Мщение или любовь? - Лукас Дженни. Страница 2

Его лицо дернулось, но сразу же снова стало спокойным.

– Ты не совсем верно истолковала мой поступок, zoe mou, [1] – вкрадчиво произнес он, и этот шелковый голос напугал Анну больше, чем его неконтролируемая ярость минутой ранее. – Я не собирался отнимать у тебя сына.

Облегчение лишило Анну последних сил. Бледная улыбка показалась на ее губах.

– О, Никос… я думала… Спасибо.

– Не спеши меня благодарить. – Он мрачно улыбнулся. – Ты едешь с нами.

Никос не чувствовал удовлетворения. Наоборот, он был в ярости. Четыре месяца он жил с мечтой о мести. Точнее, о справедливости.

Губы Никоса изогнулись в невеселой усмешке. Разве он намеревался забрать Анну с собой в Лас-Вегас? Зачем? Чтобы снова каждый день видеть ее за столом и вспоминать… Черт, нечего вспоминать! Все уже в прошлом.

Никос сжал зубы. Нет, ему хотелось видеть глаза Анны, когда он, не скрывая своего удовольствия, скажет ей, что забирает их сына с собой. Но, взяв его на руки, Никос почти задохнулся от любви и нежности и понял, что никогда не сможет причинить ему боли. А именно это он сделает, отняв у мальчика мать.

Мужчина негромко выругался. Восстановление справедливости придется отложить на некоторый срок. А пока Анна ему нужна. Он посмотрел на нее.

Она похудела. Нет, не просто избавилась от полноты, вызванной беременностью, а именно похудела, но это еще больше подчеркивало налившуюся от молока грудь, которой было тесно в облегающем свитере. Изношенные джинсы не скрывали округлость бедер и стройные ноги.

Взгляд Никоса остановился на лице Анны. Ее черты заострились, вокруг глаз цвета морской волны, в которых сейчас застыла мольба, образовались маленькие морщинки. Длинные темные волосы, которые всегда были собраны в узел, сейчас рассыпались по плечам. Будучи его секретарем, Анна никогда не позволяла себе подобного. Никос нашел, что с распущенными волосами она выглядит еще более сексуально.

В Анне чувствовалась порода. Гордая посадка головы, тонкое, хорошей лепки лицо аристократки, естественная грация движений и великолепная фигура – безусловно, Анна была самой красивой женщиной, какую он когда-либо встречал. Ей было присуще внутреннее достоинство, которым он когда-то восхищался.

Кроме внешних данных, Анна обладала всеми качествами, необходимыми для секретаря, и без преувеличения стала для Никоса самым ценным сотрудником. Она легко приспособилась к его требованиям, без особых усилий так наладила рабочий процесс, что казалось удивительным, как он обходился без нее раньше. С ее уходом, Никос стал часто ловить себя на мысли, что тот, кто утверждает, будто незаменимых нет, просто не знает Анну Ростову.

Она была незаменима. Это заставляло его жалеть, что он поддался искушению и переспал с ней.

А еще это приводило Никоса в бешенство, потому что его влечение к ней не пропало.

Несмотря на то, что Анна оказалась такой же лгуньей, как и ее отец. Как она назвала его сына? Мишей? Она обещала ему, что назовет мальчика в честь его деда по матери…

– Купер собрал твои вещи, – негромко сказал Никос. – Мы уезжаем немедленно.

– В такую погоду?

– Для моего водителя это не проблема. Собирайся.

Взгляд Анны остановился на пустой кроватке. Ее плечи поникли:

– Ты победил. Я еду с тобой, – тихо ответила она.

Победил? Она не знает, чего стоила ему эта победа. Он едва удерживался, чтобы не обнять Анну, снова почувствовать тепло и мягкость ее тела, такого щедрого и отзывчивого на его ласки…

Никос резко отвернулся от нее.

– А как же Натали? Я не могу оставить ее одну. Она поедет с нами.

– Что? – выдохнула ее сестра.

Никос снова повернулся, сверля Анну взглядом. Еще одну женщину с такой фамилией он рядом с собой не потерпит!

Он открыл рот, но его опередила Натали:

– Ни за что! – Ее глаза за стеклышками очков гневно блеснули. – После того, что он сделал с нашим отцом? Забудь об этом.

