Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках - Джеймс Эрика Леонард. Страница 45

– Ты сказал, что одна девушка пострадала.

– Да, очень давно.

– Как это произошло?

– Я подвешивал ее к потолку игровой комнаты. Вообще-то, это один из твоих вопросов. Карабины на потолке именно для подвешивания – игры со связыванием. Одна веревка затянулась слишком туго.

Ана в ужасе поднимает руку, умоляя меня замолчать. Явно перебор информации.

– Пожалуйста, без подробностей. Значит, ты не будешь меня подвешивать?

– Нет, если ты сама не захочешь. Можешь внести подвешивание в список недопустимых действий.

– Ладно. – Ана облегченно выдыхает.

Давай дальше, Грей.

– Как насчет повиновения? Думаешь, у тебя получится?

Ана пристально смотрит на меня, словно видит мою темную душу насквозь, и я не знаю, что она скажет.

Хреново. Может, сейчас все и закончится.

– Постараюсь, – шепчет она.

Моя очередь выдыхать. Я по-прежнему в игре!

– Хорошо.

– Теперь о сроках. Один месяц вместо трех – это слишком мало, особенно если ты хочешь проводить один уик-энд в месяц без меня.

За это время мы ничего не успеем. Ее нужно обучать, а я не смогу обходиться без нее, пусть и ненадолго. Так ей и говорю. Может, сойдемся, как она предлагает, на компромиссе?

– Давай ты будешь проводить без меня один выходной день в месяц? Но тогда я требую одну ночь среди недели.

Я вижу, как Ана задумывается.

– Ладно, – наконец говорит она с серьезным видом.

Хорошо.

– Пожалуйста, давай договоримся на три месяца. Если решишь, что такие отношения тебя не устраивают, можешь уйти, когда пожелаешь.

– Три месяца, – повторяет Ана.

Так она согласна или нет? Будем считать, что да. Отлично. Ну, приступим.

– Что касается полного владения… Это просто термин, который берет начало в принципе повиновения. Он нужен, чтобы привести тебя к определенному образу мыслей, дать понять, что я за человек. И запомни – как только ты станешь моей сабой, я буду делать с тобой все, что захочу. Тебе придется это принять, и без возражений. Поэтому необходимо доверие. Я буду трахать тебя, когда захочу, где захочу и как захочу. Я буду тебя наказывать, потому что ты будешь ошибаться и нарушать правила. Я буду учить тебя доставлять мне удовольствие. Знаю, ты раньше с этим не сталкивалась, поэтому начнем постепенно, и я тебе помогу. Мы создадим разные сценарии. Я хочу, чтобы ты мне доверяла, однако понимаю, что вначале должен доверие заслужить, и я его заслужу. Теперь о «других действиях по моему усмотрению» – опять же, эта формулировка используется для того, чтобы настроить тебя соответствующим образом, подготовить к любым неожиданностям.

Вот это речь, Грей!

Ана откидывается назад; похоже, она ошарашена.

– Ты меня слушаешь? – осторожно спрашиваю я.

В кабинет тенью проскальзывает официант; кивком даю понять, что можно убирать со стола.

– Еще вина? – предлагаю я Ане.

– Я за рулем.

Хороший ответ.

– Может, воды?

Она кивает.

– С газом или без?

– С газом, пожалуйста.

Официант уходит с нашими тарелками.

– Ты сегодня очень молчалива, – шепчу я.

За все время она почти ничего не сказала.

– А ты сегодня слишком многословен, – парирует она.

Точно подмечено, мисс Стил.

Что там дальше в ее списке спорных вопросов? Пункт пятнадцать. Делаю глубокий вдох.

– А теперь о наказании. Между удовольствием и болью очень тонкая грань, Анастейша. Две стороны одной монеты, они не существуют друг без друга. Я покажу тебе, какой приятной может быть боль. Сейчас ты мне не веришь, но когда я говорю о доверии, то подразумеваю именно это. Будет больно, но эту боль ты вполне сможешь вынести. И опять же, все дело в доверии. Ты доверяешь мне, Ана?

– Да, – отвечает она, не задумываясь.

Ее ответ застает меня врасплох: такого я не ожидал. В очередной раз. Неужели я заслужил ее доверие? Чувствую себя окрыленным.

– Ну что ж, остальное уже детали.

– Важные детали.

Она права. Соберись, Грей!

– Хорошо, давай их обсудим.

Официант приносит основное блюдо.

– Надеюсь, ты любишь рыбу, – произношу я, пока он расставляет тарелки.

