Каникулы (СИ) - "Берлевог". Страница 18

      Когда солнце начало клониться к западной стороне небосклона, Брайан и Ливия сидели в повозке, запряженной все тем же осликом, под их телами и небольшим слоем сена были спрятаны мечи, топоры и копья, завернутые в старые тряпки. Повозка была укрыта в небольшой роще у подножия холма, на котором стояла вилла Батиата. На широкую Аппиеву дорогу, ведущую к главным воротам виллы, Брайан не счел нужным показываться. С этого места был прекрасный обзор, и Брайан не сомневался, что легко увидит сигнальную ракету.

Солнце припекало не по-осеннему жарко, птицы щебетали… «так же, как две тысячи лет вперед» - вдруг подумал Брайан. Он растянулся в повозке, мучимый беспокойством, нетерпением и потребностью выкурить последнюю сигарету, достал свою электронную книгу и, не в силах углубиться в чтение, перескакивал глазами с одной фразу на другую:

“Важным вкладом в римскую культуру была и так называемая "этрусская дисциплина" (Disciplina etrusca) - собственно философия этрусских жрецов-гаруспиков с их гаданиями, обрядами, религиозно-мифологическими представлениями об окружающем мире. Гаруспики имели огромное влияние в этрусском и раннем римском обществе. По внутренностям животных, преимущественно печени, они могли определять будущее.”

“Яркие краски и радость земной жизни лишь ненадолго отвлекают человека от неподдельного ужаса, который встретит его в мрачном царстве Аида. Загробный мир, в отличие от древнеегипетской религии, лишён у этрусков привлекательности. О нём лучше не думать при жизни, он кишит зловещими чудовищами.”

А слова Блаженного Августина поразили взволнованного Брайана:

“Пусть скажут мне, какой помог им бог из состояния маленькой и презренной шайки перейти в состояние государства, которого пришлось страшиться римлянам со столькими их войсками и крепостями? Уж не скажут ли мне, что они не пользовались помощью Свыше? Если же благодеяния должны быть приписаны помощи богов, то немалую помощь оказали они тем гладиаторам, которые свергли с себя оковы рабства. Одержавши множество побед, они предавались удовольствиям, делали, что внушала похоть, и жили подобно царям.”

      Страшный грохот раздался на вершине холма. Первый, второй, третий. Брайан вскочил на ноги и тревожно посмотрел вверх. В небо взметнулись кучи каменных осколков, послышались далекие крики людей и звон оружия. Брайан закрыл лицо руками и опустился на землю рядом с испуганной, ничего не понимающей Ливией, которая в этот самый момент лишилась своего господина. Около часа с виллы доносились страшные звуки, но ворота, ведущие с внутреннего двора на склон холма, не распахнулись - никто не покинул это место, никто не избежал возмездия. Солнце уже зашло, когда звуки борьбы стихли. Брайан всматривался в прозрачные сумерки в ожидании сигнала и, наконец, спустя долгое время, в синее небо взметнулась ракета, за которой хвостом повалил густой красный дым. Мало того, ее полет сопровождался диким звуковым сигналом: «УУУИИИ – УУУИИИ – УУУ – ИИИ» Брайан недобро помянул парня из книжного магазина, который не предупредил о звуковых эффектах, достал свою ракету, направил соплом вверх и дернул за шнур.

Через полчаса в рощу спустились несколько гладиаторов во главе с мощным Криксом и помогли ослику с его поклажей взобраться по крутой тропинке к воротам виллы. Брайан вошел во двор, увидел множество воодушевленных людей с оружием и факелами, которые расступились широким коридором, пропуская высокого загорелого мужчину с синими глазами. Он на ходу вытирал мокрую короткостриженую голову белой тканью, затем ткнул ее в руки ближайшего парня и обратился к своим соратникам :

- Братья! Человек, которого вы видите перед собой – вдохновитель и движущая сила нашего восстания.

День 6. Вечер.

      Жесткие губы Спартака сминали рот Брайана, язык проникал внутрь, облизывая и возбуждая. Его сильное тело вдавливало американца в стену, не позволяя уклониться от жадных рук, которые уже разрывали ткань туники, расстегивали ремень и гладили каждый сантиметр оголяющегося тела. Брайана повело. Он отвечал на каждый поцелуй Спартака, запустил руки под его тунику и, почувствовав обнаженное горячее тело, застонал в рот гладиатора и сжал крепкие ягодицы.

