Принц Волков (ЛП) - Кринард Сьюзен. Страница 34

Наконец, он двинулся, отдернувшись, как от боли. Бессловесный стон, исторгшийся из его горла, был резким и хриплым, словно протест, похожий на рычание, зубы обнажились в гримасе гнева и страдания. Джой, взглянув на него, вздрогнула, замерев в неподвижности. Его зрачки неожиданно сузились, словно от шока после острой боли. Джой непонимающе смотрела на него, Люк запрокинул голову и издал звук сдерживаемой неприкрытой агонии.

А затем, вопреки всякой логики и её собственной потребности, внезапно покинул её. Джой слишком резко оставили одну в невыносимом холоде. Ошеломлённая она медленно повернула голову на подушках, ища Люка взглядом. Он был там, в тёмном углу комнаты, сгорбленный и нагой, только его глаза пылали в сполохах от камина. Люк смотрел на неё, пристально и неподвижно, как и прежде, но сейчас в его взгляд добавилась суровая неприветливость незнакомца. И холод.

Джой, вздрагивая, свела края собственной рубашки, прикрывая грудь. Обнажённая, внезапно почувствовав себя уязвимой и напуганной, она застегнула рубашку трясущимися пальцами, к ней постепенно возвращалось здравомыслие. Джинсы были где–то на полу, чтобы подобрать их ей следовало принять вертикальное положение. Взгляд Джой снова метнулся к неподвижному силуэту среди теней. Люк всё ещё наблюдал за ней, но его взгляд больше не был таким сосредоточенным, как прежде. Он отдалился от неё. Она приподнялась и обнаружила свои джинсы. Джой старалась совершать как можно меньше движений, чтобы натянуть их обратно. Раз за разом её пристальный взгляд возвращался к безучастной фигуре мужчины, которого она мгновения назад так откровенно желала вопреки всем разумным доводам и поведение которого пугало своей непонятностью. Исчезло не желание, нет, просто исчезли последние ощущения с ее чувствительного тела. Джой дрожала. Было так холодно, холодней, чем она когда–либо могла себе представить. И ей казалось, что она уже никогда больше не согреется.

* * *

Его знобило. Он до сих пор дрожал от эмоций и желания, и не было никакой надежды, что станет легче. Укрываясь в жалкой тени, Люк боролся с тем, что было сильнее его, оно было сильным и забирало каждую частицу силы, которая у него была, но он боролся, чтобы не стать тем, что разрушит его. И её.

Небольшая, слабая частичка его существа, ещё не потерявшая способности думать, бесконечно с презрением ругала его. Он знал про риск, но предпочел игнорировать его. Он знал, с того момента, как поцеловал Джой и почувствовал её отклик. Его самоуверенность твердила ему, что он будет обладать ею, и будь прокляты последствия. Разум взял под контроль тело, но тело предало его.

Люк всё ещё тяготился желанием обладать ею, и весь жар тела, казалось, сосредоточился в одной точке, от чего легче не становилось. Примитивные инстинкты требовали закончить начатое, но он не мог. Через череду эмоциональных противоречий было парадоксально сознавать, пусть тело и предало его, но именно разум теперь удерживал от завершения ошибки.

Уйдя в себя, Люк сосредоточился на борьбе эмоций, вытесняя ее образы, запахи и чувства из собственного сознания. Она не существовала. Её здесь нет. Он один, он всегда был один. Лишь это нелепое самовнушение позволило придти в себя, вернуться к подобию того, чем он был прежде.

Когда холод в душе превратился лишь в маленькую болезненную точку, а тело ощутило холод, имевший физическое происхождение, Люк восстановил равновесие в себе самом. Его взгляд переместился на тлеющий огонь в очаге, правильней сказать, на последние красные угольки, затем обвёл взглядом привычные стены надёжной хижины и, наконец, остановился на фигуре, находившейся на диване.

Джой лежала там же, где он и оставил её. На ней снова была одежда, она сумела завернуться в одеяло, Люк видел, как поднимается и опадает её грудь, как расслабленно её тело; Джой спала; маленькая милосердная передышка для них обоих.

