Анна, одетая в кровь (ЛП) - Блэйк Кендари. Страница 39

Я отпрыгиваю в сторону.

— О Боже, Анна!

Теперь она парит в воздухе, немного вертится, словно кто-то напевает ее любимую мелодию.

— Так я не выгляжу милой, правда? — она морщит носом. — Здесь нет зеркал, но я вижу себя в отражении окон, когда лунный свет достаточно яркий.

— Ты до сих пор такая же, — шокировано сообщаю я. — Ничего не изменилось.

Когда я упоминаю об этом, ее глаза суживаются, но затем она выдыхает и пытается мне улыбнуться. Это не срабатывает, хотя она и стремится выглядеть как готичная цыпочка Пинхэд [41].

— Кассио. Разве ты не видишь? Все изменилось! — она опускается на пол, но чернота с глаз и непроницаемое облако волос никуда не уходят.

— Я никого не буду убивать. Я никогда не хотела этого, но, как бы то ни было, это все же я. Думала, что это было проклятье, возможно и было, но… — она качает головой. — Когда ты ушел, я пыталась сделать это. Я должна была знать, смогу ли я, — она смотрит мне прямо в глаза.

Чернильная темнота сходит, показывая Анну настоящую.

— Битва окончена. Я выиграла. Ты помог мне в этом. Во мне больше нет двух половинок. Знаю, ты, должно быть, считаешь, что это выглядит чудовищно, но я чувствую себя сильной. В безопасности. Может быть, я чего-то и не понимаю.

На самом деле, в это легко поверить. Для кого-нибудь, убитого таким способом, чувствовать безопасность, вероятно, главный приоритет.

— Верю, — мягко отвечаю я. — Сила, которой ты владеешь. Она похожая на мою. Когда я направляюсь к населенному призраками месту с атаме в руках, я чувствую себя сильным. Неприкосновенным. Такое опьяняющее чувство. Не знаю, ощущали когда-либо люди что-нибудь подобное? — я переставляю ноги. — А затем я встречаю тебя, и все идет коту под хвост.

Она улыбается.

— Я прихожу в этот дом таким великим и мощным, а ты используешь меня для игры в гандбол, — я ухмыляюсь. — Заставляешь парня чувствовать себя чертовски мужественно.

Она скалит зубы.

— Ты показался мне отважно смелым, — ее улыбка колеблется. — Ты не принес его сегодня с собой. Свой нож. Я всегда ощущаю, когда он рядом.

— Нет. Уилл забрал его, но я его верну. Этот нож принадлежал моему отцу, поэтому я не отдам его, — но затем я удивляюсь. — Как ты можешь чувствовать? На что это похоже?

— Когда я впервые увидела тебя, я не знала, что это было. Я ощущала его ушами, что-то отдавалось в моем животе, жужжало под музыку. Что-то очень мощное. Хотя я и знала, что оно может уничтожить меня, все-таки увлеклась им. А потом, когда твой друг порезал меня…

— Он мне не друг, — говорю я сквозь зубы. — Действительно нет.

— Я почувствовала себя так, словно из меня стали выкачивать энергию. Начинаю идти туда, куда оно приказывает мне. Но было что-то не правильно. У него есть собственная воля. Он хотел находиться в твоих руках.

— Поэтому он не навредил бы тебе, — облегченно отвечаю я. Не хочу, чтобы Уилл пользовался моим ножом, и мне все равно, как по-детски звучат мои слова. Это мой нож.

Анна отворачивается, размышляя.

— Нет, он бы убил меня, — всерьез замечает она. — Потому что он связан не только с тобой. А и с чем-то еще. С чем-то темным. Когда я истекала кровью, я чувствовала запах. Он напоминал мне немного курительную трубку Элиаса.

Я не имею представления, откуда взялась сила в атаме, а Гидеон, если бы и знал, все равно бы не сказал мне. Но если источник силы пришел из потустороннего мира, пусть будет так. Я постараюсь использовать ее только в благоприятных целях. Что же касается запаха курительной трубки Элиаса…

— Ты, вероятно, просто испугалась, когда наблюдала за своим собственным убийством, — мягко сообщаю я. — Ну, знаешь, когда человек начинает мечтать стать зомби после просмотра фильма Земля Мертвых.

— Земля Мертвых? Это то, о чем мечтаешь ты? — интересуется она. — Парень, который по жизни убивает призраков?

— Нет. Я мечтаю, чтобы пингвины сами себе построили мост. Не спрашивай почему.

Она улыбается и убирает локон волоса за ухо. Когда она так делает, я чувствую напряжение где-то глубоко в груди. Что же я делаю? Почему пришел сюда? Я едва ли могу вспомнить.

