Два зайца, три сосны - Вильмонт Екатерина Николаевна. Страница 19
Время было еще не позднее, в садике упоительно пахло сиренью, еще не совсем стемнело, и по озеру плыла лодка. Я спустилась вниз, вышла на крылечко. Как тут хорошо, красиво, спокойно. А может послать к черту Миклашевича, остаться тут недельки на две и спокойно поработать, когда никто не отвлекает, работать легче, войдешь в колею и пишешь, пишешь… Остаться в пансионе, не встречаться ни с кем, взять напрокат машину… Я опять набрала Гошкин номер. На сей раз он откликнулся сразу.
– Алло, мам, как дела?
– Ты почему к телефону не подходил?
– Да я забыл его дома, а мы с дедом ездили на Химзее.
– Это что, озеро?
– Ага, там посредине озера этот шиз Людвиг Баварский дворец отгрохал! Представь себе, мам, он его построил для духа Людовика Четырнадцатого! И он жил в этом дворце девять дней, можешь себе представить? Меня экскурсоводша спрашивает: тебе понравилось? А я сказал: нет, она удивилась, а я говорю: дурдом и все! Деду, кстати, тоже не понравилось! Ой, мам, как у тебя дела? Как бабушка?
– А ты ей не звонил?
– Мам, она очень занудничает последнее время, просто хоть вой! Может, поговоришь с ней, а то просто звонить неохота… Мам, а когда твоя книжка выйдет? Меня тут многие спрашивают… Да, мы с дедом зашли в русский магазин, там твоих книг навалом. Я спросил, говорят, они здорово продаются! Мам, я соскучился! Ты к нам собираешься?
– Конечно, Гошенька, я приеду, может, даже на той неделе. Вы, пока никуда с дедом не собираетесь?
– Хотим поехать в Амстердам на два дня, но если ты приедешь, мы тебя дождемся и можно вместе махнуть, а?
– Прекрасно, а Владимир Александрович дома?
– Нет.
– Ладно, сын, передавай ему привет. Я, кстати, сейчас не дома, а в Литве. И тоже на озере.
– Да? А что ты там делаешь?
– Ничего интересного, я тебе потом расскажу.
– Мам, когда ты к нам соберешься, захвати с собою мою красную бейсболку, мне ее не хватает!
– Слушаюсь, Георгий Юрьевич. Что еще прикажете захватить?
– Пока только бейсболку. Ой, мам, приезжай скорее!
Вот теперь можно спокойно идти спать. Поговорила с Гошкой, сразу стало легко. Я уже повернула к дому, как вдруг услышала тихий голос:
– Олеся!
Я оглянулась.
– Матвей Аполлонович? Что вы тут делаете?
– Да вот, пошел прогуляться перед сном и вдруг увидел вас. А где же ваш патрон?
– Спит уже.
– А вы?
– А я вышла подышать воздухом. Нечасто приходится дышать такой прелестью.
– Олеся, я должен предупредить вас…
– О чем это?
– Боюсь, что наш договор… Одним словом, Дмитрий Алексеевич… ну, скажем, был не очень вежлив с моей женой…
– И вы приехали вызвать его на дуэль? – рассмеялась я.
– Боже сохрани.
– А жаль! Это был бы поистине дворянский поступок!
– Послушайте, я просто хотел сказать, что…
– Что мы не устраиваем вашу жену. Что ж, чувство вполне взаимное и Дмитрий Алексеевич сразу взял обратные билеты, еще до посещения вашего дома.
– Но почему?
– Не знаю, видимо, его сразу что-то не устроило… Может ваша жена что-то не так сказала, потому что вообще Миклашевич не хам.
– Сказать по правде, я этого не заметил. Но бог с ним. Олеся, вы не хотите прокатиться на лодке?
– А у вас есть лодка?
– Хотите?
– Не знаю… Поздно уже…
– Да разве это поздно, половина одиннадцатого, такой чудный вечер.
– Но где взять лодку?
– А вон там, видите, лодочная станция. И я знаком с лодочником. Пошли?
Мне вдруг нестерпимо захотелось прокатиться с ним на лодке по ночному озеру.
– Пошли!
Он помог мне войти в лодку, сел на весла, и мы поплыли.
Он молчал. Возникла какая-то неловкость.
– Олеся, можно задать вам один вопрос?
– Валяйте!
– Откуда вы меня знаете?
– Ничего нового я вам не скажу. Я вас не знаю. Это было наитие!
– Да бросьте, вы совсем не похожи на полоумную.
