И снова о любви - Розенталь Лорейн Заго. Страница 26

— Вы разве не собираетесь кататься? — спросила Ли, переводя взгляд с меня на Блейка и обратно. — Ари, как твоя голова? Лучше?

«Нет, Ли, — подумала я. — Моя липовая головная боль не прошла. Ты мне, конечно, нравишься, но твой кузен — гораздо больше».

— Пока что нет, — ответила я.

Она с огорченным видом закусила ноготь.

— Правда? Может, найти аптеку и купить аспирина? Сейчас сниму коньки и сбегаю…

— Не надо, все нормально, — оборвала я.

Она кивнула и, надувшись, укатила. Мы остались с Блейком наедине, я слушала, как бренчат фортепианные клавиши и хлопают на ветру флаги.

— Ли не обиделась? — спросила я.

Он пожал плечами, наблюдая, как она еле передвигает ноги на другом конце катка.

— Ей многое пришлось пережить в последнее время… Она так одинока… Хорошо, что ты сейчас с ней. Ей нужен друг, особенно такой, с которым у нее есть общие интересы… Я имею в виду искусство, — сказал он, и я неожиданно почувствовала себя неловко оттого, что Ли катается одна.

Потом Блейк сменил тему:

— Так, говоришь, у тебя есть сестра? Сколько ей?

— Двадцать три. Ее старшему пять лет, а второй совсем малыш, — сболтнула я, не думая.

Двадцать три минус пять — теперь он знает, что она родила, когда была подростком. Хотя Рейчел тоже… Впрочем, Блейк и не думал вычислять. Улыбался и смотрел на затянутое тучами небо.

— Здорово, — произнес он с легкой завистью. — Хорошо иметь детей, когда ты молод.

«Ну не настолько же», — подумала я.

Потом он сказал, что Ли сообщила ему, где работает мой зять. Оказалось, Блейк всегда мечтал стать пожарным, что, на мой взгляд, было странно. Для жителя Верхнего Ист-Сайда.

— В Нью-Йоркском университете на пожарных не учат, — заметила я.

— Нет, — подтвердил он. — Там учат на юристов.

— Значит, ты хочешь стать адвокатом, как твой отец?

Он улыбнулся, но совсем невесело. Это была кривая усмешка одним уголком рта.

— Не совсем так. Мой отец хочет, чтобы я стал адвокатом, как он.

Я не ошиблась: у нас с ним действительно было нечто общее. Пока Ли выписывала на льду восьмерки, я поняла, что Блейку приходится возмещать отцу то, что тот не смог получить от Дэла, так же как и в нашем с Эвелин случае. Мистер Эллис и моя мама — два сапога пара. Они хотели нам добра, однако не спрашивали, чего же хотим мы сами.

— Моя мама ждет, что я стану художницей, — сказала я после того, как Блейк сообщил, что однажды ему придется взять на себя управление «Эллис и Хаммел». — Можно подумать, этим заработаешь.

— А почему бы и нет?.. Покажешь мне как-нибудь свои рисунки?

Я кивнула. В это мгновение из-за тучи выглянуло солнце, его луч попал в правый глаз Блейка, и я поняла, что наконец нашла замену своему потерянному мраморному шарику.

Глава 13

В конце марта с каждым днем становилось все теплее, сквозь тающий снег пробивалась травка, напоминавшая колючую щетину на бритой голове. За зиму от носа святой Анны почти ничего не осталось. Вид у нее был настолько тоскливый, что я старалась не смотреть в сторону лужайки.

— Ну, что скажешь? — спросила Саммер.

Папа внизу смотрел воскресный матч «Никс». Мама уехала к Эвелин помогать ухаживать за Шейном — он подхватил ветрянку. По крайней мере я думала, что она уехала по этой причине. С начала моего изгнания из Куинса поток информации оттуда превратился в тоненький ручеек.

В последнее время я не раздвигала занавески, чтобы не видеть унылую лужайку. Однако у Саммер хватило нахальства отдернуть штору, чтобы похвастаться красной розой — татуировкой на лодыжке, сделанной во время их с Кейси поездки в Ки-Уэст на весенних каникулах.

— Прикольно, — кисло сказала я.

Татуировка и в самом деле была клевая, но меня одолевала такая тоска, что скрыть это не получалось.

— На лепестках наши инициалы, — сказала она, указывая на витиеватые буквы «С» и «К». — Правда, романтично?