Потребовалась вся его воля, чтобы привести застывшее тело в движение, он подбросил поленьев в затухающий очаг, чтобы они окончательно не погасли с восходом солнца. Было практически утро, он наклонил голову, чувствуя приближение нового дня, хотя до рассвета оставалось ещё несколько часов. За это время Джой полностью оправится, а он приведёт свои мысли в порядок, чтобы больше не поддаться на провокации собственного тела. Люк нагнулся, с нарочитой бесстрастностью разглядывая её. Мягкие изгибы тела, которые он только–только начал обнаруживать и изучать, теперь были навсегда потеряны для него. Спящая нега подавила собой постоянную осторожность и гордую решительность Джой, сделала её всего лишь обычной симпатичной девушкой. Сладкая тайна по имени Джоэль Рэндал, возможно, так и останется для него неразгаданной.

Люк наклонился и поднял Джой на руки, стараясь не вдыхать её запах, не слышать дыхания, не чувствовать мягкости тела на своих руках. Он нёс её сквозь гнетущую тишину хижины через кухню, в дальнюю комнату, где стояла кровать. Аккуратно снял одежду с Джой, найдя в одном из ящиков выцветшую, сложенную, давно не используемую ночную рубашку, и надел ее на Джой. Она так утомилась, что даже не проснулась, будь иначе, возможно, он и не перенёс бы этого. Люк и без того мобилизовал все свои внутренние силы, чтобы игнорировать нежную хрупкую наготу, лежащую на его руках.

Жар от камина и печи источал достаточно тепла, чтобы обогреть комнату на остаток ночи. Джой не пошевелилась, когда Люк накрыл ее простынёй, а сверху – одеялом. Лишь раз, когда он расстелил последнее одеяло на кровати, Джой повернула голову на подушке, её веки затрепетали, и стон, донёсшийся из её приоткрытых губ, был наполнен тоской и печалью. Люк наклонил голову и постарался не слышать его. Он отвернулся в темноту, оставив Джой наедине с её снами, опасаясь своих собственных.

Она проснётся, и для неё будет новый рассвет, но для него всегда будет лишь ночь.

Глава 7

Утренний свет, льющийся сквозь тонкие занавески окна, около которого стояла кровать, медленно будил Джой ото сна, согревая лицо нежнейшей из ласк. Она лениво потягивалась в полусне, наслаждаясь светом, который щекотал щеку. Она не могла вспомнить точно, что за день сегодня или какие у нее планы, но уже могла чувствовать запах замечательного завтрака, который госпожа О'Браен готовила на кухне, и в этот момент блаженства ей больше ни о чем не хотелось думать.

Со вздохом Джой закинула руки назад и выгнула спину, волосы рассыпались свободно по подушке, и ощущение фланелевой длинной ночной рубашки на коже было еще одним восхитительным чувством. После очередного длинного, ленивого момента мирной удовлетворенности Джой вынудила себя открыть глаза, чтобы предстать перед днем и делами, которые нужно было сделать.

Первым шоком было открытие, что она находится не в своей кровати в комнате домика. Вторым – то, что она была в кровати, которую никогда не видела прежде, в полностью незнакомой комнате. Третьим было то, что она поняла, что находится в хижине Люка, в его постели – и ее наводнили воспоминания.

Она села, вытянувшись в струнку, отбросив тяжелые слои одеял. Длинная ночная, мягкая и бесконечно удобная, была тоже не ее. Ее собственная одежда висела на спинке стула около простого стола вместе с заимствованными джинсами, рубашкой и носками, которые Люк дал ей прошлой ночью.

Прошлая ночь. В комнате было не особенно тепло, но Джой почувствовала такой сильный внутренний жар, что его было достаточно, чтобы отогнать любой холод. Воспоминания ночи резко наводнили все мысли: она полностью потеряла контроль, так, что даже сейчас ощущала отчаянный стыд. «Что произошло?» Она помнила четкие факты, последовательность событий, но при свете дня произошедшее казалось, скорей, какой–то безрассудной фантазией.

Она позволила Люку заняться с ней любовью. Более того, она хотела его с такой дикой необузданностью, что даже не подозревала, что способна на такое. Такого никогда не случалось с ней прежде и уж конечно не с Ричардом. С ним никогда. Не то, чтобы это была голодная потребность, а именно, дикая страсть. С Ричардом она никогда не теряла контроль.