Забвение роз (СИ) - Романовская Ольга. Страница 43

  - Покажите руку, - первым делом попросил Шардаш, когда Мериам усадила его на кровать. - Сильно досталось? Меня нюх подводит, запахи перемешались.

  Адептка закатала рукав и показала. Профессор нахмурился, аккуратно провёл пальцем по краям рваной ранки. Попросив не возмущаться, Шардаш наклонился и коснулся кожи губами, слизав запёкшуюся кровь и вычистив языком рану. Мериам сидела с открытым ртом, даже не морщилась от боли. Странно, но когда профессор отстранился, вытерев губы тыльной стороной ладони, ранка будто немного затянулась. Наверное, у оборотней слюна особенная.

  - Теперь жир подогрейте, - попросил Шардаш. - Нам обоим не помешает. И будем вправлять кости. Сделаю сам, чтобы правильно срослись. Так что давайте нож, приготовьте чистый кусок ткани, заткните уши и займитесь жиром.

  - Зачем заткнуть? - не поняла Мериам.

  - Потому что учитель таких слов в обществе учеников употреблять не должен. Простите за то, что цапнул. Шрамов не останется - лично позабочусь. И плечи ваши заживут: раз не ходите забирать вещи, потрачу силы на лечебную магию.

  - Не надо, - смущённо пробормотала адептка. - Вы... вы хороший, но не надо. Вам нужнее, чтобы демона найти, от погони скрываться.

  Шардаш обхватил её за талию и развернул к себе:

  - Почему? По моей же вине. Не понимаете вы, Ики, что в лесу сделали!

  Мерам промолчала, и профессор отпустил её. Убрал руку медленно, скользнув по рубашке, будто погладив.

  Уши адептка не заткнулась, но уловила ни слова, только шуршание. Подумав, что Шардаш, наверное, ещё только готовил ногу к болезненной процедуре, Мериам обернулась и поняла, почему было так тихо. Помня, как адептка принимала близко к сердцу его стоны, профессор засунул в рот кляп и, молчаливо корчась, вправлял переломы. Зрелище произвело на Мериам неизгладимое впечатление. Она ещё никогда так не волновалась за другое существо, не ощущала его боль. Каждая судорога - будто ножом по горлу.

  Адептка не только нагрела жир, помогла смазать и перевязать профессору ногу, но и приготовила ужин. Налив в миску бульона, она взяла ложку и присела на краешек кровати. Шардаш лежал, глядя в потолок. Даже головы не повернул. Однако Мериам не собиралась отступать. Она перебралась к изголовью, взбила под профессором подушку и, зачерпнув ложечку бульона, поднесла ко рту Шардаша:

  - Не упрямьтесь, мэтр. Вам нужно поесть и поспать.

  - Я способен поесть сам, - устало протянул профессор, - но если это доставит вам удовольствие... Всё-таки я ваш должник. А после займёмся руками.

  - А после вы заснёте, - возразила Мериам, ловко скормив ему первую ложку. - У меня всё само прекрасно заживёт.

  Шардаш съел всё до последней капли. Если сначала фыркал, выражая недовольство, что с ним обращались, как с ребёнком, то потом с таким аппетитом заглатывал бульон, что адептка боялась за свои пальцы.

  После еды профессора потянуло в сон. В качестве десерта попотчевав Шардаша морошкой - тот уж совсем обленился, позволяя Мериам делать всё, что угодно, - адептка вытащила из-под него одеяло и, поколебавшись, начала раздевать. Никаких колких замечаний не последовало: уморенный профессор дремал.

  - Пальцы тёплые, - неожиданно изрёк он, распахнув оба глаза.

  Адептка взглянула на свои руки: они замерли на груди профессора, стаскивая рубашку.

  - Ложись, - Мериам взвизгнула, когда Шардаш завалил её на себя. - Белки красные, позёвываешь. Напрыгалась уже. Сама хотя бы поела?

  - Да, - пролепетала адептка, дивясь странному, непривычному профессору.

  И дело вовсе не в обращении на 'ты', а в интонациях голоса, в том, как Шардаш, наплевав на приличия, распутывал колтун в её волосах. Сосредоточенно так, но аккуратно. А Мериам так и полулежала на его груди, упершись в неё ладонями. Потом резко села, скатившись на одеяло, и заявила, что ляжет на полу.

  - Почему? - разочарованно протянул Шардаш.

