Отчаянный шаг - Уэллс Анджела. Страница 28

Ее лицо пылало от стыда, и она прятала его в складках халата Сола. Неудивительно, что он решил, будто она хочет заниматься с ним любовью! В тот вечер по ее поведению Сол разобрался в ее желаниях лучше, чем она сама!

И вдобавок ко всему она не поняла его замечания об отдельных комнатах! Неудивительно, что он так разозлился на нее, бросил ей этот грозный ультиматум перед тем, как уйти из номера в ночь, чтобы успокоиться. Она содрогнулась, подумав о том, как должен был чувствовать себя в подобной ситуации человек, даже менее горячий, чем Сол.

Она глубоко вздохнула, сделав для себя все эти открытия. Итак, она до безумия любит своего мужа, и целительный бальзам этой любви начинал залечивать горечь потери Таппи, помогал легче переносить это несчастье.

Она не одна. Сол напитал ее своей силой и стойкостью духа.

Прежде, чем Пенни поняла, что случилось, он поднял ее на руки. Она обхватила шею Сола, прижалась лицом к нему, вдыхая запах его волос, вспотевшей шеи.

Ей хотелось говорить, рассказать ему о своем чудесном открытии. Сол нес ее по лестнице наверх, а она пыталась найти слова, чтобы все объяснить, но ей было так тепло, уютно, она была в каком-то оцепенении, и, кроме того, им предстоит провести вместе целую ночь — вот тогда она все-все ему и расскажет...

Сол принес Пенни в ее спальню, бережно положил под одеяло. На его лице мелькнула тень беспокойства, когда она тихо вскрикнула, как-то неудобно повернувшись. Он поцеловал ее в лоб, откинув пряди золотисто-каштановых волос, и она невольно потянулась к нему.

Какое-то мгновение Сол стоял неподвижно, глядя на нее. Лицо его было напряжено, в глазах появилось странное выражение. Она ждала, что он скажет ей что-нибудь, просто ласково произнесет ее имя... Пенни вдруг подумала — ни разу за этот необыкновенный вечер любви он не назвал ее по имени... Затем все так же молча, он распрямил плечи. Пенни наблюдала за ним из-под густых ресниц, ожидая, что он сейчас сбросит свой махровый халат и снова предстанет перед ней обнаженный, во всей красоте своей мужской силы, и ляжет с ней рядом.

Даже когда он пошел к двери, Пенни все еще полагала, что он просто хочет выключить свет; она все еще предвкушала удовольствие провести эту первую ночь в его объятиях, подчиняясь его требовательным ласкам, она все еще надеялась, что ее ждет ночь любви — волшебное продолжение вечера любви. Но вот Пенни увидела, как открылась дверь... затем закрылась... и она осталась одна в своей спальне.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Сол говорил об отдельных комнатах. Отдельные спальни... то есть мы не должны проводить ночь вместе, если мы этого не хотим. Яснее, чем он это сделал сейчас, Сол не мог показать, как мало значило для него то, что только что произошло между ними.

В горьком разочаровании Пенни зарылась в мягкую подушку. В своем больном воображении она тешила себя фантазией, что и Сол в ее объятиях тоже сделал открытие для себя, что в нем пробудилось дремавшее до той поры чувство к ней.

Пенни допустила главную ошибку всех женщин — они не верят, что мужчина может заниматься любовью с женщиной, дарить ей свои ласки, страсть, нежность, не испытывая к ней глубокого чувства.

Пенни долго лежала неподвижно. В этот вечер она стала опытнее, познала непривычную печаль разочарования от холодности этого человека, и ее пугала сила чувства к нему.

Пенни не знала, сколько часов прошло, когда звук открываемой двери вывел ее из странного полузабытья: она, то просыпалась, то забывалась и ей снились мрачные и тревожные сны.

Она с трудом приподнялась, немного ломило спину. Откинув с лица растрепавшиеся волосы, она увидела серьезное лицо Сола, склонившегося над ней. Непроизвольным движением она хотела прикрыть грудь, и это движение заставило его улыбнуться — он совсем недавно был так близок с ней...

Пенни стоически выдержала оценивающий взгляд его потемневших глаз. Ее лицо вытянулось от изумления, когда она сообразила, что Сол принес ей в постель завтрак — апельсиновый сок, тост и кофе.

— Спасибо. — Она поставила поднос на колени. — Но это несправедливо, неправильно... Я хочу сказать... Это же я должна была принести тебе в постель завтрак...

