Сокол пустыни (ЛП) - Тоно Харухи. Страница 16
- Ну все, тихо. Позже поговоришь. Раз уж тебя потянуло разгуливать по пустыне, я предпочёл бы, чтобы ты предварительно взял пару уроков выживания.
Тут Такэюки окончательно пришел в себя.
- Ты... ты настоящий?
Саид глянул на него весьма озадаченно (причем в синих глазах все равно танцевали смешинки). "Он меня искал..." В это трудно было поверить. Сердце застучало.
- Я не умер?
- Если ты сбежал от меня именно с этой целью, вынужден тебя разочаровать.
Сарказм бил через край, но поддерживающие молодого человека руки были необычайно бережны.
Такэюки прикрыл глаза:
- Можно мне еще воды?
Саид вздохнул с толикой облегчения, глотнул из бутылки и прижался губами к губам Такэюки. Тот бы вскрикнул, но не хватило дыхания. Прохладная жидкость пролилась в рот. Вода ушла, а горячие губы остались.
- Я... н-никогда...
"Я никогда так не целовался".
Саид больно втянул его язык и отстранился.
- Ты невыносим.
Такэюки смотрел на кассинца в состоянии легкого ступора. Наверное, вцепился бы в него сейчас, если бы руки не запутались в покрывале.
- Что ж, попытка была неплохая, но здесь все и закончилось. Пора двигаться дальше.
- Зачем?
Небо начинало темнеть, и Такэюки полагал, что можно было бы заночевать тут. Однако Саид мотнул головой.
- Сюда идет область низкого давления.
- И что?
Весной такое случалось нередко, Такэюки не мог понять, почему Саид так озабочен. Вместо ответа мужчина легко подхватил его на руки (по телу разлилась остро-сладкая болезненная нега) и понес. Такэюки, молча краснея, млел и таял.
По другую сторону скалы стоял верблюд.
- А где Аслан?
- Мне, конечно, хотелось тебя спасти, но убивать ради тебя лошадь я не намерен. Я брал его с расчетом, что мы вернемся сегодня в город. А так как некоторые глупцы, не будем указывать пальцем, вздумали шастать по пустыне, не имея о ней ни малейшего представления, Аслану не хватило бы потом сил еще и везти двоих до города. Он бы пал по пути.
Саид не лгал и не шутил. И Такэюки стало так стыдно за свою наивность и глупую браваду, что по щекам потекли слезы.
- Прости... прости...
- И что толку теперь плакать? Надо было с самого начала меня слушать. Аслан уже, наверное, в городе, с торговцем, у которого я взял верблюда. И мы могли бы там быть... Ну все. Надеюсь, ты усвоил урок и больше не будешь от меня бегать. Правильно?
Такэюки кивнул, съежившись под пронзительным взглядом. Саид глубоко вздохнул.
- Ехать верхом на верблюде сложнее, чем на лошади. Держись крепко.
Верблюд подогнул ноги, тяжело опускаясь на песок. У животного были длинные ресницы, добродушная морда и густая шерсть. На спине - седло и сумки.
- Я сяду впереди. Делай, как я, потом обхватишь меня за пояс. Верблюд, когда поднимается, сначала выпрямляет задние ноги. Если покажется, что заваливаешься вперед, держись за меня и не упадешь. Понял?
- Да.
После того, как Такэюки уселся позади Саида, животное встало - именно так, как предупреждал кассинец. У Такэюки бы, наверное, вырвался возглас удивления, если бы не это предупреждение. А расстояние до земли оказалось выше, чем ему думалось. Такэюки сильнее обхватил Саида за пояс, и они поехали.
По-прежнему чувствуя себя неловко, молодой человек прижался щекой к широкой спине и еще раз повинился:
- Прости... И... спасибо. Я рад, что ты пришел.
Саид ничего не сказал, но положил руку на сцепленные ладони Такэюки и пожал их. Что можно было растолковать, как "я рад, что ты цел". В груди потеплело, на глаза снова навернулись слезы.
Держаться на верблюжьей спине было ужасно неудобно, однако Такэюки понимал, что жаловаться может разве что на самого себя, и терпел безропотно. Саид смотрел на звезды. Он уже объяснил японцу, что надвигается хамсин, хотя раньше, казалось, думал оставить его в неведении. Теперь, должно быть, ситуация стала серьезной.