Кейси остался во Флориде еще на несколько дней, и я знала, что Саммер пришла ко мне только потому, что без него умирала со скуки. В последнее время мы с ней встречались лишь по утрам в «мерседесе» Джефа, и вести разговоры о романтике у меня не было настроения. Уже несколько недель прошло после поездки в Рокфеллер-центр, а Блейк так и не позвонил — хотя бы, чтобы посмотреть мои рисунки.

— Да, — выдавила я.

— А букву «К» я перебью, если мы разбежимся.

Я прищурилась:

— Зачем тогда делать тату, если вы собрались разбегаться?

— Ари, — произнесла Саммер рассудительным тоном, как опытный психиатр. — Шансы, что мы с Кейси счастливо проживем вместе всю жизнь, очень невелики. Ведь так? К тому же я не собираюсь довольствоваться первым встречным. Мне нужен опыт. Решиться на татуировку — это тоже чего-то стоит.

Я внимательно посмотрела на розу на ее ноге, представила, как острой иглой под кожу вводят красные чернила, затем черные и зеленые.

— Больно, наверное? — предположила я.

— Сексом заниматься в первый раз тоже больно, но меня это не остановило.

Я вздохнула. Подумаешь, новость.

— Знаю. Ты рассказывала об этом уже раз пятьдесят.

Она уселась на кровать.

— Ну, просто чтобы ты знала, если у тебя все-таки появится парень.

Я выдвинула стул и села, подавленная и угрюмая.

— Да… Надеюсь, это произойдет до того, как я вся покроюсь морщинами и у меня вырастет горб.

Саммер ахнула и прикрыла рот рукой.

— Прости, Ари, я не это имела в виду. Вечно я ляпну… Я хотела сказать «когда». Когда у тебя появится парень.

Какая разница?!

Глядя, как она застегивает сапоги, я думала о татуировке. О грязных иглах, о СПИДе, о людях в больничных изоляторах, которые чахнут от язв, покрывающих каждый дюйм тела. И уже собиралась спросить, предприняли ли в салоне необходимые меры предосторожности, когда она сменила тему:

— Эта Рейчел Эллис — еще большая стерва, чем ее дочь. «На сцене справа, на сцене слева», — передразнила она Рейчел. — Но моя мать пылинки с нее сдувает — она же нашла нам нового заказчика. Какую-то адвокатскую контору.

— «Эллис и Хаммел», ты имеешь в виду?

Она кивнула:

— Начнем обслуживать их деловые встречи уже с конца весны. Кажется, это в Эмпайр-стейт-билдинг.

Девяносто восьмой этаж, подумала я. И тут же занервничала — Саммер может встретить там Блейка, а вдруг ему захочется подыскать еще одну крашеную блондинку взамен той первой, из Джорджии? Я не конкурентка Саммер Саймон. Лучше бы она не давала мне визитку «Расскажи друзьям» — от нее одни неприятности.

Саммер ушла, и я с облегчением вздохнула. На пороге она столкнулась с мамой — та приехала с пакетом, наполненным зефирными утятами, желейными бобами и яйцами. Вечером мы красили их на кухне.

Бросив желтую таблетку из пасхального набора в чашку со смесью воды и уксуса, я наблюдала, как она шипит. Я уже сделала десяток яиц и собиралась раскрашивать второй. Мама всегда дарила Кирану огромную пасхальную корзину, а в этот раз нужно было готовить еще одну — для Шейна, хотя тому не исполнилось и года, и зубы у него только начали прорезаться.

— Шейну лучше? — спросила я, рисуя мордочку кролика на розовом яйце.

— Да, — сказала мама. — Он в порядке.

В эту секунду я выводила усики и остановилась, потому что ее голос прозвучал странно. Словно она что-то пыталась от меня утаить.

— Что ж, — произнесла я в надежде, что мое изгнание в праздники закончится, — на следующей неделе я его увижу.

— Ариадна, — пробормотала мама, — видишь ли, в чем дело…

Так я узнала, что не еду на Пасху в Куинс. Мама вела себя так, словно в этом не было ничего страшного — подумаешь, разок не съезжу. Эвелин похудела на одиннадцать фунтов с моего дня рождения, у нее чудесный психиатр, и все мы желаем ей выздоровления, не так ли?

Мама опять выступала в роли инспектора манежа. Я кивнула и вновь принялась за рисование, потому что больше не хотела говорить об Эвелин. Да и что толку? Пожалуйся я, что даже мама меня ни во что не ставит, — и буду выглядеть избалованной, капризной неженкой. Мне было не до желейных бобов и крашеных яиц, но я все же выложила их в пасхальные корзинки для Кирана и Шейна. Мальчики не виноваты в том, что у них такая эгоистичная мать.