Она чуть не заплакала, вспомнив про не вымытую с вечера посуду. Сол слабо улыбнулся, скорее лишь чуть-чуть скривил рот, но и эта полуулыбка смягчила его суровое лицо.

— Еще очень рано. Я хочу поехать в офис и начать работу над Ближневосточным проектом, как можно скорее. Ты вполне можешь поваляться немного подольше эти несколько дней. После приезда Люси это вряд ли удастся.

Что-то злило ее в его расторопности, холодной рассудительности. Завтрак был безукоризненно приготовлен и подан с соблюдением всех норм этикета, но как ей хотелось, чтобы вместо этого Сол пришел к ней с пустыми руками, обнял ее и целовал, целовал... Но ко всем чертям ее сентиментальность, ее сладкие грезы! Она резко подвинулась и сразу поморщилась от острой боли в спине.

Что она за дуреха... Сол никогда не любил ее. О какой любви может идти речь?!

Разозлившись на себя, она выплеснула на него свой гнев:

— И когда это произойдет, как ты думаешь? Вначале я должна пройти испытательный срок, чтобы угодить тебе? Доказать, что я в состоянии выполнить все пункты нашего соглашения — стирка, уборка, приготовление пищи, развлечения? — Пенни замолчала, дыхание перехватило от волнения, она почувствовала тяжесть в груди.

Увидев, как у Сола сжались губы при этой вспышке, Пенни уже ненавидела себя за то, что сделала. Но словно какой-то демон засел внутри ее и руководил ее действиями — остановиться она не могла, ей надо было выплеснуть всю накопившуюся горечь.

— Надеюсь, я удовлетворила тебя этой ночью?

— В высшей степени, — ответил Сол каким-то бесцветным голосом. Он смотрел на ее глаза, блестевшие от готовых пролиться слез, на вскинутый подбородок. — Но не волнуйся, я не прошу тебя повторить это представление.

Пенни чуть не задохнулась от такого категоричного заявления.

— Но...

Смутившись, она смотрела как завороженная на треугольник тоста. Почему теперь, когда она готова дать ему все, что он захочет, он отвергает ее?

— Я не понимаю, — наконец пробормотала она; все ее аргументы рассыпались...

— Здесь нечего особенно понимать, — проговорил Сол севшим голосом. На его лице появилось страдальческое выражение. — Я решил принять условия, которые ты с самого начала мне предложила, хотя я все же настаиваю, чтобы наш брак был не временным, а постоянным, ради ребенка. Поступай, как хочешь, Пенни. Если это послужит тебе утешением, знай, что прошлая ночь была для меня так же тягостна, так же мучительна, как и для тебя.

Тягостна! Пенни вздрогнула — как он жесток! Прошлая ночь... когда он подарил ей наслаждение, которого она прежде не знала. Как может он так говорить об этом?

— Сол, пожалуйста... — В полном смятении она отставила поднос, спустила ноги с кровати и схватила его за руку в тот момент, когда он повернулся, чтобы выйти из комнаты. — Не уходи, не оставляй меня вот так!

— Мне нужно идти! — Его ответ прозвучал резко, почти грубо. Он оттолкнул ее. Потеряв равновесие, Пенни, мертвенно-бледная, плюхнулась обратно на кровать. — Не волнуйся, мое решение никак не меняет планы. Сегодня я поговорю с моим адвокатом о том, чтобы подать прошение об опекунстве. — Он быстро взглянул на часы. — Надеюсь, ты здесь не будешь скучать. Познакомься с домом, купи, что надо. — Он как-то рассеянно улыбнулся. — Ты увидишь, что комната рядом с твоей превращена в детскую, а та спальня, что по другую сторону холла, — в мастерскую для тебя.

— Спасибо, — едва выговорила Пенни пересохшими губами, изумленно глядя, как он выходит из комнаты.

В это утро только осознание того, что борьба за Люси приносит свои плоды, служило ей утешением. Как ей посоветовал Сол, она знакомилась с новыми владениями, смотрела, где что находится, и строила планы на ближайшие дни.

За обедом она съела омлет с тостом с маслом и занялась устройством комнаты, которую Сол выделил ей под мастерскую. Если бы у нее было настроение немного лучше, она была бы просто вне себя от радости, увидев, что Сол предвосхитил ее самые смелые ожидания. Начиная от прекрасных рабочих столов, закрытых шкафов для хранения инструментов и изделий и кончая открытыми выставочными полками вдоль стен, выкрашенными краской цвета магнолии, — все, о чем она только могла мечтать, было в комнате, превращенной в первоклассную мастерскую. Но к ее радости примешивалась горечь разочарования от утреннего разговора с Солом.