Темный альянс - Смит Лиза Джейн. Страница 8

Мередит закрыла глаза. Она задумалась.

— А вчера планшетка сказала: «Кровькровькровь». Я тогда решила, что это тот, второй, угрожает нам, но была неправа. — Она открыла глаза. — Как по-твоему, Бонни, мы решили задачу? Это действительно те самые ингредиенты или надо думать про грязь, про сандвичи, мышей и чай?

— Те самые, — твердо сказала Бонни. — Эти ингредиенты вполне подходят для заклятий вызова. Уверена, что в моих книгах по кельтской магии найдется описание ритуала. Надо только понять, кого именно мы собираемся вызывать… — Она вдруг о чем-то задумалась и умолкла.

— Я все ждал, когда вы сообразите, — сказал Мэтт, впервые после долгой паузы. — Вы ведь понятия не имеете, кого надо вызвать.

4

Мередит бросила на Мэтта насмешливый взгляд.

— Ха, — сказала она. — А сам как думаешь? Кого позвала бы Елена в минуту опасности?

Ухмылка сползла с лица Бонни и уступила место раскаянию, когда она увидела, какое лицо стало у Мэтта. Нельзя было его так поддразнивать. Нечестно.

— Елена сказала, что убийца очень силен, поэтому нам нужна помощь, — сказала она Мэтту. — А я не знаю больше никого, с кем знакома Елена и кто мог бы справиться с убийцей-сверхчеловеком.

Мэтт медленно кивнул. Бонни не понимала, что он чувствует. Когда-то они со Стефаном были лучшими друзьями, даже после того, как Елена выбрала Стефана. Но это было давно, и тогда Мэтт еще не знал, кто такой Стефан на самом деле и какими страшными способностями он обладает. В приступе ярости и отчаяния после смерти Елены Стефан едва не убил Тайлера Смоллвуда и еще пятерых парней. Смог ли Мэтт забыть об этом? Смирится ли он с возвращением Стефана в Феллс-Черч?

На лице Мэтта не дрогнул ни один мускул, и тогда опять заговорила Мередит:

— Выходит, дело за малым. Надо уколоть палец и постричься. Бонни, проживешь без пары локонов?

Бонни так глубоко погрузилась в свои мысли, что едва не пропустила эти слова мимо ушей. Она помотала головой:

— Нет-нет-нет. Имеются в виду не наши волосы и кровь. Волосы и кровь того, кого мы собираемся вызвать.

— Что? Ерунда какая-то. Если бы мы смогли раздобыть кровь и волосы Стефана, с какой стати нам понадобилось бы его вызывать?

— Об этом я не подумала, — призналась Бонни. — Обычно, если люди планируют кого-то вызвать, они заранее запасаются всем необходимым. Что нам делать, Мередит? Это же невыполнимая задача.

Мередит нахмурилась.

— Если она невыполнимая, то зачем Елена стала бы этого требовать?

— Елена все время требовала от окружающих невыполнимого, — мрачно сказала Бонни. — Не смотри так на меня, Мэтт, ты отлично знаешь, что это правда. Она не была святой.

— Я думаю, что это вполне выполнимая задача, — сказал Мэтт. — Я знаю место, где совершенно точно осталась кровь Стефана, а если нам повезет, то и волосы. Склеп.

Бонни вздрогнула, а Мередит спокойно кивнула.

— Ну разумеется, — сказала она. — Пока Стефана держали там связанным, он, наверное, все вокруг залил кровью. А драка была такая, что волосы должны были лететь клочьями. Если только там никто ничего не трогал…

— Думаю, после смерти Елены туда вообще никто не заходил, — сказал Мэтт. — Полиция осмотрела место и ушла. Впрочем, есть только один способ узнать наверняка.

«Я была неправа, — подумала Бонни. — Мне казалось, что Мэтт и слышать не захочет о возвращении Стефана, а он делает все возможное, чтобы нам помочь».

— Мэтт, честное слово, я тебя сейчас расцелую! — сказала она.

На мгновение во взгляде Мэтта промелькнуло какое-то необычное выражение, которое Бонни как следует не поняла. Конечно, в его глазах читалось удивление, но не только оно. Ни с того ни с сего Бонни подумала: «А что бы он сделал, если бы я на самом деле его поцеловала?»

— Все вы, девушки, так говорите, — негромко сказал он и с нарочитым смирением пожал плечами. Было видно, что впервые за весь день у него немного отлегло от сердца.

Мередит оставалась абсолютно серьезной.

