Научи меня любить (СИ) - Guardian Angel. Страница 37

– А вот здесь, я думаю, у меня есть для тебя одно весьма прозаичное предположение, – печально улыбается друг, заглядывая мне в глаза.

– И какое же? – нервно усмехаюсь я.

– Напугать тебя...

– Напугать? Меня? Ты шутишь? – смотрю на Амира и поверить не могу, что он говорит это на полном серьезе.

– Да, какие уж тут шутки, Глеб. – Без тени улыбки вздыхает друг, оперевшись локтями о колени. – Посуди сам, когда закладывали заряд, они же не могли не знать о возможности дистанционного запуска движка. Правильно? – согласно киваю, почёсывая бровь, а друг тем временем продолжает. – Так вот, исходя из этой нехитрой логики, я делаю вывод, что в первую очередь тебя хотели напугать, а не убить.

– Абсурд какой-то, – заключаю я, подводя итог под предположением Амира, – в этом нет никакого здравого смысла...

– Ну, не стоит так удивляться, Глеб, – отзывается Амир, откидываясь на спинку стула, – тебе ли не знать , что человеческая глупость недостижима. Да и потом, я думаю, что таким «оригинальным» способом, – с сарказмом говорит друг, рисуя в воздухе кавычки, – заказчик хотел во всеуслышание рассказать о своем недовольстве напакостившим ему конкурентом. Я же говорил, всё очень прозаично, но, в любом случае, расчет был и на твою смерть, потому что пластида, хочу я тебе сказать, они явно не пожалели.

– Сколько? – хрипло спрашиваю я, игнорируя мерзкий холодок, продирающей по всей спине, заползая внутрь, от одной только мысли, что могло бы случиться, поступи я иначе.

– Предположительно сто грамм², может быть чуть больше, – с грустью отвечает Амир...

– Не хило, – задумчиво констатирую я, в полной мере оценивая масштаб этого самого «недовольства», – м-да… – на этом мой словарный запас, как-то резко иссякает.

– Согласен, но вопрос сейчас не об этом. Кто и почему это сделал? Есть предположения?

– Хах, – усмехаюсь я, – Амир, да таких людей знаешь сколько? Тебе ли не знать, как часто я перехожу кому-то дорогу, добиваясь своей цели.

– Но должно же быть что-то, что могло вывести кого-то из себя пуще прежнего, Глеб, – гипотетически рассуждает мой друг, – дыма без огня не бывает, понимаешь. Вспоминай, какие тендеры выигрывал в последнее время, что за сделки заключал… – Амир резко себя обрывает и на несколько секунд замолкает. – Слушай, а может быть это из-за нового филиала, что ты открываешь?

– Вряд ли, – потираю я переносицу. Черт, голова начинает болеть. Сотрясение мать его, – даже если об этом уже и прознали, это не повод меня взрывать. А вот по поводу тендера, – хм… уже теплее, – может быть, ты и прав. Как раз последний из них я выиграл не без боя. Ох уж и попил он у меня кровушки…

– Так, отлично, это уже что-то! – зажигается азартом Амир. Сейчас в нем заговорила ищейка, напавшая на след. – Завтра же займусь сбором информации о компаниях, участвующих в этом тендере.

– Хорошая мысль, думаю, нужно искать среди не очень крупных фирм, – логически размышляю я, – потому что крупная компания не будет возлагать большие надежды на этот проект. А вот маленькая - вполне, и если это так, то я спутал кому-то карты и увел жирного застройщика. Чем не повод мне отомстить?

– Резонно... – соглашается Амир, задумчиво потирая подбородок. – Ладно, Глеб, я пойду, – вздыхает друг, явно уже погруженный в свои мысли и рассуждения по поводу данной ситуации, – как только что узнаю, я тебе сообщу. А ты заканчивай уже этой херней заниматься. Разлегся тут, понимаешь, – шутливо наезжает на меня он, положив руку на мое здоровое плечо, – я рад, что ты жив.

– Ты знаешь, я тоже, – усмехаюсь я, похлопывая его по крепкой руке, – спасибо тебе. Буду ждать новостей, – и когда уже друг практически выходит за дверь, говорю, – и, Амир, будь осторожен. Пожалуйста.

– В отличие от некоторых заносчивых мальчишек, я всегда осторожен, – не упускает возможность ткнуть меня носом, в мою же беспечность, он.

– Да ну тебя, проваливай уже, – смеюсь я, махнув на него рукой.

