружка… Короче, я его где-то понимаю. А тебя она, стало быть, подставила?
– Нет! То есть… Я действительно ничего этого не знала, но ведь Мэг была уверена, что мне придется просто посидеть у нее в квартире и встретиться с импресарио из Нью-Йорка! Она бы ни за что…
– Да я не обвиняю ее, не ори. Раздевайся.
– Зачем?!
– Сейчас на сцену пойдем. Ты собираешься в джинсах танцевать?
– Я вообще не собираюсь танцевать, я не умею!
– Фигня, это просто. Качнешь бедрами, вильнешь задом, потрешься сиськами об шест – и в дабл. Жаль, что у тебя никого нет на подхвате…
– Есть.
– Серьезно? Молодец. Нормальный чувак?