— Пошли. У нас куча дел, а застрять в склепе после наступления сумерек — еще то удовольствие.

Склеп находился под стоящей на холме полуразрушенной кладбищенской церковью. «Сейчас ранний вечер, стемнеет еще не скоро», — повторяла про себя Бонни, когда они поднимались по холму, но ее руки все равно покрылись гусиной кожей. Даже новое кладбище по другую сторону церкви не навевало приятных чувств, а уж старое было жутким местом даже при дневном свете. Множество крошащихся надгробных камней, торчащих под неожиданными углами в высокой траве, напоминало о лежащих здесь тысячах молодых людей, погибших во время Гражданской войны. Чтобы ощутить их присутствие, не надо было быть медиумом.

— Неупокоившиеся души, — пробормотала она.

— Что? — спросила Мередит, переступая через груду обломков, которая когда-то была фрагментом одной из стен старой церкви. — Смотри-ка, крышка гробницы еще отодвинута. Это хорошо. Вряд ли у нас хватило бы сил ее поднять.

Бонни с грустью обвела взглядом белые мраморные фигуры на крышке склепа. Онория Фелл лежала рядом со своим мужем, скрестив руки на груди, как всегда, печальная и безмятежная. Бонни понимала, что она уже ничем не поможет. Бывшая хранительница основанного ею города сдала свой пост.

«И оставила его на Елену», — с горечью подумала Бонни, глядя вниз, в четырехугольное отверстие, ведущее в склеп. В темноту уходили железные ступеньки.

У Мередит был фонарик, но спуститься в подземелье все равно оказалось нелегко. Внутри было тихо и сыро, стены облицованы полированным камнем. Бонни старалась унять дрожь.

— Смотри, — негромко сказала Мередит.

Мэтт направил луч фонарика на железные ворота, отделявшие преддверие склепа от главного помещения. То тут, то там на каменном полу виднелись черные пятна — пятна подсохшей крови. От вида запекшихся лужиц и ручейков Бонни стало дурно.

— Мы знаем, что Дамону досталось больше всех, — сказала Мередит, двигаясь вперед. Ее голос звучал хладнокровно, но Бонни чувствовала, что это дается ей ценой огромных усилий. — Значит, сейчас мы с его стороны — здесь крови больше. Стефан говорил, что Елена стояла в центре. Тогда получается, что сам Стефан был… вот тут. — Она наклонилась.

— Давай я, — хрипло сказал Мэтт. — А ты подержи фонарь. — Он стал скрести покрытый коркой камень пластмассовым ножиком, взятым из машины Мередит. Бонни сглотнула и вознесла хвалу небесам за то, что во время обеда ограничилась чаем. Одно дело — отвлеченные разговоры о крови, и совсем другое — когда видишь ее собственными глазами в таких количествах и знаешь, что это кровь твоего друга, которого здесь пытали…

Бонни отвернулась, стала смотреть на каменную стену и думать о Катрине. Давным-давно, в XV веке, во Флоренции Стефан и его брат Дамон влюбились в одну и ту же девушку — Катрину. Но им было неведомо, что девушка, которую они любили, не была человеком. Когда-то она жила в немецкой деревне, и там ее во время тяжелой болезни обратили в вампира, чтобы спасти ей жизнь. А Катрина, в свою очередь, превратила в вампиров обоих юношей.

Потом, вспоминала Бонни, она инсценировала собственную смерть, чтобы они перестали враждовать из-за нее. Но это не помогло. Братья возненавидели друг друга еще сильнее, чем прежде, а она возненавидела за это их обоих. Она вернулась к обратившему ее вампиру, и со временем в ней поселилось то же зло, что жило в нем. Наконец у нее осталось одно-единственное желание — погубить братьев, которых она когда-то любила. Она заманила их обоих в Феллс-Черч, чтобы убить их, и здесь, в этом зале, ей почти удалось исполнить свой план. Елена погибла, пытаясь ее остановить.

— Вот и все, — сказал Мэтт. Бонни заморгала и очнулась. Мэтт держал в руках бумажную салфетку с комочками засохшей крови Стефана. — Теперь волосы.

Они стали водить по полу пальцами. Там была пыль, обрывки листьев и еще что-то мелкое — Бонни старалась не думать о том, что это может быть. Попадались им и светло-золотые волосы. «Волосы Елены, — думала Бонни. — Или Катрины». Внешне они были очень похожи. Но там были и другие волосы, короткие, жесткие и чуть-чуть вьющиеся. Волосы Стефана.