  Адептка не нашлась, что ответить, и нервно провела рукой по волосам, будто приглаживая их. Профессор пару минут пристально смотрел на неё, потом махнул рукой и отвернулся. Мериам по дыханию знала: не спит. Адептке тоже хотелось прилечь, но смущала вдруг ставшая неприличной близость к Шардашу. В ней появилось что-то личное, интимное, мешавшее пристроиться под боком профессора. Однако усталость взяла своё: зевнув, Мериам затушила очаг и световой шар и пристроилась на краешке постели. От порога тянуло холодом, одеяло было у Шардаша, поэтому адептке пришлось свернуться калачиком, чтобы согреться.

  - Мериам! - чуть вибрирующим низким голосом позвал профессор.

  Адептка сама себе удивилась: её будто что-то толкнуло к Шардашу. Профессор перекатился на другой бок. Его руки обвились вокруг талии Мериам, прижав к себе.

  - Вы... вы поступили нечестно, мэтр! - адептка отчаянно пыталась вырваться, но, даже раненый, Шардаш легко справлялся с её потугами и хохотал.

  - Да, это твоя четвертинка, - выдохнул профессор в ухо Мериам. - Если меня не слушает человек, послушает зверь.

  - Моя мать - светлая, не из вашего клана, - адептка тяжело дышала, уморённая борьбой. Ей показалось, или рука Шардаша сползла вниз?

  - Мериам Ики, я использовал совсем другой способ воздействия. А теперь закрыли рот, перестали брыкаться, и спать! Могу поцеловать на ночь.

  Мериам отказалась, заёрзала в объятиях Шардаша и попросила ослабить хватку. Тот убрал руки вовсе, пробормотал что-то невнятное и заснул. Приподнявшись, адептка постаралась разглядеть в темноте его лицо, потом отодвинулась, устроившись так, чтобы едва касаться профессора.

21

Регенерация оборотня, помноженная на мастерство мага, дала результаты. Страшные переломы срастались, боль беспокоила Шардаша только при резких движениях и капризах погоды.

  Мериам тоже не жаловалась на раны. Плечи зажили, шрам на руке вывел профессор. Прикосновение волшебной палочки напоминало щекотку. Блестящие частички на миг скрыли кожу адептки. Когда они рассеялись, от нападения оборотня не осталось и следа.

  Мериам забрала заплечный мешок и обезвредила капкан, чтобы в него не попался ещё кто-нибудь. Вернулась пешком - на этом настояла сама. Морозный воздух румянил щёки и очищал сознание. Обдумать предстояло многое, в том числе, утреннее предложение Шардаша вернуться к людям. Оно прозвучало неожиданно, когда Мериам готовила завтрак. Профессор мотивировал его тем, что не желал адептке серьёзных неприятностей:

  - Это уже дружба, Мериам, на это посмотрят иначе. Исключат из школы. Да и ведёте вы себя странно. Сначала тепло, потом холод. Всё утро от меня будто прячетесь.

  - Просто... просто вы меня смутили вчера, - чуть слышно пробормотала адептка и нечаянно щедро сыпанула в кашу соли. Когда заметила, было поздно.

  - И что же такого я сделал вчера? - насупился Шардаш. Сидя на кровати, он буравил Мериам взглядом. - Попытался вести себя по-человечески?

  - Просто вы...

  Адептка не закончила фразу и отвернулась. Вздохнула и добавила:

  - Увы, я не такая. Простите.

  - Хорошо, адептка Ики, получите кнут, - неожиданно резко сказал Шардаш и потянулся за волшебной палочкой. - Ну, чего глазами хлопаете? Не желаете забирать мешок - не забирайте.

  - А как же каша...

  - Выметайтесь! - рыкнул профессор и, позабыв о сломанной ноге, необдуманно со всей силы топнул по полу, чтобы тут же скривиться от боли и пройтись по умственным способностям людей.

  Испуганная Мериам не посмела ослушаться, бросила кашу и не шагнула - прыгнула в вихрь перемещения, спиной ощущая ярость Шардаша. Что её вызвало, адептка так и не поняла, однако по возращению твёрдо заявила, что никуда не уйдёт, пока честное имя профессора не восстановят. Тот встретил её решение ледяным молчанием.

  С тех пор минула неделя.

  Шардаш уже ходил, хромая, с помощью самодельного костыля, но ходил, утром и вечером подлечивая ногу. Магия вернулась к профессору в полной мере, поэтому, маясь от вынужденного безделья, он накачал столько силы в кристалл перемещения, что хватило бы на дюжину переходов. Зато характер Шардаша испортился: вернулась прежняя въедливость, придирчивость, колкость. Мериам снова ощутила все прелести жертвы, но терпела, не позволяя себе плакать. Она списывала злобу профессора на болезнь.