Где-то в доме хлопает дверь. Анна подпрыгивает. Не думаю, что когда-либо видел ее подпрыгивающую. Ее волосы поднимаются и начинают крутиться. Она, словно кошка, выгибает спину и распушивает хвост.

— Что это было? — спрашиваю я.

Она качает головой. Не могу с уверенностью сказать, смущена ли она или напугана. Подходят оба варианта.

— Помнишь, что я показывала тебе в подвале? — спрашивает она.

— Башню трупов? Нет, вылетело из головы. Ты что, шутишь?

Она взволновано улыбается, фальшиво подмигивая.

— Они все еще здесь, — шепчет она.

Пользуясь этой возможностью, мой живот забурчал, а ноги без моего разрешения сами по себе стали перемещаться. Образ всех тех трупов все еще свеж в моей памяти. Я почти снова могу ощущать запах зеленой воды и гнили. Сама мысль, что они сейчас рыщут по дому по собственной воле, — это то, что она подразумевает — не делает меня счастливым.

— Думаю, теперь они охотятся за мной, — тихо сообщает она. — Вот почему я вышла из дому. Но они меня не пугают, — быстро добавляет она. — Я их терпеть не могу, — она останавливается и скрещивает руки на животе, будто обнимая себя.

— Я знаю, о чем ты думаешь.

Серьёзно? Потому что лично я не знаю.

— Нужно было запереться вместе с ними здесь. Как-никак, это моя вина.

Ее голос не выглядит мрачным. Она не просит меня, чтобы я согласился. Ее глаза, сфокусированные на половице, выглядят нешуточно.

— Я бы хотела им сказать, что не против вернуться к ним.

— Это имело бы значение? — тихо проговариваю я. — Разве имело бы значение, если бы Мальвина извинилась перед тобой?

Анна качает головой.

— Нет, конечно. Я была бестолковой.

На мгновение, она переводит взгляд вправо, но я уже знаю, что она смотрит на сломанную доску, откуда мы вытащили ее платье прошлой ночью. Кажется, она почти боится. Может, пусть Томас сюда придет и заглинизирует её.

Моя рука дергается. Я собираю волю в кулак и тянусь к ее плечу.

— Ты не была глупой. Мы что-нибудь придумаем, Анна. Мы изгоним их. Морфан знает, как заставить их уйти.

Каждый имеет право на комфорт, не так ли? Она сейчас свободна; что сделано — то сделано, и Анна должна обрести покой. Но, даже сейчас, печальные и сбивающие с толку воспоминания о том, что она натворила, пробегают в ее глазах. Как она отпустит их? Попросить ее не мучить себя — не лучший вариант. Я не могу отпустить ей грехи, но, хотя бы ненадолго, я могу помочь ей забыть их. Тогда она была невинной, и меня убивает тот факт, что она никогда не станет ею вновь.

— Ты должна сама найти путь назад в этот мир, — нежно говорю я.

Анна приоткрывает рот, чтобы ответить, но я так никогда и не узнаю, что же она хотела на самом деле сказать.

Дом буквально кренится, словно выглядит изнуренным. С очень большой трещиной. Когда он оседает, возникает мгновенное землетрясение, и во время толчков напротив нас появляется фигура. Она медленно выплывает из тени, бледный, меловый труп, и застывает в воздухе.

— Я хотел только спать, — говорит он. Звучит это так, будто рот у него полон гравия, но, если присмотреться ближе, замечаю, что у него выдернуты все зубы. Из-за этого он выглядит старше со свисающей кожей, но ему не дашь больше восемнадцати. Просто еще один беглец, наткнувшийся на этот дурной дом.

— Анна, — говорю я, хватая ее за руку, но она не позволяет этому случиться. Она стоит, не дрожа, пока он разводит руки в стороны. Его поза, подражающая Христу, усугубляется, когда кровь начинает просачиваться сквозь его рваную одежду, заполняя ткань полностью, вплоть до самых конечностей. Его голова выравнивается, а затем бесконтрольно откидывается назад и вперед. Тогда она останавливается, и он кричит.

Я слышу, как рвется не только его рубашка, а как кишки вываливаются, словно нелепые веревки, и выпадают на пол. Он падает вперед и тянется к ней, поэтому я хватаю Анну и дергаю на себя. Когда я оказываюсь между ними посредине, другое тело выползает из стены, разбрасывая камни и пыль повсюду. Оно летает над полом, разорванное пополам, с оторванными руками и ногами. Голова смотрит на нас, пока прикрепляется к телу, и обнажает зубы.