Проклятая (СИ) - Сакрытина Мария. Страница 19

— Намного лучше, — пробормотал монах.

Я вздрогнула.

— Что?

— Запах, — точёные губы клирика дёрнулись, складываясь в кривую усмешку. — Сандал, кажется?

Я промолчала, и клирик наконец-то обернулся. Кажется, он собирался что-то сказать: уже и рот открыть успел. И так и остался с открытым ртом.

Я терпела его взгляд целую минуту. Потом не выдержала:

— В чём дело?

Клирик моргнул. Выражение ироничного равнодушия сменилось глубоким изумлением, словно у меня вдруг отросли крылья, а к затылку приклеился нимб.

Я отвела взгляд. Увидела спешащих духов с завтраком. Указала им на стоящий у окна (если эта бойница заслуживает такого громкого названия) стол. Снова повернулась к монаху. И содрогнулась. В его взгляде сиял тот же огонёк, что и у принца Алого Водопада Армэля когда-то. И, чуть позже (и слабее) у Рауля.

— Прекрати!

— Что? — монах тоже вздрогнул. Снова моргнул и принялся тереть глаза, точно только что проснулся. — Что…

— Этот взгляд, — отозвалась я хмуро. — Не смотри на меня так больше.

— Как? — бросил монах. Фальшиво насквозь — он весь выглядел так, будто цеплялся за сползающую маску равнодушия, но не как не мог прицепить её обратно на место.

Я велела духам подвинуть стол к кровати, закуталась в одеяло и не выдержала, схватила с предложенного слугами блюда пирожное.

— Не знаю. Так. Можешь на меня вообще не смотреть.

Монах хмыкнул и очень по-светски манерно налил в маленькую кружечку чай. А потом, наклонившись (и старательно пряча румянец), зачем-то сказал:

— Ну да. Обычно духи не любят, когда на них смотрят.

Серьёзно? Вот бы спросить об этом моих слуг. Думаю, им всё равно.

На меня напало сентиментальное настроение. Наверное, это из-за того, что я долго ни с кем не разговаривала. И я — чего ради? — стала вдаваться в подробности:

— Не знаю насчёт духов, но мне просто не нравится… знаешь, на меня так однажды смотрел один принц в замке с водопадами. Он был братом моего друга…

Под конец истории монах глядел на меня, не отрываясь, с каким-то странным (но уже неопасным) выражением. Наверное, это и называется "праведный гнев".

— И он посмел к тебе прикоснуться?! — выдохнул клирик. Хотя я вообще-то и так рассказала, как именно Армэль посмел ко мне…хм… прикоснуться. — Нет… Это не может быть правдой. Ты лжёшь, злобный дух. Я тебе не верю!

Я отправила в рот последнее пирожное. И благодушно огрызнулась:

— Да плевала я, веришь ты мне или нет. Я просто объяснила.

Монах молча отвернулся и снова принялся смотреть в огонь. Я приказала духам прибраться, а сама растянулась на кровати, переводя взгляд то на монаха, то на пламя. И то и другое было очень даже симпатично.

— Как тебя зовут?

— Ты собиралась принести меня в жертву. Зачем тебе моё имя? — откликнулся клирик.

Я усмехнулась.

— И правда.

Странно, но вид юноши у камина действовал удивительно успокаивающе. Я почти попросила клирика пересесть чуточку правее… для красоты картины. Или левее — поближе ко мне. Наверное, мне бы понравилось спать, держась за его руку — как когда-то с Максимилианом. Хоть монах мне и враг, но…

Ну и что? Весь мир мне враг. Что теперь, за руку не держаться?

Но я заснула раньше, чем попросила. И напоследок услышала:

— Александр. Меня зовут Александр.

И странно, но я впервые за долгое-долгое время не видела кошмаров. И ещё было так тепло… Мне снилось что-то, конечно. Совершенно точно я видела Максимилиана: он, как и всегда лежал рядом, на моей кровати. Но ближе, чем обычно. И ещё именно его тепло, его дыхание, его резковатый, но приятный запах дарили покой, сонный, сладкий покой. Не хотелось двигаться, а уж тем более вставать. У меня же здесь вечная ночь, так почему бы не поспать… В тепле…

Я вскрикнула, сообразив, что всё это не сон, а вместо Максимилиана на кровати лежит этот… монах. Спит… рядом со мной…

— Да как ты посмел?! — взвизгнула я, толкая его (для вящего пробуждения) к краю кровати.

