Поверь и прости - Престон Холли. Страница 18

— И пусть это произойдет скорее, — присоединился к нему Джонатан.

От стыда Ринна была готова провалиться сквозь землю. Но это был еще не конец.

Трэвис взял из рук Дэвида протянутый бокал с шампанским и сделал глоток.

— Да, пусть это произойдет скорее, — сказал он, поднося бокал к ее губам.

Ринна чуть не поперхнулась. Ну, это уж слишком! Он заходит чересчур далеко. Помимо воли она сделала глоток. В толпе послышались новые возгласы одобрения. Трэвис швырнул бокал на каменные ступеньки. Хрупкий хрусталь разлетелся на тысячи осколков. Прежде чем Ринна успела опомниться, он вторично поцеловал ее с еще большей настойчивостью, заставляя ее тело подчиниться своей воле. Затем вновь легко подхватил на руки и устремился вверх по лестнице.

— Желаю удачи, мой мальчик! — крикнул ктото.

Ринна прижалась к плечу Трэвиса, чтобы скрыть от окружающих яркий румянец. Никогда еще она не испытывала подобного унижения. Последнюю неделю он дразнил ее, но это… это стало верхом оскорбления. Ярость закипела в ней с новой силой, когда он, словно язычник, похитивший женщину, ударом ноги распахнул дверь комнаты и резко захлопнул ее за собой. Снизу все еще доносились одобрительные возгласы.

Эта типично мужская комната отличалась огромными размерами, напоминая скорее студию, чем спальню, и была, по крайней мере, в три раза больше ее собственной. Одна стена целиком представляла собой большое окно, выходящее на террасу. Сквозь тонкие занавески, колышущиеся от легкого ветерка, в комнату лился лунный свет. Значительное пространство занимал громадных размеров камин, около которого стояли журнальный столик и несколько стульев. На богато отделанной старинной дубовой мебели играли блики, отражаясь от поверхности, приобретшей от времени матовый оттенок. Обстановка: массивный шкаф, широкий секретер, кровать с пологом на четырех резных стойках — все несло на себе отпечаток богатства.

В обычных обстоятельствах Ринна отметила бы для себя все, до мельчайших деталей. Но сейчас она будто ослепла. Трэвис бесцеремонно опустил ее на пол и отошел, начав развязывать галстук.

— Черт бы тебя побрал! — сдавленным голосом крикнула она, задыхаясь от гнева. — Как ты смеешь унижать меня?

— Извини, любовь моя, но это часть сделки.

На секунду Ринна лишилась дара речи. Его наглость переходит все границы! В жизни не встречала она более несносного человека: самодовольного, циничного, привыкшего повелевать.

— Как ты смеешь! Как ты…

Он вздохнул.

— Вот уже третий раз ты произносишь одну и ту же фразу. Ближе к делу, Ринна. Я устал, и мне не до бабских истерик.

Истерик? Истерик! Неимоверным усилием воли она заставила себя немного успокоиться, вернуть способность говорить. Но каждое слово давалось ей с трудом.

— Ведь там, внизу, каждый думает, что мы сейчас занимаемся любовью.

Трэвис на мгновение перестал расстегивать рубашку, затем небрежно бросил запонки на туалетный столик.

— Молодожены обычно занимаются подобными вещами в первую брачную ночь.

— Они не занимаются этим, когда внизу находится толпа в несколько сотен человек, — крикнула Ринна. — И потом, мы не обычные молодожены.

— Потише, Ринна. — Он так быстро повернулся, что у нее зарябило в глазах. — Время для наших непримиримых противоречий еще не наступило.

Не отдавая себе отчета, она повернулась, чтобы уйти. Черт возьми, она не останется здесь, плевать ей, замужем она или нет.

— Проклятье! Куда это ты собралась?

Нотки приказа в его тоне заставили ее остановиться. Она с вызовом посмотрела на него, не отпуская ручки двери.

— К себе.

— Разве ты не заметила, дорогая? — сказал он, величественным жестом обводя рукой окружающую обстановку. — Ты уже у себя. Это твоя комната.

Ринна упрямо затопала ногами.

— Я не останусь здесь. Не останусь с тобой в одной комнате.

— Думаю, у тебя нет выбора. Мы женаты, помнишь? — Их взгляды встретились. Затем Трэвис вздохнул. — Послушай, день был долгим. Мы оба устали, и этот спор ни к чему. Почему бы нам не лечь?