– А по-вашему, наитие бывает только у полоумных?
– Как правило, да. Я вообще не верю во всю эту фигню. Но впрочем, не хотите говорить, не надо. Рано или поздно это выяснится. Олеся, а что если в Москве… мы встретимся?
– Встретимся? На какой предмет?
– Что за дурацкий вопрос? Просто вы мне нравитесь, вы меня заинтриговали.
– Видит Бог, я не ставила себе такой задачи.
– Но вы не ответили на мой вопрос.
– Отвечаю: почему бы и нет? Я женщина свободная.
– Звучит многообещающе… А Миклашевич?
– Вы его боитесь?
– Послушайте, вы меня провоцируете…
– Матвей Аполлонович, давайте помолчим, такая ночь, такая красота…
– Вы правы, Олеся. Какое чудное имя…
Он замолчал, а я подумала: замечательная ситуация для моего романа: герой и героиня плывут на лодке, а второй герой дрыхнет в отеле неподалеку, происходит решительное объяснение, герой хочет обнять Марину и… и они падают в воду. Он плохо плавает, и Марина его спасает… Так получится забавнее, не столь банально… Да, это неплохо. Она его спасает, они насквозь мокрые возвращаются в отель… Но она теряет к нему интерес, а он влюбляется в нее еще больше, но понимает, что упал в ее глазах и, чтобы реабилитироваться, отправляется в опасную экспедицию в пустыню Гоби… Или не Гоби, в принципе, он может отправится в любую пустыню… Или в джунгли Амазонки… Нет, ну их, эти джунгли, там как-то уж очень все густо, пусть лучше будет пустыня, там более или менее все понятно… Можно, конечно, отправить его на какой-нибудь вулкан или вовсе в Антарктиду. Там плавать необязательно, как, впрочем, и в пустыне. Короче, надо что-то экстремальное придумать. Но тогда, если он покажет себя героем, Марина должна выбрать его… Но второй-то уже и так герой… Черт, я запуталась…
– Олеся, о чем вы задумались?
– Да вот обдумываю один сюжетный ход…
– О, простите, что прервал ваши размышления…
– Хорошо, что прервали. Уже совсем темно, нам пора возвращаться.
– Олеся, Миклашевич ваш любовник? – огорошил он меня вопросом.
– По-вашему прилично задавать почти незнакомой женщине подобный вопрос?
– Неприлично, но очень интересно.
– А почему это вам интересно?
– Потому что я… Я…
– Боитесь его?
– Да что за глупости! Просто я сам хочу… быть вашим любовником!
– И не мечтайте!
– Почему? Вы так безумно его любите?
– Нет, просто не хочу иметь дело с женатым мужчиной.
– Но мы же взрослые люди…
– И что? Встретились, понравились, потрахались и разбежались? Мне это неинтересно.
– А Миклашевич не женат?
– Матвей Аполлонович, вам не кажется, что наш разговор зашел куда-то не туда, а?
– Пожалуй.
– И вообще, пора спать. Я устала, гребите к берегу.
– Вы на меня рассердились?
– Да нет… А впрочем, да, рассердилась. Вы были чересчур прямолинейны. И все, мы закрыли эту тему.
– Извините меня, просто вся обстановка располагает к лирике…
Я расхохоталась.
– По-вашему, это лирика? Вы же прямым текстом заявили: Олеся, я хочу с вами переспать… Да, видно, я отстала от века, если теперь это считается лирикой…
– Простите, я и вправду идиот. Но это вы меня провоцируете!
– Разумеется!
– Олеся, пожалуйста, не смейтесь!
– Почему это?
– Потому что ваш смех буквально сводит меня с ума… Еще когда вы просто говорите, я могу держать себя в руках, а вот когда смеетесь…
Я еще пуще рассмеялась и тут… Он бросил весла и рванулся ко мне, но килевая лодка не была рассчитана на столь бурный порыв страсти, и мы оба очутились в воде.
– Олеся! Держитесь, – заорал он, и схватил меня за волосы.
– Идиот! Пусти, тут же дно!
Мы были уже недалеко от берега и ледяная вода была мне по грудь. Я выскочила на берег.
– Олеся, простите меня, но вы сами виноваты!
– К черту вас, я побежала в пансион, слишком холодно, пока!
Но тут я обнаружила, что потеряла в воде босоножку.
– Черт бы вас побрал, теперь я простужусь!
– Ерунда! – он вдруг подхватил меня на руки и побежал к будке лодочника. Тот уже подтягивал лодку багром.