Черная треска выглядит отменно. Ана пробует кусочек. Наконец-то она ест!

– Давай обсудим правила. Значит, ты категорически против пункта о еде?

– Да.

– А если в нем будет говориться только то, что ты должна принимать пищу по крайней мере три раза в день?

– Все равно.

– Я должен знать, что ты не голодна, – подавив недовольный вздох, настаиваю я.

Она хмурится:

– А как насчет доверия?

– Ваша правда, мисс Стил, – бормочу я вполголоса. Этот бой мне не выиграть. – Я соглашаюсь насчет еды и сна.

Ана с облегчением улыбается.

– Почему нельзя смотреть тебе в глаза? – спрашивает она.

– Так принято между доминантами и сабмиссивами. Ты привыкнешь.

Она снова хмурится, и вид у нее страдальческий.

– Почему мне запрещено к тебе прикасаться?

– Потому.

Заставь ее замолчать, Грей.

– Это из-за миссис Робинсон?

Что?

– С чего ты взяла? Думаешь, она меня травмировала?

Ана кивает.

– Нет, Анастейша, не в ней дело. Кроме того, миссис Робинсон не потерпела бы капризов.

– Значит, она здесь ни при чем? – растерянно переспрашивает Ана.

– Да.

Не выношу, когда ко мне прикасаются. Поверь, детка, тебе лучше не знать причину.

– И я не хочу, чтобы ты трогала себя, – добавляю я.

– Из чистого любопытства – почему?

– Хочу, чтобы ты испытывала наслаждение только от меня.

Вообще-то, я уже сейчас этого хочу. Хорошо бы трахнуть ее прямо здесь и заодно проверить, умеет ли она вести себя тихо. По-настоящему тихо, зная, что нас в любую минуту могут услышать другие посетители или обслуживающий персонал. Собственно, поэтому я и заказал отдельный кабинет.

Ана открывает рот, словно хочет что-то сказать, потом снова закрывает и подхватывает еще кусочек рыбы со своей почти нетронутой тарелки.

– Много информации для размышлений, да? – интересуюсь я, складывая листок с вопросами и засовывая во внутренний карман.

– Да.

– Хочешь, поговорим и о пределах допустимого?

– Только не за ужином.

– Брезгуешь?

– Вроде того.

– Ты почти не ела.

– Мне хватит.

Опять старая песня.

– Три устрицы, четыре кусочка рыбы и один стебель спаржи. Ни картофеля, ни орехов, ни оливок, и без еды целый день. А ты утверждаешь, что тебе можно доверять.

У нее округляются глаза. Да, Ана, я считаю, что ты ешь.

– Кристиан, пожалуйста, я не привыкла обсуждать подобные темы.

– Анастейша, ты нужна мне здоровой и крепкой, – заявляю я категоричным тоном.

– Знаю.

– И я хочу прямо сейчас сорвать с тебя платье.

– Не самая удачная мысль, – шепчет Ана. – А как же десерт?

– Ты хочешь десерт?

Какой десерт, когда ты не съела горячее?

– Да.

– Ты сама можешь стать десертом.

– Боюсь, я недостаточно сладкая.

– Анастейша, ты восхитительно сладкая, уж я-то знаю.

– Кристиан, ты используешь секс как оружие. Так нечестно.

Она опускает взгляд на колени, и в ее тихом голосе слышится грусть, затем поднимает глаза и пристально смотрит на меня. Взгляд бирюзовых глаз тревожит… и возбуждает.

– А ведь правда, использую. В жизни пользуешься тем, что умеешь. Но я все равно тебя хочу. Здесь и сейчас.

Я же знаю, Ана, ты не против. У тебя изменилось дыхание. Для мужчины вполне естественно применять оружие, а я – мужчина, да к тому же мужчина опасный. Мне от тебя нужно все, абсолютно все, кроме того, что ты так мечтаешь мне отдать: твоего сердца. Я не собираюсь завладевать им. Я только хочу владеть тобой.

– Я бы хотел кое-что попробовать.

Меня на самом деле тянет узнать, будет ли она вести себя тихо, и не помешает ли ей страх, что нас застукают в процессе.

Ана хмурится, она явно смущена.

– Если бы ты была моей нижней, тебе бы не пришлось об этом думать. Все было бы проще простого. Тебе не нужно было бы ничего решать, не было бы никаких вопросов: «Правильно ли я поступаю? Произойдет ли это здесь? Случится ли это сейчас?» Ты бы ни о чем не волновалась, все решения принимал бы я, твой верхний. Уверен, Анастейша, ты тоже меня хочешь.