Два зайца, три сосны - Вильмонт Екатерина Николаевна. Страница 32
– Еще не хватало!
– А Миклашевич в Москве?
– Нет, он поехал в Карловы Вары. Там Амалия Адамовна и он тоже решил пройти там курс…
– Подлечить печенку, прежде чем жениться?
– По-видимому.
Когда я вернулась домой, мне вдруг стало грустно – я так люблю свою квартиру, мне так хорошо здесь одной, зачем я согласилась перебраться к Миклашевичу? Правда, еще не сейчас, а когда допишу книгу… Когда же я ее допишу? Надо поскорее садиться за работу. Вот завтра с самого утра и сяду. Я уже соскучилась по своей непутевой Марине и ее двум зайцам. А у меня остался только один заяц… И хорошо, не надо блуждать в трех жалких сосенках… Зазвонил телефон.
– Олеська, как ты там? Я соскучился!
– Мить, я жутко устала…
– А я хочу только пожелать тебе спокойной ночи, – голос был бархатный, нежный, обволакивающий. – Я люблю тебя.
– Митька, что с тобой?
– Забота юности, любовь! Мама шлет тебе привет.
– Передай ей от меня тоже… Ты там лечишься?
– Первый и последний раз в жизни! Это кошмар, но я уже начал, говорят, если бросить, все мучения пойдут насмарку. Ты скучаешь по мне?
– Да, скучаю. Но с утра берусь за работу и скучать мне будет некогда.
– Да уж, пиши скорее, а то я не выдержу и сам вселюсь к тебе.
– Миклашевич, не начинай!
– Все, молчу и целую. Спокойной ночи, деточка!
Утром я села за работу, но мысли разбредались, голова была пуста, я не могла написать ни строчки. В таких случаях мне надо выйти из дому и пройтись. Я заглянула в холодильник. Там было почти так же пусто, как у меня в голове. Вот и хорошо, пойду куплю продукты, кстати, надо еще заплатить за квартиру, за свет. Я занялась квитанциями и вскоре уже вышла из дома. Почему-то вспомнился Матвей, как я его тогда разыграла. Интересно, к кому он приезжал во второй подъезд? Хотя какое мне до этого дело? А смешно вспомнить, до чего озадаченное лицо у него тогда было. Я прошла уже половину пути, заплатила за квартиру, когда позвонила мама.
– Олеся, я плохо себя чувствую.
– Что такое, мама?
– Давление подскочило! Мне необходимо купить лекарство. У меня кончилось.
– Хорошо, я сейчас куплю и привезу. Может быть, нужно что-то еще?
– Да, нужна минеральная вода, обязательно «нарзан», а еще купи апельсины.
– Мам, ну сейчас же лето, может, что-то летнее, абрикосы, черешню, клубнику… Малина уже есть.
– Не вздумай покупать на улице! Там фрукты полны тяжелых металлов! Только в магазине. Я же знаю, ты купишь первое попавшееся, а у апельсинов, по крайней мере, толстая кожура.
– Я куплю на рынке.
– Откуда ты можешь знать, где эти рыночные фрукты хранятся? Короче, купи апельсины.
– Хорошо, куплю апельсины. Что-нибудь еще?
– Нет, больше ничего не нужно. Главное – лекарство. И поскорее, мне плохо!
Вот и подумала над книгой! Ну ничего, значит, сегодня не буду работать, видно, не судьба. Я зашла в супермаркет, купила апельсины и еще коробочку нектаринов, может, мама сочтет их безопасными, на них наклейка «Седьмого континента». Потом я зашла в аптеку и решила не тащиться на рынок. Возьму сейчас такси и отвезу все. Выслушаю еще порцию жалоб, а там будет видно. Опять зазвонил телефон. Номер незнакомый.
– Алло! Алло, вас не слышно!
– Олеся?
Я сразу его узнала и почему-то екнуло сердце.
– Кто это? – притворилась я.
– Олеся, это Розен.
– Матвей Аполлонович? Чем обязана?
– Олеся, надо срочно повидаться!
Это правда, надо, почувствовала я.
– Зачем это? Хотите научить меня разбираться в сортах виски?
– Боже, какая злопамятность! – облегченно рассмеялся он. – Нет, я ничему не стану вас учить, я сам хочу научиться…
– Чему?
– Всему, Олеся, всему!
– Звучит многозначительно, но… не слишком умно!
