Невероятное влечение - Джойс Бренда. Страница 30

Стивен еще больше насторожился.

— Тайн Джефферсон — владелец ранчо где то в дебрях Калифорнии, — пренебрежительно бросил он. — У нас в Британии те, кто разводит крупный скот, именуются фермерами! А еще он занимается торговлей — продает свою говядину на рынках Среднего Запада и Востока. Он не подходит для вдовствующей герцогини.

Стивен не отступил от своего решения навести справки о Джефферсоне, даже кратко переговорил о нем с Клиффом де Уоренном.

Кузины красноречиво переглянулись, и Элис поспешила категорично заметить:

— Алекси занимается торговлей, как и его отец. Ты считаешь, что герцогине не подходит кто то вроде Алекси или Клиффа?

— Позволь тебе напомнить, что они — истинные аристократы! — Раздражение Стивена нарастало, но он умело держал себя в руках. Клервуд понимал, что выглядит перед кузинами ужасным снобом.

Ариэлла поднялась с дивана, неодобрительно нахмурившись:

— Презираю твои надменные замечания! Америка — не Британия, у них нет классовой системы, подобной нашей. Это однородное, открытое общество. Стандарты, которые используются здесь, неприменимы там.

— Он весьма привлекателен, — заметила Элис, тоже вставая с дивана. — И он, кажется, джентльмен.

Стивен был раздражен тем, что кузины сплотились против него.

— Мои стандарты применимы везде — даже в Гонконге.

Ариэлла с издевкой вытаращила глаза:

— Разумеется, везде, ваша светлость! Ты ведь унаследовал баснословное состояние и чуть ли не целое королевство, ты привык все жестко контролировать, как тиран! Конечно, где тебе признаться в своей предвзятости!

В душе Клервуда нарастал гнев.

— Мне хватает и того, что все остальные обвиняют меня в симпатиях тори и республиканцам!

— А я придерживаюсь истинно либеральных взглядов, Стивен. И несмотря на твои добрые дела, смею заметить: ценности, которые ты отстаиваешь, безнадежно устарели.

Герцог мог спустить подобное заявление только Ариэлле — или Элис.

— А ты остаешься просто невероятно умной и образованной, — сказал он со своим характерным спокойствием, за которым скрывалась сдерживаемая ярость. — Тебе всегда нужно непременно спорить со мной? Поражаюсь, как Сен Ксавье позволяет тебе столь фамильярное общение! Ты споришь с ним точно так же, как со мной? Ради всего святого, Ариэлла, мой фонд находится на передовой социальных и политических реформ!

— Я спорю со своим мужем, когда считаю, что он не прав, — вздохнула Ариэлла. — Я не хочу воевать с тобой, Стивен. Просто обожаю тебя, вместе со всем твоим лицемерием! И — да, ты находишься на передовой всех реформ. Но твое хваленое стремление к реформам исчезает, когда дело касается матери. Я думаю, она питает к Джефферсону нежные чувства, и нам нужно считаться с этим.

— Полностью согласна, — решительно отозвалась Элис.

Стивен был ошеломлен, даже оскорблен.

— Я хотел заручиться вашей поддержкой, чтобы найти матери подходящего жениха, который был бы ей под стать, — британца благородных кровей, а не американского хозяина ранчо, который продает говядину!

— А что, если Джулия влюбилась? Почему ты отрицаешь такую возможность? — спросила Ариэлла.

— Она не влюблена. Герцогиня одинока, а этот фермер всего навсего вскружил ей голову!

Элис неожиданно поспешила переменить свое мнение.

— Я хотела бы помочь, — сказала она, кажется весьма заинтересованная предложением. Жена Алексея выглядела так, будто и не слышала прежних слов Стивена. — Ты присоединишься, Ариэлла? Я всегда любила герцогиню. Давай поможем устроить ей брак по любви!

Элис хитро взглянула на Ариэллу, и Клервуд понял, что они решили сговориться против него.

— Что ж, очень хорошо, Стивен, — ответила Ариэлла. — Мы займемся этим.

Он посмотрел на них, уперев руки в бока.

— Я выразился достаточно ясно и не собираюсь менять точку зрения. Я не смирюсь с присутствием Джефферсона в жизни матери — ни за что на свете. Я хочу, чтобы вы помогли найти ей респектабельного, титулованного британца. Я прошу вас изучить возможных претендентов и представить мне список потенциальных мужей. Только не стоит устраивать официальных представлений, пока я не одобрю чью либо кандидатуру.

