Научи меня любить (СИ) - Guardian Angel. Страница 11

– Я дам тебе, что надеть, не переживай, – успокаивает он, а я снова сажусь за стол, – да и поесть тебе всё равно придется. И это не обсуждается, – ого, ничего себе тон. Даже и не думаю возражать, – кстати, вчера ты обращался ко мне на «ты», а сегодня снова перешел на «Вы». Может быть, определишься уже, – стебется Глеб, в открытую играя на моем чувстве вины. Проглатываю это, слабо улыбаюсь, говорю:

– Еще раз простите меня. Этого больше не повторится, – у меня уже язык болит это повторять, ну а что делать… Сам виноват…

– Надеюсь… – как–то задумчиво говорит он, что–то разогревая в микроволновой печи.

Через пять минут передо мною ставят тарелку с супом. От неё исходит аппетитный аромат куриного бульона. Беру ложку и ем. Глеб, сидящий напротив меня, делает тоже самое.

– Очень вкусно, – хвалю я, а вместе со мной благодарит и мой несчастный желудок. После пятой ложки становится значительно лучше и веселее.

– Спасибо, я передам это своей домработнице, – спокойно говорит Глеб, откусывая кусочек черного хлеба, заедая его супом. Нет, ну разве можно так сексуально есть? Или для меня уже всё, что связано с Глебом, выглядит исключительно сексуальным, желанным и эротичным?

Немного не доев, хозяин квартиры откидывается на спинку стула и говорит, серьезно так, без тени улыбки:

– Да, кстати, еще вчера хотел тебе сказать, но не успел, ты уснул. Мне очень жаль, что ты расстался со своим любовником.

От услышанного давлюсь, закашливаюсь и забрызгиваю отполированную столешницу стола слюнями и непережеванным супом. В ужасе подскакиваю с места и кидаюсь к раковине за тряпкой, в надежде хоть как–то пережить первые секунды этого жуткого конфуза. На Глеба даже не смотрю: страшно, стрёмно и пиздец, как стыдно.

Ну, вот и что еще я ему разболтал интересно мне знать? Сиди теперь и догадывайся, голову ломай…

И вообще, ему когда-нибудь надоест на до мною издеваться?

Видя взвинченность моего состояния, Глеб решает смилостивиться:

– Да ладно тебе, Алик. Сядь! – жестко просит мужчина. – Не суетись. Я не гомофоб, так что морду бить не собираюсь. Твоя личная жизнь меня не касается, как и то, с кем ты спишь! – в его голосе слышится явный вызов, что заставляет меня поднять голову и посмотреть на него.

Встречаюсь взглядом с темными, словно расплавленная ртуть, глазами. Отчетливо вижу в них огонек заинтересованности и желания... Желания? Нет... Не может быть... Или может? А-а-а, как же я устал от всего этого...

Обреченно возвращаюсь на место и снова сажусь за стол.

– Ну чего ты так перепугался? – по–мальчишески задорно улыбается мужчина, – ну сболтнул лишнего по пьяни, с кем не бывает.

– Меня беспокоит не это, – хрипло говорю я, откашливаюсь и продолжаю, – а то, что еще я мог выболтать кроме этого.

– А что, есть еще что–то? – лучезарно улыбается Глеб, закуривая тонкую сигарету с ароматом вишни.

– Можно? – спрашиваю я, показывая на портсигар.

– Да, конечно, – отзывается Глеб, прикуривая мне.

– У каждого человека найдется парочка припрятанных скелетов в шкафу, – не поддаваясь на провокацию, глубоко затягиваясь ароматным, чуть сладковатым дымом, говорю я, – но со своими я, пожалуй, Вас знакомить не буду, – выношу вердикт я, выпуская тонкую струйку дыма в потолок, ловя на себе прищуренный взгляд серых глаз.

Вижу, как Глеб порывается еще что-то мне сказать, но его перебивает громкий звонок моего мобильного.

Достаю его из кармана и смотрю на дисплей, с которого на меня смотрит улыбающийся и счастливый Артёмка. Хмурюсь, но все равно провожу пальцем по экрану, принимая звонок:

– Привет, – выдыхаю я в трубку, снова начиная ощущать давящее чувство в груди…

– Алик, ты где? С тобой всё в порядке? – тараторит мой бывший любовник, с нескрываемым беспокойством в голосе.

– Тём, всё нормально, – думаю, что сказать о своем местоположении, – я у друга.

