Принц Волков (ЛП) - Кринард Сьюзен. Страница 28

Потянув одеяло, подобно импровизированному плащу, за собой, Джой начала изучать содержимое книжных полок. В тусклом свете можно было разобрать только названия книг. Она была права в одной из своих первоначальных догадок о Люке – он был образованным человеком. Диапазон книг, что хранили полки, был многообразен: история, психология, природа и литература – достаточно обычные темы, но далеко не единственные. Она обнаружила не только английские, но и французские названия книг, её минимальное знание языка позволило перевести некоторые из них. Как и остальные, темы книг на французском были разнообразны, большинство их относилось к теме французско–канадского фольклора и культуры. Это говорило о том, что он не только знает два языка, но и бегло говорит на них. Интересно, он так же отлично изъясняется по–французски, как и говорит по–английски?

Она взяла одну книгу, толстое издание о мифических животных. Было странно думать о Люке, сидящим в этой сторожке и читающем при свете лампы. Она никогда не задумывалась об этом, и это понимание несколько сместило ее душевное равновесие. Внезапно, она осознала, что у него есть чувства, мысли и другие интересы, кроме как сторониться горожан и соблазнять женщин, что он мог бы быть тем, кто смог искренне понравиться ей.

Джой вернула книгу на место и облокотилась на полку, будто ноги могли самостоятельно уйти из–под неё. Она никогда не задумывалась о причинах своей симпатии к нему. Это всегда являлось вопросом чистой физиологии. Вначале она пыталась противостоять его обаянию, затем признала, что он производит на нее определенный эффект, сначала это проявлялось во снах, позже пришло осознание того, что она могла бы использовать их взаимное притяжение для достижения собственных целей. Она ведь действительно никогда не думала о нём, как о человеке, который мог сидеть в своей сторожке и читать при свете ламп.

Даже теперь она не была уверена, что это было дело вкуса. Она не думала, что ей так быстро понравится Люк Жуводан. Симпатия к нему фактически могла обернуться для нее самой серьезной ошибкой. Но, возможно, она могла бы больше узнать о нем, чем знала до этого. И могла бы использовать эти знания в качестве щита от неожиданно нахлынувших мешающих чувств.

Она поняла, что снова задрожала, когда споткнулась об одеяло, упавшее к её ногам. Она наклонилась, чтобы поднять его в тот момент, когда входная дверь открылась и со стуком захлопнулась. Мгновение спустя в дверном проёме появился Люк с кучей дров и хворостом для растопки, поверх всей этой горы были видны только его глаза. Он пнул дверь, закрывшуюся после него, и опустил поленницу прежде, чем Джой успела предложить свою помощь. Поскольку он принялся за работу, кидая в камин дрова, Джой присела на краешек дивана и наблюдала.

Мысли и чувства, что струились через неё, были столь же запутанны и тревожны, как всё остальное случившееся с нею с тех пор, как она встретила Люка. Его необузданный природный магнетизм противоречил интеллекту, о котором говорило собрание книг на книжных полках. В его хладнокровной целеустремленности, с которой он преследовал её, иногда проскальзывала какая–то поразительная нежность, некая многозначительность. Причем, даже тогда, когда она вовсе не желала ее видеть.

А потом был его необъяснимый побег после их первого поцелуя, и тот факт, что Люк в этот самый момент заставил её позабыть о своих намерениях, пугал её.

Внезапное мерцание появившегося первого огня вывело её из задумчивого состояния, она обнаружила, что Люк изучал её с точно той же самой бесшумной напряжённостью, что и она его. Она убрала хмурое выражение со своего лица.

– Спасибо за одежду, – сказала она, теребя рукав рубашки. – Я не знаю, что бы ты посоветовал сделать со старой, – она извиняюще кивнула в сторону комка одежды в углу. – Если у тебя есть что–нибудь, наподобие тазика или лохани, я бы выстирала её. Хотя предполагаю, что у тебя нет сушилки.

На губах её появилась нерешительная улыбка, обращённая к нему, Джой перевела взгляд в центр растущего пламени, лижущего древесину. Огонь шипел и вспыхивал, до нее докатилась первая волна тепла. Подобно чистой одежде, это привело Джой в состояние блаженного комфорта, принёсшее ощущение удивительного счастья.

