Охота (СИ) - "Джиллиан". Страница 36

Показалось, неизвестных — громадная толпа. Начала различать, что не очень много. Но долго вглядываться не смогла. Фигуры в спецкостюмах невнятно переговорили. Одна, отведя свой фонарь, широко шагнула ко мне, застывшей у стены, подняла мне подбородок. Я слабо, но упрямо пыталась отвести подбородок от жёстких пальцев. Фигура отдала фонарь кому-то, бывшему сзади, запахнула на мне куртку и уронила на собственные руки. Я хотела протестующе замычать — послышался такой слабый стон, что самой же напомнил хныканье. Замолчала.

Подошёл кто-то другой. Положил мне на нос и глаза блестящую штуковину, закрепил ремешки на затылке. Одновременно чем-то залепил уши.

— Дыши! — услышала я.

А тот, на чьих руках я была, встряхнул меня, словно обращая моё внимание на эти слова. Но встряхнул не так, как надо. От слабости свесившись головой через его руку, я увидела то, из-за чего отчаянно хотелось кричать. Но крика не получилось. Горло словно парализовало. А первый же глоток чего-то холодного, освежающего мозги, заставил лишь беспомощно биться в крепких руках.

Одна из фигур стояла над Кириллом и Рольфом, направив на них легко узнаваемый предмет. Оружие. Мой «носитель» оглянулся посмотреть, куда я гляжу и что заставляет меня дёргаться. Я услышала краткое:

— Оставь! Уходим!

И первым рванул вперёд, предоставив мне лишь одно «удовольствие» — смотреть на низкий потолок, по которому мечутся белые всполохи включённых фонарей.

Фантасмагория… мечущийся белый свет, бег — особенно ощутимый, потому что бежала не сама, но сделать, чтобы освободиться, ничего не могла. Единственное — будто со стороны ощущала происходящее. Видела бегучий потолок, дёргающийся и изломанный. Краем глаза — стены, которые вырастали, потому что смотрела назад, откуда бежали. А бежали, чувствовалось, куда-то вниз. По ощущениям плывущего сознания, бег был долгий. А сознание плыло здорово. Всё казалось — вот-вот вырвусь из бесящей меня слабости, но того воздуха, который подавался мне в противогазную (вспомнила всё-таки!) маску, не хватало, чтобы я полностью пришла в себя. Ещё мельком подумалось, что это сделано специально: я не должна мешать этому ненормальному бегу — спасающихся?

И спускались всё ниже и ниже, пока не очутились в каком-то или странном коридоре, или в длинном подвале — с поблёскивающей в суматошном свете чёрной водой посередине. Здесь же еле заметно колыхалось маленькое судно — не то шлюпка, не то маленькая яхта. Не прерывая бега, мой «носитель» пробежал по сходням от берега этого небольшого канала на судно. За ним прогрохотали остальные.

Сон продолжался долго. Когда мы вырвались из мрака громадного подвала на настоящий дневной свет Сэфа, по моим полудремотным прикидкам в реальности прошла вечность. Судно промчалось и впрямь по небольшому каналу — но не в городе-столице Сэфа, а где-то на равнинной пустоши.

И здесь я сдала саму себя.

Маски с меня не сняли. Освободившийся от своей, Хантер, положил меня на откидную койку, некоторое время смотрел в мои глаза за пластиковым щитком. Он не постеснялся на глазах человека, плавающего в полубредовой дрёме, добавить в маску ещё чего-то — из пистолета-шприца. Затем выждал некоторое время, наблюдая за мной и моим состоянием. Наверное, он хорошо знал своё дело. Сразу уловил момент, когда я из качающейся реальности прорвалась к блистательному «седьмому небу», где всё оказалось роскошно и солнечно, а сама я — небожительницей, которой на всё, оставшееся на грешной планете, разрешено плевать с высокой башни.

Вот тогда Хантер снял с меня маску и, как-то ощутимо давя голосом, отчего хотелось ему всё искренне рассказать, сказал:

— Ингрид, назови своё любимое место, о котором никто не знает!

Я засмеялась в душе и глазами, потому что рот мне до сих пор не подчинялся, как, впрочем, и всё тело. Но мне было так хорошо парить в сияющее солнечном поднебесье, чувствуя себя безмятежным ангелом! Так почему бы не помочь дикому, низкому существу, явно несчастному, не умеющемуся радоваться так, как радуются ангелы, разминая крылья в безграничном пространстве? Я щедра!