– Оу… хм… прости, что помешал, – вежливо откликается Артёмка с дрожью в голосе. Ну вот зачем я это сказал?! Идиот... Знал же, что он поймет это по-своему. Черт!

– Тёмочка, не говори глупости, – вздыхаю я, потирая переносицу, – ты никому не помешал. А он всего лишь друг, – перевожу взгляд на Глеба и удивленно зависаю, увидев в его прищуренных глазах предупреждение и недовольство. С чего бы это?

– Алик, если ты не хочешь меня больше видеть, то я сегодня же перевезу свои вещи...

– Ну что ты такое говоришь, мой мале.. – обрываю себя на полуслове, так и не закончив предложение, – Тём, прошу тебя, перестань. Ты же прекрасно знаешь, что это не так. Ты всегда будешь желанный гостем в моем доме, да и потом, я тебя никуда не гоню...

– Не надо, Алик, – требовательно просит меня Артём сиплым от сдерживаемых слез голосом, – всё что угодно, но только не твоя жалость, ее я просто не вынесу... Прости...

Только спустя пару секунд понимаю, что он бросил трубку.

– Твою мать! – рычу я, вскакивая с места, – ну почему, так противно, так гадко, так... так... – не получается подобрать слово, падаю обратно на стул и закрываю лицо руками.

– Тяжело? – слышу приглушенный голос и вспоминаю, что на кухне я не один.

– Невыносимо, – признаюсь я, не поднимая головы.

– Так бывает с теми, кого любишь, – говорит Глеб, поднимаясь со стула, – сейчас принесу тебе одежду, – и не дожидаясь моего ответа, выходит из кухни.

Неправда, так бывает еще и с теми, кого глубоко и искренне уважаешь, ценишь!

Вымыв тарелки, чашки и бокалы, выхожу из кухни и сталкиваюсь с Глебом. В его руках стопка вещей.

– Вот, держи, – протягивает он, – это единственное, что тебе подойдет. Всё остальное будет сильно велико. Да и потом, доехать до дома вполне сойдет.

– Спасибо, – благодарю я, забираю вещи и ухожу, но на полпути останавливаюсь и, не оборачиваясь, говорю, – я его не любил, это просто привязанность, – не знаю почему, но недосказанность в этом вопросе не дает мне покоя, поэтому я и решаю внести ясность. Так бывает, что ты что-то делаешь, не задумываясь о причинах, идя на поводу у своего собственного сердца.

Не успеваю сделать и пары шагов, как меня резко разворачивают и впечатывают в стену спиной, а через секунду горячие губы Глеба накрываю мои...

POV Глеб

На протяжении всего нашего разговора с Аликом я только и делаю, что стебу и подначиваю его.

Мне чертовки нравится смотреть, как он смущается, краснеет, нервничает, покусывая свои красивые, пухлые губы.

Настроение не то чтобы хорошее. Скорее озорное, мальчишеское. Давно такого не испытывал. Откровенно наслаждаюсь этим.

Ощущение такое, будто вернулся в школьные годы. Когда окружающий мир еще не был настолько порочен и развращен. Когда целомудрие и чистота не были забытыми и покинутыми истинами. Когда любовь не была настолько продажной и уродливой. Когда ради нее совершались глупые, а порою даже и опасные безумства. М–да, сейчас всё это кажется непостижимо далеким, утерянным, позабытым. Грустно. Печально.

На протяжении всего времени, что мы беседуем, я с упоением наблюдаю за Аликом. С наслаждением впитывая в себя эти чистые, неподдельные эмоции, что в таком многообразии отражаются на его лице и глазах.

Когда он закуривает, задумчиво выпуская стойку дыма в потолок, еле удерживаю себя на месте, что бы не сорваться и не впиться в его рот голодным поцелуем. Интересно, он вообще догадывается, как порочно и в то же время целомудренно у него это получается?

Пока Алик разговаривает со своим бывшим по телефону, вижу грусть и тоску в полюбившихся мне, синих, словно сам океан, глазах. Ловлю себя на мысли, что меня это злит… Ревность? Да ну, что за бре–е–е–д…

За каким–то чертом говорю пафосные слова о любви. Хотя сам в нее не верю. Порывисто ухожу из кухни, чтобы найти для Алика, во что переодеться. Не могу понять, почему вообще на всё это так реагирую? Кто мы друг другу? Чужаки. Незнакомцы, между которыми пропасть минимум в десять лет, плюс социальное положение, ну и напоследок, мое неумение любить, доверять, быть привязанным к кому–то другому…