Не отрывая губ друг от друга, они избавились от одежды и прильнули, тесно соприкоснувшись стоящими членами. Терлись бедрами, продолжая исступленно целоваться, руки обоих потянулись к ложбинке между ягодицами. Брайан несколько раз проехался пальцами по тугой раскрывающейся плоти, прежде чем прикоснулся к маленькой дырочке, в которую он вторгался языком, пальцами и членом так недавно. В этот момент он почувствовал не самое деликатное вторжение в свой собственный задний проход. Брайан хотел возмутиться, но его протесты утонули в жарких поцелуях и были заглушены языком Спартака.

В мозгу Брайана пронеслось «Какого чёрта?», и он немного прогнулся в пояснице, облегчая гладиатору доступ к своему телу. Тот понял, гладил ягодицы круговыми движениями, сжимал и раскрывал их, легко тер вход, вставлял фалангу пальца. Ноги Брайана подкашивались, он уже не ласкал тело Спартака, он просто держался за его спину, возбужденный настолько, что опасался кончить прямо сейчас, от трения членов.

Спартак заметил состояние Брайана, подхватил за талию и перенес к рабочему столу лекаря; нагнул над ним, вынудив опереться руками о столешницу. Затем начал шарить среди склянок лекаря, одни из которых он быстро нюхал, а другие сбрасывал на пол. Наконец, найдя искомое, Спартак налил масла на свой член, ладонью растер по стволу, той же масляной ладонью смазал член Брайана, а потом кончиком пальца прикоснулся ко входу. Брайан сжал зубами обе губы и опустил голову между рук.

      Никакого медленного и осторожного проникновения в этот раз не было. Спартак просто приставил свой член к отверстию, надавил и вошел до самого конца, сразу же начиная фрикции. Брайан задохнулся, замер, но мерные толчки в глубине его тела задевали настолько чувствительные места, что он едва успел сжать пальцами член, как начал кончать быстро и бурно. Капли спермы летели на склянки, оставляли белые лужицы на деревянной столешнице.

Спартак жарко дышал в затылок, гладил спину и грудь Брайана, затем вышел из него, подтащил к соседней лежанке, уложил на спину, высоко задрав ноги, и снова вошел в тесный проход. Его рука опустилась на слегка опавший член Брайана и начала ласкать, то крепко сжимая, то потирая только уздечку, то вкруговую поглаживая головку четырьмя скользкими пальцами. Член Спартака ритмично толкался в проход под правильным углом, не позволяя Брайану потерять возбуждение.

Брайан почувствовал, что его подхватывает вторая волна и открыл глаза. В багровом свете светильников он увидел Спартака, который трахал его сильно и жестко. Тонкое скуластое лицо, на одной скуле царапина, сжатые губы, мускулистая грудь со шрамами, по которой стекали капли пота. Загорелый живот, на котором сейчас работала каждая мышца. Фракиец, с сегодняшнего дня не раб и не жертва.

Тело Брайана сотрясалось от сильных толчков, ездило голой спиной по каменному ложу, внутри сжималась пружина будущего оргазма. Он громко стонал и сам не слышал своего голоса, и не смотрел больше на своего любовника, целиком погрузившись в наслаждение. Он только почувствовал, что движения Спартака стали особенно резкими и глубокими, член внутри начал пульсировать, изливая сперму, и в тот же момент рука фракийца совершила несколько совершенно фантастических движений, заставив закричавшего Брайана разделить оргазм на двоих.

      Оба потные и расслабленные, они сидели на неудобном ложе; в дальнем конце помещения был виден стол из черного мрамора. Надписи на его боках были совсем не читаемы в мерцающем свете факелов.

- Брайан, тебе пора возвращаться.

- Я думаю, я останусь с тобой… на некоторое время. У меня каникулы, время есть. Ты теперь великий вождь и сможешь меня защитить. – Брайан нагло посмотрел на Спартака.

Тот засмеялся, спрыгнул с ложа и принес рюкзак Брайана, брошенный там, где их захватило желание.