Чужая роль (СИ) - "Marlu". Страница 3

Роби старался. Делал все, что мог. Бегал, прыгал, отжимался, приседал, впихивал в себя лишние ложки каши, все, все только ради того, чтобы соответствовать требованиям, чтобы оправдать ожидания. И чтобы больше никогда плеть не гуляла по его спине. Роби не замечал, как тянется вверх, как наливаются силой мышцы, просто думал, что привыкает терпеть.

Мастер его не хвалил. Считал, что мальчишке не дано стать хоть сколько-нибудь пристойным воином. Максимум, на что тот был способен, не дать себя убить в первые минуты боя.

– Бестолочь, не на острие удар принимай, а на грань! – орал он на Роби. – Если бы это был настоящий меч, запорол бы оружие. Ну! Защищайся!

Какое там защищайся! Когда омега видел перед собой мужчину с поднятой палкой, мысли улетучивались, а все разобранные в теории ситуации и приемы исчезали из головы, как по волшебству. Он оказывался совершенно беспомощен. Нотмунд, почти месяц убивший на бестолкового щенка, нажаловался лорду. Роби всыпали плетей еще раз.

Лежа на животе в своей комнате, глядя сухими глазами на темнеющее за окном небо, Роби поклялся, что это последний раз. Он больше не позволит бить себя. Общая несправедливость ситуации больше всего располагала к слезам. Но Роби было уже слишком много лет, чтобы позволить себе от души пореветь, тем более комната не запиралась изнутри, и в любой момент дверь могла открыться и впустить в комнату кого угодно: от служанки до самого лорда. Нет! Из глубины сознания поднималась холодная чистая злость. Пусть он омега и с этим придется смириться, но позволять так обращаться с собой он больше не желал. Перед глазами сами собой вставали строчки одной из книг, которую он прочел тайком. Там было сказано, что омеги на самом деле мало чем отличаются от других людей. Да, они не совсем мужчины, хотя имеют член, но и не женщины, хоть и способны зачать. Если скрывать течку, то вполне можно жить не изгоем. Известны были случаи, что до самой смерти омеги удачно водили за нос окружающих. Благо эти самые течки случались не часто, всего пару раз в год. В преданиях говорилось, что в былые времена альфы могли чуять течного омегу за версту, но сейчас альф как таковых не осталось, а потому у Роби был шанс остаться неузнанным. Можно стать странствующим менестрелем, например. Миледи Каролина привечала в свое время этих музыкантов и один из них, скорее всего от скуки, даже показал Роби, как играть на лютне.

Принятое решение принесло успокоение. Сбежать. Стать свободным – вот та цель, к которой нужно стремиться. Теперь, когда впереди вместо неопределенности и перспективы прозябания в монастыре замаячил призрак свободы с возможностью самостоятельно принимать решения, все уроки внезапно приобретали новый смысл. Все, чему он сможет научиться, может помочь в будущем. Кто же подумает на обученного грамоте и умеющего фехтовать мужчину, что тот омега? Правда, с побегом торопиться не стоило – дождаться совершеннолетия и заодно выучиться еще чему-нибудь полезному, пока братец не вернулся, было намного разумнее.

Отлежаться ему дали, но Роби не испытывал благодарности. Ему на самом деле вдруг стало все равно, нынешняя жизнь в замке ощущалась не более чем прелюдией к чему-то большему. Он и раньше не особенно чувствовал связь ни с этим домом, ни с этими людьми, а теперь разрушилось и это эфемерное ощущение. Просто пока нужно было подождать.

Роби изменился. Это заметили все. Даже мастер Нотмунд теперь время от времени хвалил и даже доносил успехи подопечного до ушей лорда. Роби старался взять все, что давали. Время на отдых исчезло совсем. Омега боялся не успеть, упустить что-то важное, что никогда не станет известным ему при других обстоятельствах.

Маклагген был доволен успехами младшего сына. Незаметно для себя он уже мысленно без внутреннего содрогания называл омегу сыном и все отчетливее понимал, что, во-первых, поиски, длившиеся почти год и не принесшие никакого результата, вряд ли принесут его в будущем, а во-вторых, что-то нужно было делать с младшим. Он провел не одну бессонную ночь за чтением старинных книг. Да, можно было хоть всю жизнь выдавать омегу за наследника, при определенных условиях, конечно, но вот женить его не получится. Да и что делать, если вдруг объявится настоящий Роберт? Иногда в голову лорда закрадывалась крамольная мысль, что хорошо бы старший погиб, но ситуация продолжала оставаться неопределенной.