- Что такое хамсин?
- Песчаная буря по-арабски.
- Песчаная буря?
Насколько это опасно - быть застигнутыми бурей посреди пустыни? У Такэюки от одной мысли в животе екало. Если бы Саид не появился вовремя и он до сих пор пытался добраться до города в одиночку, его бы погребло под песком. И тела бы не нашли.
- Спрячемся там, где останавливались в первую ночь. Буря доберется и туда. Чувствуешь, какой ветер?
Такэюки чувствовал. И отчаянно трусил, крепче цепляясь за единственную на данный момент защиту.
- Успокойся, - Саид в кои-то веки решил его ободрить.
Глянув вперед, Такэюки увидел знакомую группу скал на фоне темного неба.
- Поверить не могу, что я опять здесь...
Выходит, он шел совершенно не в ту сторону!
- Как же ты меня отыскал?
- Ну, знаешь, ты плакал и звал меня, и я услышал, - уклончиво отозвался Саид. - А может, между нами незримая связь, и сам Бог вел меня к тебе.
- Придурок... - Такэюки смутился.
Он чувствовал щекой чужую горячую спину. Хорошо быть живым...
Добравшись до пещеры, Саид велел Такэюки отнести внутрь сумки и сказал, что пойдет устраивать на ночь верблюда. Между скал завывал, предвещая бурю, ветер.
- Осторожнее там. И возвращайся побыстрее.
- Знаю, не беспокойся, - откликнулся Саид и вдруг сгреб Такэюки за плечи, быстро поцеловал в губы и подтолкнул ко входу в пещеру.
Пока молодой человек стоял столбом, соображая, что это было, вокруг затанцевали вихри песка. Верблюд жалобно заревел: его тоже пугала перемена погоды. Все еще пребывая в смятенных чувствах, Такэюки развел костер, как учил его Саид. Сухое дерево уже лежало в импровизированном очаге. А потом ждал, успокаивая себя молитвой, пока спустя двадцать минут в пещере не появился запорошенный песком Саид. Когда он снял куфию, с нее посыпались тонкие песчаные струйки.
- Хочешь кофе?
- Да.
Такэюки тревожила буря, но кассинец являл собой образец великолепной сдержанности. Потому Такэюки решил просто об этом не думать. Саиду лучше знать. Зачем утомлять его пустыми вопросами.
- Верблюд нервничал, пришлось с ним задержаться. Ты же не плакал тут без меня?
- Нет! - взвился Такэюки, вызвав у кассинца довольную усмешку.
- Вот и славный мальчик, - Саид потрепал его по волосам. - Даже костер нам зажег.
От похвалы злость моментально улетучилась, сменившись чем-то, больше похожим на счастье.
Саид варил кофе по-турецки, в специальном сосуде - джезве, на углях. Налил воды, насыпал кофе и сахар и помешивал.
- Температура поднимается медленно, и кофе от этого вкуснее.
Заинтересованно наблюдавший Такэюки кивнул.
Когда содержимое забурлило, Саид убрал джезву с углей и разлил кофе в две маленькие чашки.
- Осторожно, горячий. Ждешь, когда гуща опустится на дно, и пьешь сверху.
- Знаю, Мустафа мне показывал в кофейне...
Имя Мустафы сорвалось с губ совершенно случайно. Такэюки сглотнул и отвел глаза. Он вовсе не уверен был, что Саид желает слушать о его прошлом. Но боялся он зря.
Мужчина подул на кофе и спокойно спросил:
- Кто такой Мустафа?
- Он тоже из Кассины, работает в японском посольстве. Он умный и добрый. А я его не послушал, пошел один на соук. Там меня и поймали.
- Все с тобой ясно, - хмыкнул Саид.
В костре звонко лопнула ветка, выбросив сноп искр. Такэюки, отшатнувшись, оказался ближе к кассинцу, но отодвигаться не стал.
- Сколько ему лет?
- Ммм, - Такэюки покачал головой, вспоминая. Он уверен был, что спрашивал об этом, но вот что ему ответили? - Ах да. Он говорил, ему столько же, сколько принцу Асифу.