– Нет, – твердо сказал Никос, дав Натали высказаться.

– Никос, я не могу оставить ее здесь одну, – не обратив внимания на возглас сестры, повторила Анна.

– Мне двадцать два, и я в состоянии сама позаботиться о себе!

Анна стремительно повернулась к ней:

– Неужели? И как ты собираешься о себе заботиться? Ты даже русского языка толком не знаешь, а все твои познания ограничиваются русской живописью. И что ты будешь есть? Свои кисти?

Натали нерешительно произнесла:

– Я могу обратиться к Вите. Он…

– Нет!

Какой такой Витя? Еще один нищий, гордящийся своим дворянским происхождением и при этом живущий на милостыню от других людей? Никос вспомнил, как Анна однажды сказала ему с кривой улыбкой, что именно нужда заставила ее выучить французский, русский, испанский и итальянский языки – чтобы просить о новом займе у маркиза де Савойя, графини де Ферацци, ну и далее, по списку.

Естественно, это было до того, как Александру Ростову пришла гениальная мысль присвоить себе чужие деньги, а уж если быть совсем точным, то украсть.

Аристократы, презрительно подумал Никос. В распоряжении Анны был дом со всеми удобствами недалеко от Лас-Вегаса, а еще особняк в Нью-Йорке и вилла в Санторини. Нет, она предпочла бежать с его сыном, переезжая с одного места на другое, и каждое оказывалось еще более убогим, чем прежнее.

Он огляделся и поджал губы. От былого великолепия, если оно и было, ничего не осталось. Комната, как и весь особняк, производила мрачное и гнетущее впечатление.

– И мой сын жил здесь? Что ты за мать после этого?

Аквамариновые глаза Анны широко распахнулись.

– Он ни в чем не нуждался…

– Вот как? – Никос обвел рукой комнату, не скрывая своего презрения. – Значит, по-твоему, это нормальные условия?

В комнату вошел Купер, начальник его службы безопасности, и молча, кивнул.

– Все готово к отъезду, – бросив взгляд на платиновые часы на руке, сказал Никос. – Пора.

– Но Натали еще не собрала свои вещи!

– Кажется, мне придется повторить, – преувеличенно терпеливо сказал он. – Твоя сестра останется тут. Будь благодарна, что я не поступил так же, как ты, забрав моего сына с собой и известив меня об этом спустя неделю.

Анна гордо выпрямилась. На ее лице появилось упрямое выражение.

– Что ж, право твое, – пожал плечами Никос и направился к двери. – Если захочешь, можешь приехать на Рождество.

Анна удержала его за руку. То, на что он и рассчитывал.

– Подожди, – быстро сказала она. – Я еду. Но не могу оставить здесь Натали! Ты не понимаешь, но… – Она закусила губу и все же продолжила: – У нас нет денег.

В ее прекрасных глазах Никос заметил еще не высохшие слезы, но что ему за дело до женских слез? Может, на кого-то они и действуют, но только не на него. Ресницы Анны дрогнули, и чувство вины кольнуло его сердце. Да что за черт? Он не позволит ей манипулировать собой…

– Никуда я не поеду, – раздался решительный голос Натали. – Ты можешь отправляться с ним, если хочешь, а я остаюсь.

Никос перевел взгляд на Натали. Сейчас она выглядела моложе своих лет, но в ее глазах был вызов. Чувство вины стало еще острее. Никос сердито отмахнулся от него. Какая, к черту, вина? Разве все пять лет, что Анна у него работала, он не платил ей жалованье, в год исчислявшееся шестизначным числом? Не так-то легко спустить такую сумму. Куда они могли деться при ее бережливости и равнодушии к дорогой одежде и украшениям? Этой слабости подвержена его новая секретарша…

Натали спокойно встретила его взгляд и отвернулась к камину, с сожалением глядя на осколки чашки. Его подбородок напрягся.

– Да? – Купер мгновенно очутился рядом.

– Проследи, чтобы девушка ни в чем не нуждалась. Останется ли она жить здесь или вернется в Нью-Йорк – это ее право. – Понизив голос, Никос добавил: – И найди точно такую же чашку. Мне плевать, сколько она будет стоить.

Купер кивнул.

– Довольна? – с неприятной усмешкой обратился Никос к Анне.