Весной, в апреле, замок посетил король. Сюзерен показался Маклаггену уставшим и каким-то потухшим. Деликатные расспросы картину не прояснили, разве что король вскользь пожаловался на здоровье. Развивать тему Годрик счел неблагоразумным, но всю неделю развлекал гостей в замке, не устраивая охот и прочих любимых воинами развлечений. В глазах короля читалась неприкрытая благодарность, но какая именно хворь подкосила его, так и осталось тайной.

– Твой сын, Годрик, просто образец добродетели, – чуть насмешливо говорил Аугустус, прогуливаясь вместе с хозяином замка по дорожкам сада.

– Благодарю вас, сир, – лорд почтительно склонил голову.

– Мелковат только. Сколько ему? Двенадцать?

– Зимой сравнялось одиннадцать. Боюсь, что жену нужно было выбирать тщательнее. Роберт явно пошел не в меня.

– Не переживай, – король похлопал Годрика по плечу, – я в детстве, говорят, тоже лет до пятнадцати плохо рос, а потом нагнал. Твой мальчишка неплохо держится. Воспитан, почтителен. Видел мальчика на тренировке, силу компенсирует ловкостью и верткостью. Он будет достойным воином, поверь мне.

– Благодарю вас, сир. Вы пролили бальзам на мое отцовское сердце.

– Ах, брось! – король толкнул Годрика кулаком в бок и захохотал. – Как думаешь, не породниться ли нам? Моей младшей уже пять, можно и сговорить.

Маклагген похолодел, но нашел в себе силы ответить:

– Сир, это величайшая честь для нас. Но не слишком ли рано, они так молоды. Может быть, подождать хотя бы пару лет?

– Ты прав, друг мой, я как всегда слишком спешу. Нужно же посмотреть, во что вырастет Адлейда. Твоему роду нужны здоровые и сильные наследники, а по малышке еще ничего не скажешь. Так и быть, отложим помолвку. Но помни, я не забуду!

Годрику только и оставалось, что состроить скорбную мину и мысленно возблагодарить небеса за отсрочку.

Его величество со свитой отбыли ровно через две недели. Замок медленно возвращался к обычной жизни, возбуждение от пребывания короля улеглось, сменяясь привычным полусонным существованием.

Роби вздохнул с облегчением. Жизнь напоказ порядком подточила его силы. Чувство усталости теперь было всеобъемлющим и никак не хотело проходить. От этого Роби становился рассеянным и пугался еще больше – память о плетях была еще свежа.

– Роберт, что с тобой? – требовательный голос отца, раздавшийся внезапно, заставил затравленно обернуться. Он и сам чувствовал, что делает ошибку за ошибкой, но никак не мог настроится на нужный лад.

– Все в порядке, сир.

– Милорд, мальцу бы чуток отдохнуть. Переволновался он, столько внимания важных особ, – внезапно вступился за ученика Нотмунд.

– Перенервничал? Возможно. Тогда на сегодня занятия отменяются.

– Милорд, он же книжки читать пойдет, – тут же настучал Нотмунд, – погулять бы ему, с другими побегать.

«С какими другими? – подумал Роби. – Кто с омегой будет дружить? Как не называй речной песок черноземом, от этого он песком быть не перестанет».

– Роберт, иди, погуляй. Чтобы до ужина я тебя в замке не видел.

– Благодарю вас, сир, – вежливо склонил голову Роби и вернул учебный клинок мастеру.

Приказ для него означал только то, что обеда сегодня не будет. А прогулка? Ну, пусть будет прогулка. Можно пойти на берег пруда и подремать в густых зарослях ивняка.

Полчаса по извилистой тропке среди молодой сочной зелени почти примирили Роби с жизнью. Если бы еще в траве можно было сыскать землянику, но конец апреля не мог похвастаться хоть какими-нибудь спелыми ягодами.

На берегу оказалось пустынно. Купаться в здравом уме не тянуло: в холодной воде быстро застудишь все самое дорогое. Гулянья тоже начинались гораздо позже, уж на что Роби был далек от деревенских традиций, но и до него долетали время от времени отголоски шумных празднеств. Он огляделся и, заприметив парочку склоненных к самой воде деревьев, решительно направился в ту сторону. Увы, казавшееся издалека уютным, местечко при ближайшем рассмотрении не порадовало: мало того, что у воды было изрядно сыро и оттого грязно, так еще и кто-то имел обыкновение жечь здесь костры. Роби поморщился от дурного запаха, пропитавшего это место. Зато кучка припасенного хвороста порадовала. Ничуть не сомневаясь в своих действиях, Роби оттащил охапку сухих веток чуть подальше туда, где было суше и не воняло. Трава и густые кусты бересклета полностью скрыли его от случайных взглядов.