– Тоже верно. Олеся, все дело в том, что при вас я дурею, мне нужно вероятно к вам привыкнуть, чтобы вы не считали меня идиотом. Поверьте, я не такой.
– Пока придется поверить на слово. – Мне стало весело и легко. – Так что вы предлагаете?
– Для начала предлагаю пообедать. У меня будет два часа с двух до четырех. Годится?
Я посмотрела на часы.
– Хорошо. Где?
– Как вы относитесь к итальянской кухне?
– Положительно.
– Тогда… Вы сейчас где?
– Я еду к маме на Ломоносовский, но без машины.
– Отлично, я пришлю за вами машину, скажем, к половине второго, годится?
– Хорошо.
– Говорите адрес!
Я сказала.
– Олеся, мой водитель позвонит вам на мобильный.
– Договорились.
Очень интересно! Он, значит, решил действовать, узнав о предстоящем браке с Миклашевичем? Ну-ну, поглядим, как он станет демонстрировать свой ум. Но чувством юмора бог его все-таки не обидел, и то хлеб. А после разговора с мамой, обед в его компании это именно то, что нужно. И в конце концов обед, да еще с ограничением во времени, ровно ничего не значит! Но настроение заметно улучшилось.
– Ну наконец-то! Сколько нужно времени, чтобы купить тот пустяк, о котором я просила?
Я промолчала.
– Почему ты не сказала мне, что выходишь замуж? Я уже не достойна знать такие вещи? Меня надо ставить перед свершившимся фактом?
– Тебе Гошка сказал?
– Его прямо-таки распирало от радости! Хорошего же ты отца сыну выбрала! Теперь мне понятно, почему он решил остаться с дедом!
– Мама, ты сама себе противоречишь, но впрочем, это не важно.
Я сообразила, что такая версия ей больше нравится, ну и слава богу.
– Значит, ты все-таки своего добилась!
– Ты о чем?
– О Миклашевиче. Поздравляю! И когда сва-дьба?
– Никакой свадьбы, и к тому же все это будет не раньше, чем я закончу книгу.
– У! Ты это зря! Сбежит твой женишок!
– Сбежит, не заплачу!
– Ну и дура! Надо хватать его и вести в ЗАГС, пока не передумал.
– Ни какого ЗАГСа не будет вообще.
– А что? Венчаться будете по новой моде? Попам кланяться?
– Нет, мама. Просто устроим обед для самых близких и уедем в путешествие. А потом я перееду к нему.
– Собачья свадьба, значит… Ну что ж, очень в твоем духе.
Я посмотрела на часы. Машина от Розена придет еще только через сорок минут. Надо набраться терпения.
– Мама, что еще сказал Гошка?
– Да я с ним мало говорила, я провела беседу с этим старым дурнем, объяснила ему кое-что…
– Боже, что ты ему объяснила, мама?
– Я потребовала, чтобы он не смел разрушать те духовные ценности, которые я внушала Георгию. И чтобы непременно давал ему на ночь стакан молока.
Молоко ладно, а с духовными ценностями моей мамы я надеюсь Гошка и сам уже давно распрощался. Могло быть хуже. Честно говоря, я думала, что мама впадет в отчаяние, но к счастью, кажется, этого не случилось.
– Знаешь, сегодня утром ко мне зашла Маруся Сивкова…
Это соседка по площадке.
– И что?
– Вообрази, какая наглость! Она потребовала, чтобы я подписала бумагу в ее защиту!
– Какую бумагу? – удивилась я.
– Она состряпала бумагу для участкового, о том, что ее сестрица с мужем грозят ее убить, напиваются, дебоширят…
– Откуда взялась сестрица? – не поняла я.
– А когда ее мать умерла, явилась сестрица из Брянска и заселилась, мать ее еще при жизни там прописала. Особа, надо заметить пренеприятная, а муж еще того чище…
– Бедная Маруся!
– Да. Ее жалко, и потом раньше тут было тихо, а теперь эти устраивают пьяные дебоши…
– Ты подписала письмо?
– Разумеется, нет!
– Но почему? – обалдела я.
– Я никогда никаких писем не подписываю. Принципиально!
– Мама, но ведь это же не политическое письмо! Это просто крохотная, незначительная помощь, чисто символическая, потому что милиция в такие дела предпочитает не соваться, это что-то вроде моральной поддержки и только!
– Я сказала Марусе, что очень ей сочувствую, но письма не подпишу!