— … Ингрид, ты слышишь меня?

— Островное Ожерелье, — прошептала я, потому что говорить вслух трудно: горло странно распухшее. — Резиденция «Глаза Ангела».

Человек, стоявший на коленях у моей койки, вернул на место — на моё лицо, противогазную маску, осторожно что-то где-то на ней подкрутил и поднажал на пару-тройку кнопок — и я медленно сошла со сверкающих высот в мрачную пропасть, где было смутно и глухо.

… Полностью я очнулась уже лежащей в роскошной постели.

Открыла глаза, ничего не понимая. Только чувствовала, что от долгого сна здорово опухли глаза. Лежу под прозрачным тюлем. Что-то очень знакомое… Странный переход из сухого пыльного подвала административного здания на Сэфа. И запахи знакомые — морской воды и рыбы…

И рядом кто-то лежит — рука к руке.

— Проснулась, моя леди? — насмешливо спросил Хантер.

Обстановка настолько ошеломляющая, что я не придумала ничего лучше, как быстро привстать на локте — уставиться на него от неожиданности, после чего меня мгновенно вывернуло. Струя желудочного сока выплеснулась между мной и успевшим вскочить Хантером.

— Ты ж, с…!..

С трудом сглатывая разодранным кислотной дрянью горлом, вспоминая, как совсем недавно я проделала с Хантером почти то же самое (после его поцелуя выхаркнула кровь), я отдышалась, села и огляделась. Трудно было представить, что могу оказаться в этом месте, но — увы…

Я — в своей резиденции, на вилле «Глаза Ангела», которая находится на курортной планетке Островное Ожерелье. Этого любимого моего местечка не знал никто, даже Эрик. Откуда же?… Хантер, недовольно морщась, снова подошёл к постели и вгляделся в неприятно-жёлтый мокрый след на покрывале.

А этот что делает — в моей постели? В одних шортах… Самец, кстати, тот ещё. Вглядевшись в эти наглые глазища, я машинально дёрнулась рукой к боку. Чёрт… Я в одном коротком пеньюаре-разлетайке, кружева которого ни фига не скрывают. Машинально же подумалось: а надо скрывать? Это мой дом! Какого чёрта он здесь расположился так, словно я его пригласила — совсем уж по редкостной пьяни?

Говорить пока не могу. Ну и снова — фиг…

Осторожно отсела от влажного пятна и встала. Ноги чуть не подломились. Этот — ржёт. Я взглянула на него спокойно. Скажи спасибо, что я в таком состоянии. Поговорим чуть позже. Чуть покачиваясь, пошла по спальне, вспомнила, где находится ванная комната. Добрела, чувствуя, как грохочет в желудке… Позвонила прислуге. Через несколько минут я погрузилась в ванну, наполненную водой и восстанавливающими маслами. Сюда же девушки из прислуги принесли лёгкий обед, удобный для горла.

Мне, всё ещё слабой, помогли вымыться. Принесли затребованное бельё и одежду. Где-то часа через три я вышла из ванной комнаты более-менее успокоенной и чувствующей себя довольно уверенно, несмотря на слабые ноги, до сих подламывающиеся, если за движением не следить… Этот мой дом находится на планете, где нет материков, зато существует множество разбросанных по единому океану островков. Он куплен давно. Кроме того в нём проживает прислуга, которая постоянно оплачивается через счёт, неизвестный никому в семье. Кроме того в доме всегда поддерживается обстановка, близкая к ожиданию приезда хозяйки — и не одной. Вот откуда у Хантера шорты. Успел грабануть гостевой гардероб по-хозяйски. Вот почему он доволен и выглядит сытым.

Климат здесь настолько хорош, вспоминала я, что мне потребуется не более трёх суток для полного восстановления. Если Хантер будет рядом, это очень даже неплохо. Слабой рядом с ним быть нельзя.

Медленно пройдя анфиладу комнат (в спальне Хантера не оказалось), я вышла на крытую террасу, где обнаружила троих незнакомых мужчин, сидящих за столом и насторожённо взглянувших на меня. Нетрудно понять, кто такие. Не меняя бесстрастного выражения лица, спустилась в патио — небольшой дворик, огороженный со стороны дороги. Добралась до полосы бассейна. Хантер уже сидел здесь, на небольшой границе между берегом океана и бассейна — границе, обозначенной гранитными плитками двух молов, попивая из высокого бокала какой-то напиток.