***

Со дня покушения прошел месяц и, казалось бы, что такое каких-то тридцать дней в океане жизни?... Так, всего лишь капля, миг, но и этого, порою, бывает достаточно, чтобы что-то изменилось навсегда.

Вот и я изменился, а вместе со мною и мое отношение к собственной жизни. Я стал больше ее ценить за ее красоту, многогранность, непредсказуемость.

К радости Амира я внял голосу разума и стал перемещаться по всем вопросам и делам только на служебном автомобиле. Пока шло расследование, мой сердобольный друг нанял мне телохранителей. Но, слава Богу, это кошмар наконец-таки закончился.

Как я и предполагал, преступником оказался генеральный директор небольшой строительной кампании, который возложил слишком много надежд на алтарь нового проекта, не поскупившись на это финансово. А поскольку игра за победу не всегда ведется честным путем, то и потери идут в особо крупных размерах. Проиграв тендер, компания тут же разорились. Да, не скрою, чтобы заполучить этого застройщика, мне пришлось прибегнуть к некоторым хитростям и манипуляциям, использовав свой авторитет и влияние. Что поделать, в моем мире нет места слабости и несостоятельности. Каждый выживает, как может, и цена победы не имеет значения. К сожалению, в данном случае платой могла стать моя собственная жизнь. Спасибо, я вынес урок, вот только заказчика так и не нашли. Он исчез, испарился.

Единственный кого удалось задержать – это исполнитель. За неимением главного подозреваемого дело заморозили и отложили на неопределенный срок. Но это уже и не важно. Главное, что я жив, и весь этот кошмар закончился.

Что же касается Алика, то с того самого дня, когда он ко мне приходил, я его больше не видел. Не потому, что он этого не хотел, а потому, что этого не хотел я.

В тот день своим неожиданным визитом он застал меня врасплох. В его глазах я увидел сочувствие и жалость, к коим не был готов. Я не привык к проявлению подобных эмоций. Не хочу, чтобы он видел меня в таком жалком и беспомощном состоянии. Передвигающимся по квартире на костылях и корчащимся от боли в ребрах каждый раз, когда чихаешь или кашляешь. Это мерзко, это унизительно, это слабость. А я по определению не могу быть слабым.

На следующий день, когда Алик позвонил, чтобы спросить, не принести ли мне чего-нибудь вкусненького, я попросил его не приходить ко мне, объясняя это запретом следствия на посещение людей, не являющихся родственниками. Когда же вернулся домой спустя две недели после выписки, стал оправдываться работой и отсутствием свободного времени. Детский сад, скажете вы, да, пожалуй, но ничего не могу с собой поделать. Я такой, какой есть. Хотите - ешьте, хотите - нет.

Обижался ли на это Алик? Уверен, что да, хоть и скрывал это всеми правдами и неправдами. Запрета на звонки не было, поэтому иногда мы общались по телефону. В основном по вечерам и всегда о том, как продвигается работа по отделке дома. Практически никогда мы не разговаривали о нас и о том, что между нами было. Почему, спросите вы? Ох, да я и сам не знаю. Наверно, из-за страха услышать то, на что придется держать ответ, а я к этому еще не был готов.

Я запутался в паутине собственных чувств и эмоций, боясь принять похоть, страсть и увлечение за нечто большее и тем самым причинить боль Алику, чего, признаться, делать мне совершенно не хотелось. Он чуткий и нежный, добрый и понимающий, но самое главное - очень ранимый.

Скучаю ли я по нему? Да, и очень сильно. Порою даже до зуда во всем теле и ломоты в руках, но бездействую, потому что знаю, что позови я его к себе, он непременно приедет, но что потом? Просто быть рядом с ним, не имея возможности прикоснуться к нему, так как мне этого хочется, я не смогу, но и увидеть снова в его сапфировых глазах сочувствие и жалость на мои жалкие потуги доставить ему удовольствие, превозмогая боль и неудобства, тоже превыше моих сил. Именно поэтому я и не зову его, а он и не напрашивается. Умный мальчик, всё понимает.

Сегодня я был у врача. Новости хорошие. Рентген показал, что кости голени срастаются правильно, а главное - быстро. В конце недели снимут гипс, заменив его на тутор³, а значит, у меня появится возможность перемещаться без ненавистных мне костылей. С палочкой для ходьбы куда удобнее и проще. Что же касается ребер, то с ними вообще всё хорошо. Они уже практически не болят, синева и ссадины сошли. Вывихнутая рука не беспокоит. С каждым днем я всё больше и больше становлюсь похожим не прежнего себя, что не может не радовать.