Монах вскинулся спросонья и свалился на пол. Уставился на меня громадными от изумления глазами — будто это я его в постель к себе уложила.

— Д-д-да к-к-какой из тебя р-р-рыцарь! — проблеяла я, заворачиваясь в одеяло, только сейчас заметив, что огонь в камине погас. — Как ты…!

— Прости, — хриплым ото сна голосом отозвался монах, отползая подальше от кровати. И правильно, а то мало ли — я ещё подушками швыряться начну. — Я не думал, что засну. Просто было очень холодно…

Я тебе что, грелка, твою… божью матерь?!

И на жалость ведь давит.

Я поджала губы и вслух велела духам поддерживать огонь в камине постоянно.

Избегая моего взгляда, монах уселся поближе к огню и выдавил:

— Спасибо.

Какие слова знаем, а!

Я швырнула ему одеяло.

— Не смей. Даже приближаться ко мне смей, святоша.

И улеглась снова.

— Нужна ты мне, — буркнул монах, укутавшись в одеяло.

Я хмыкнула и отвернулась.

Но сон больше не был таким тёплым.

Я отметила это — а также и то, в присутствии монаха чувствовала себя на удивление спокойно. Как никогда не бывало, если я оставалась наедине с духами, вообще-то моими верными слугами, а уж никак не врагами.

Жажда жизни потихоньку ко мне возвращалась.

Наверное, это потому, что со мной рядом снова кто-то был. Пусть и против воли. И даже когда я переселила монаха в другую комнату (ну не будет же он вечно спать в моей спальне!), странное чувство покоя не уходило. Я вновь взялась за свитки — с утроенной силой. И удивительное дело — чёрная магия почему-то перестала казаться привлекательной. И мысль взять кровь у святоши вызывала скорее оторопь, чем радостное предвкушение.

Вот почему, а?

А монах… думаете, он безвылазно сидел у себя в комнате? Щас! Облазил весь мой замок (в который уже раз, интересно?) и взял за обыкновение ужинать вместе со мной. То есть я обычно читала свиток и кусала очередное пирожное, а этот чудик делал всё, чтобы меня отвлечь. Ему, видите ли, было скучно. Молился бы себе — я бы ему даже иконостас нарядила (или что там у них?). Но нет, глубинный смысл был именно достать меня. И посильнее, посильнее.

— О, да ты и ромульский знаешь? Что, и переводишь без словаря? Ты смотри, а ещё уверяешь, дух, что ты девчонка восемнадцати лет… Врёшь и не краснеешь. О, восьмой уровень уже вызываешь? А демона пробовал? А, значит, ты дух девятого уровня. Ибо иначе уже попробовал.

Бесил меня его "дух". У-у-у!

А однажды я застала его за просмотром моих свитков. Сам монах ромульский, видимо, знал в совершенстве, ибо словаря у меня в замке не было. А клирик читал и довольно бегло.

— Там нет свитка с формулой моей защиты, — просто сказала я, когда он всё-таки обратил на меня внимание.

Клирик криво усмехнулся и заметил:

— Жаль.

С тех пор свитки я стала прятать. И отправила следить за монахом духов. На всякий случай.

А хуже всего: я понятия не имела, когда перестанет работать заклинание, которым я прокляла святошу. Я наложила его в первый раз и, хоть и знала теоретически, что срок действия зависит от силы клирика, но вот как раз о его силе у меня сведений и не было.

Уверена, монах это осознавал. И мы оба понимали, что он "попытается освободить" моё бренное тело при первом же удобном случае.

И так прошёл месяц. Дни я не считала, но где-то тридцать их пролетело.

И тут наконец-то оживились святоши.

Однажды я проснулась под тихий визг — знаете, тихонечко так, словно по стеклу когтём проводят. Режет, хоть уши затыкай.

Звук доносился снаружи, и я бросилась к единственному более-менее широкому окну на этаже — круглому, под самой крышей. Предвкушала зрелище.

И зрелище меня не разочаровало.

Клирики дружно штурмовали мою защиту. Красиво так — у меня аж в глазах зарябило. Тут тебе и кресты, и лепестки роз, и… что там ещё в святом арсенале? Ну, лапочки же.

Я наслаждалась какое-то время, а потом решила, что хорошего понемножку и поманила духов.