Не веря своим ушам, Ринна заморгала глазами. Неужели он думает, что она ляжет с ним в одну постель?

— Позволь спросить, где ты отводишь мне место для ночлега? Разве ты не заметил, что здесь только одна кровать?

— Зато широкая, — спокойно сказал он.

— Какое это имеет значение? — скрипя зубами, произнесла она.

— Вот именно. — Его насмешливая манера бесила Ринну. Он обращается с ней, как с ребенком, готовым вотвот разрыдаться по пустякам. — Честно говоря, Ринна, мне наплевать, где ты будешь спать. Если хочешь, можешь устраиваться на полу, на стульях, на туалетном столике или на кровати. Можешь вообще стоять всю ночь, но ты останешься в этой комнате и прекратишь орать, хотя бы ради Энди. А теперь, с твоего разрешения, я намерен лечь спать.

Итак, ей предложен «выбор», но хуже было то, что он вновь оказался прав. Придется продолжать разыгрывать этот спектакль ради Энди. В пылу гнева она этого не учла. Едва сдерживая ярость, Ринна начала возиться с застежкой жемчужного ожерелья. Подняв руки, чтобы снять его, она неподвижно стояла, пока Трэвис не отвернулся. После этого без единого слова положила жемчужины на туалетный столик.

— А как же кольцо? — ехидно спросил он. — Его ты не собираешься вернуть?

Ринна впервые посмотрела на массивное кольцо, которое он надел ей на палец. Оно было старинным, как и ожерелье, еще одна фамильная драгоценность. Несколько крупных бриллиантов сверкали на массивной полоске золота. Она начала снимать его, и в этот момент прозвучал резкий смех Трэвиса.

— Не стоит так беспокоиться, Ринна. Прошу только, не вздумай закладывать его.

Ринна напрягла волю, чтобы не отвечать на его колкости. Она устала от бесконечных споров. В замешательстве она огляделась вокруг. Что ей делать? Даже если бы она и решилась лечь в постель, неужели ей предстоит спать одетой?

Словно читая ее мысли, Трэвис повернулся к ней:

— Тельма во время церемонии перенесла сюда твои вещи. Они в гардеробе.

Похоже, все в этом доме только и делают, что строят ей козни. Тельма, мистер Мартин, Дэвид, Джонатан — она не ожидала, что все они станут так усложнять ее и без того нелегкое положение.

— Она проявила заботу. Разве ты забыла, что нас считают влюбленными? — Он схватил с кровати чтото белое и бросил ей. — Еще одно проявление заботы.

В руках у Ринны очутилось одеяние из тонкой, как паутина, материи: длинная, прозрачная ночная рубашка из тончайшего шелка, с голубой ленточкой на лифе, имеющем глубокий вырез. Не ожидая подобного, Ринна покраснела, неужели он думает, что она не наденет?

— Ванная за той дверью. — Видимо, он решил, что она все же собирается ее надеть. У Ринны созрел план. Раз уж ей предстоит спать в одной комнате с Трэвисом, то уж, конечно, она не наденет эту ночную рубашку. Она отложила ее в сторону, подошла к гардеробу и стала рыться в нижних ящиках. Когда родился Энди и ей приходилось до поздней ночи укачивать его, она надевала фланелевый халат. Удобный и теплый, он укрывал ее с головы до пят. В какойто момент она заколебалась, вспомнив о жаре на улице. Стояла середина лета. Она просто изжарится во фланелевом халате.

Ну и пусть! Если дело касается Трэвиса Мартина, ее упрямство пересилит здравый смысл. Схватив халат, Ринна захлопнула за собой дверь ванной. Она быстро разделась, накинула на себя халат и застегнула его до самого подбородка. Ей бросилось в глаза, что ее зубная щетка тоже оказалась здесь. Она стояла рядом с щеткой Трэвиса на шкафчике для лекарств. Тельма потрудилась на совесть, принеся сюда все ее пожитки, вплоть до ночного крема. А здесь ли ее бигуди? Ее волосы были волнистыми от природы, но еще девчонкой она купила бигуди и с тех пор не расставалась с ними. У нее вошло в привычку ничего не выбрасывать.

Выходя из ванной, она с силой захлопнула за собой дверь. С толстым слоем белого крема на лице, с торчащими во все стороны бигуди, она, небось, похожа на пришельца из космоса. Злорадное чувство шевельнулось в ней, когда Трэвис поднял голову и посмотрел на нее.