В это момент Люк снова исчез, оставив ей рассматривать меняющиеся языки пламени. Закрывая глаза, чтобы насладиться теплом, веющим на лицо, Джой позволила себе расслабиться. Она вдохнула доносящийся из смежной комнаты чудный аромат тушеного мяса, что готовил Люк, ее живот заурчал снова, и она в ответ состроила рожицу. Шерстяное одеяло, касающееся щеки, было немного грубоватым, фланелевая рубашка мягко льнула к груди. Тени прыгали и танцевали, убегая от света ламп и огня. Чувство уюта и безопасности было настолько сильным, что Джой, наконец–то, прекратила дальнейшую борьбу.

Глава 6

Тёплое дыхание коснулось макушки Джой.

– Ты готова ужинать? – сзади раздался чуть слышный голос Люка. Джой ощущала его так же остро, как опаляющее пламя огня – так, словно он прикоснулся к ней. Она предвкушала его прикосновения, почти жаждала их. Но он соблюдал дистанцию.

– Стол в другой комнате, – добавил Люк.

Джой повернулась, чтобы взглянуть на него, на одну головокружительную секунду их напряженные взгляды встретились, а затем она обнаружила, что уже следует за ним в другую, ещё не изученную, часть хижины.

Люк выдвинул стул и почти джентльменским жестом указал на грубо сколоченный стол, где уже стояли две тарелки тушёного мяса с поднимающимся над ними паром. Не вытерпев, Джой макнула палец в густую массу и торопливо вытащила его обратно. Содержимое тарелки по своей теплоте ничуть не уступало температуре помещения. Казалось, старомодная дровяная печка, что являлась выдающимся объектом в комнате, была вполне способна практически прожарить эту часть хижины – Джой отстраненно подумала, почему же прежде было так холодно?

Ожидая, пока еда немного остынет, она решила изучить комнату. Повыше маленького стола висели ещё одни оленьи рога, о них Джой решила расспросить Люка позднее. Она не заметила какого–либо оружия или ещё чего–то, что указывало бы на него как на заядлого охотника, хотя было такое чувство, что человек, живущий в подобных условиях, должен был обеспечивать себя едой время от времени.

С другой стороны комнаты находилась деревянная стойка с миской и небольшим насосом, заменявшим водопроводный кран. Прежде чем она успела спросить, Люк уже стал демонстрировать это приспособление, разливая воду в две глиняные кружки и ставя их возле тарелок. Джой сделала небольшой глоток – вода оказалась освежающе ледяной.

Вдоль остальных стен выстроились шкафы для хранения посуды; скудное количество кухонного инвентаря, вывешенного возле печки, со всей очевидностью свидетельствовало о том, что Люк не часто занимается готовкой. Голод резко напомнил о себе; Джой взяла простую деревянную ложку, приготовленную Люком, и зачерпнула еды. Первая же проба убедила, что Люк, возможно, и не был супер–поваром, но мог приготовить вполне съедобную пищу.

Она улыбнулась Люку, когда тот сел напротив.

– Весьма недурно, – сказала она с набитым олениной и овощами ртом. Улыбка, обращённая к ней – первая с того самого времени, как он появился у озера днём, послужила для нее наградой и произвела потрясающий эффект, смягчив резкие линии его лица и разрушительно подействовав на шаткие эмоции Джой. Эта улыбка, полностью направленная на нее, была самая что ни на есть искренняя и тёплая.

Люк поднялся и беспокойно зашагал по комнате, его еда оставалась нетронутой. Джой сконцентрировалась на удовлетворении насущных потребностей, быстро разделавшись со своей порцией. Она благодарно посмотрела на Люка, который, зачерпнув поварёшкой рагу из большого чугунного котла, положил ей добавки; недолго поразмыслив, не сочтёт ли он её обжорой, Джой решила, что рагу слишком хорошее, дабы отказываться от него.

Когда с едой было покончено, Джой откинулась на спинку стула и мысленно порадовалась тому, что заимствованные джинсы оказались на размер больше. Люк в состоянии неясного ожидания, находился поблизости, пока она ела, ни разу не взглянув, ничего не говоря, но все время рядом. Только чувство голода спасло Джой от того, что она не чувствовала себя не в своей тарелке. Сейчас же, когда собственный голод больше не отвлекал, она заметила, что он не притронулся к своей порции.