Ариэлла и Элис в который раз переглянулись.

— Конечно, ваша светлость, — в один голос невинно пропели они.

Александра продрогла до мозга костей, пока тощая старая кобыла, промокшая и уставшая, тянула ее повозку. К счастью, в поле зрения наконец то появилось поместье Клервуд.

Держа вожжи в руках, обтянутых перчатками, она направляла лошадь по кличке Бонни, которая теперь шла устало, медленно. Александра внимательно смотрела на выложенную ракушками дорогу, приближаясь к внушительного вида фонтану и палисаднику, окружавшему четырехэтажный величественный дом из серого камня. «Какая роскошь, да это просто дворец!» — с внезапной тревогой пронеслось в голове Александры. Особняк годился для короля, не для герцога.

Она задрожала, и не только от дождя и холода.

Было просто невозможно продолжать кипеть от благородного негодования, промокнув до нитки и пребывая в столь унылом расположении духа. Двенадцатилетняя кобыла была приучена к двухмильным поездкам в город, а не к тому, чтобы вынести внушительное расстояние, равное половине утомительного пути до Суррея. Рандольф де Уоренн, возможно, и одолел дорогу между Эджмонт Уэй и Клервудом за полтора часа — но с тех пор, как Александра уехала из дома, прошло наверняка целых три. И дождь явно не облегчал ее задачу.

Дорога была скользкой, если не грязной, да и крыша повозки стала протекать. Порывистый ветер то и дело заносил внутрь незакрытого экипажа капли студеного дождя. Никогда еще ей не было так холодно! Александра не должна была заботиться о внешности, ведь она намеревалась раз и навсегда отвадить Клервуда, но ее отчего то беспокоили растрепанные волосы и неприлично грязная одежда. И что самое важное, душа Александры трепетала от волнения.

Какая женщина в здравом рассудке стала бы отказывать герцогу Клервудскому?..

Она чуть ли не дрожала от страха, опасаясь предстоящего объяснения. И все таки Александра гордилась тем, что слыла сильной, непреклонной, решительной. Сейчас был неподходящий момент проявлять слабость и терять твердость характера — или ее хваленую смелость. Но какой же страх внушал ей герцог!

Кроме того, Александра по прежнему не могла уяснить, почему он выбрал объектом своей страсти именно ее. Она настолько погрузилась в свою тревогу, что не сразу заметила, как Бонни замерла на месте. Приподняв вожжи, хозяйка гикнула на свою каштановую кобылу:

— Давай же, Бонни! Мы скоро будем на месте.

Сердце Александры учащенно забилось. Бонни припустила рысью вперед, раздраженно прядая ушами. Дорогу обрамляли старые величественные вязы, их листва над головой была такой густой, что создавала некоторое подобие укрытия от дождя. Спустя несколько мгновений Александра провела свою повозку мимо фонтана и, несмотря на колючий ливень, неспешно огляделась, восхищаясь огромными, одинаково подстриженными живыми оградами, аккуратно обрамлявшими дом с двух сторон. Она остановила лошадь перед широкими каменными ступенями, которые вели к парадной двери особняка. Справа располагалось множество хозяйственных построек, включая каменную конюшню. Под аркой, соединяющей две части дома, стоял дорогостоящий роскошный черный экипаж, запряженный четверкой гнедых. У герцога были гости.

Ужас Александры достиг крайней степени, сковав все тело. А она и не подумала о том, что Клервуд может принимать гостей! «Выбора теперь все равно нет, нужно идти в дом», — мрачно пронеслось в ее голове. Александра не испытывала ни малейшего желания затевать ссору. Ей не хотелось тревожить, раздражать и уж тем более злить герцога. Она надеялась миролюбиво продолжить знакомство, постаравшись объяснить свою позицию и предотвратить возможную стычку — если это, конечно, было возможно.

Александра сняла перчатки и убрала выбившиеся пряди мокрых волос, более надежно заколов несколько шпилек. Потом поправила когда то изысканную и кокетливую, а теперь просто старую синюю фетровую шляпу. Высушить темно синие юбки не представлялось возможным, но, по крайней мере, шерстяное пальто защитило лиф платья от дождя. Стоило ей снова натянуть перчатки, как рядом с повозкой материализовался швейцар с зонтиком. Александра благодарно улыбнулась ему и выбралась из своей жалкой повозки.