Золушка из Далласа - Бэйс Ронда. Страница 15

Неожиданно он осознал, что, как только стал калекой, к нему сразу пропал интерес. Ему не звонили друзья, с которыми он общался по стритрейсингу. Ему не звонили знакомые, с которыми он проводил время в клубах. Его все забыли. Лишь дед был рядом с ним. Дед, который вырастил его, заменил ему отца и мать, который учил его быть сильным и никогда не сдаваться.

Однако сейчас Фрэнк не чувствовал себя таковым. Ему было больно сознавать, что из-за глупой случайности он оказался прикованным к кровати, перенес несколько операций, но до сих пор так и оставался наполовину обездвиженным. Было страшно даже подумать, что, возможно, ему придется провести так всю оставшуюся жизнь…

Врачи лишь отводили глаза, когда он задавал прямые вопросы. Медсестра, которая приходила делать уколы, смотрела на него слишком уж ласково, будто ухаживала за ребенком. Его это злило, раздражало, заставляло чувствовать свою никчемность и беспомощность. Он даже в туалет не мог сходить без чьей-либо помощи.

Порой ему хотелось покончить с этим раз и навсегда. Сползти с кровати, добраться до окна, открыть его – и вот она, свобода от боли, унижения, бессмысленной дальнейшей жизни.

Но он быстро поборол в себе эти мысли. Он не мог позволить малодушию одержать над ним верх.

Нет. Никогда. Он будет бороться.

Однако как можно бороться, если никого нет рядом, кто поддержал бы тебя? Как понять, что ты все делаешь правильно, если никто не похвалит, не одобрит твои шаги? И все же Фрэнк не унывал.

Особенно после того, когда узнал, что Анджела звонила в клинику, справлялась о нем. Он решил, что действительно небезразличен ей, поэтому позвонил первый и сделал вид, словно ничего не произошло между ними.

Анджела поддержала его игру. Теперь они часто созванивались, обменивались новостями. Точнее, рассказывала Анджела, потому что Фрэнку особенно нечем было поделиться. Она же расписывала, какие у нее трудности на работе, как приходится вкалывать до ночи, и порой еле хватает сил, чтобы принять душ. Он не стал говорить ей, что для него принять душ – заветная мечта, которая неизвестно когда осуществится, и случится ли вообще такое чудо.

Она говорила, что Саммер ее не поддерживает, не желает помочь осилить весь объем работ, дабы она смогла первым же рейсом прилететь к Фрэнку и обнять его. Он соглашался, даже не задумываясь над тем, что до этого момента Анджела никогда не была так загружена, и вроде как Саммер всегда оказывала ей любую помощь.

Но сейчас, когда Анджела жаловалась, он верил ей, потому что очень хотел верить, что она неравнодушна к нему, что она беспокоится о нем, желает, чтобы он поскорее поправился и встал на ноги. И он старался изо всех сил, выполнял все предписания врачей, глотал таблетки, терпел уколы, проходил курс физиотерапии, однако ничего не помогало, ничто не могло вернуть ему чувствительность ног, возможность пошевелить хотя бы одним пальцем…

Фрэнк мрачнел, разочаровывался, грубил. Он оброс бородой, не хотел бриться и был похож на первобытного человека. А чего ради было стараться выглядеть хорошо, если Анджела никак не могла прилететь к нему?

Дед пытался его образумить, но все было тщетно. И однажды, в один из тех дней, когда светило солнце, уже успевшее изрядно надоесть прикованному к кровати пациенту, Гарольд Нортон сообщил своему внуку, что забирает его с собой на ранчо.

– Тебе здесь больше нечего делать, – заявил он беспрекословным тоном, которым привык общаться с рабочими. – Врачи сделали все, что могли. Остальное – за матушкой природой. Я думаю, самым рациональным будет, если ты на время обоснуешься у меня.

Фрэнк отвернулся, сделал вид, что не слушает. Но от деда не так было легко избавиться.

– Я даже не спрашиваю твоего мнения, – сердито заметил он. – Просто сообщаю тебе о том, что будет дальше.

Так и получилось.

Фрэнк понимал: спорить с дедом не стоило. Все равно тот поступит по-своему. Поэтому он смирился и лишь позвонил Анджеле, чтобы сообщить об этом.

– Ничего страшного, – заверила та. – Как только я смогу, то сразу же прилечу к тебе туда.

– Я буду ждать.

– Конечно, милый. – Она отключилась.

Фрэнк положил телефон на тумбочку, которая стояла рядом с кроватью.

Неожиданно тоска накатила на него, такая непреодолимая, что не было сил бороться с ней. Для него открылась та неприглядная истина, о которой он просто не хотел задумываться. Анджела никогда не будет с ним, ей не нужен муж-калека. И если он не нужен ей, то найдется ли на земле человек, которому он вообще будет нужен, который захочет с ним общаться, дружить?

Войдя в палату, дед сразу понял – что-то не так.

– Опять звонил своей вертихвостке? – строго осведомился он, не давая Фрэнку расслабиться, заставляя злиться, вызывая на ссору, на что угодно, лишь бы он только не пал духом.

– Не твое дело! – огрызнулся внук.

– Может быть, и не мое, – неожиданно согласился Гарольд. – Однако послушай старика, выбрось ее из головы. Она недостойна тебя. Не такая девушка поможет тебе встать на ноги. Твоя Анджела способна лишь пристрелить, чтобы ты долго не мучился.

– Теперь ты можешь не беспокоиться. Вряд ли я заинтересую хоть кого-нибудь, – пробурчал Фрэнк, сердито глядя на деда.

– Много ты понимаешь, – фыркнул тот. – Можно подумать, что жизнь на этом закончилась. Ничего подобного! Сколько таких людей живут и работают, прекрасно адаптируются в обществе. Причем настолько, что никто не замечает их неполноценности. А с тобой так вообще до конца еще не все ясно. И, если хочешь знать, я собираюсь поставить тебя на ноги, чего бы мне это ни стоило.

– Смотри, не надорвись, – буркнул Фрэнк, отводя взгляд.

– Об этом можешь не беспокоиться, – пообещал дед. – И не таких поднимали. Главное, не раскисать. Ты же не баба, в конце-то концов.

– Спасибо, что напомнил. А то я уже стал об этом забывать…

Гарольд ничего не ответил, лишь так посмотрел на внука, что тот прикусил язык. Он пронимал, что деду тоже сейчас приходится нелегко.

Но, по крайней мере, он твердо стоял на ногах! За что же с ним, Фрэнком, так поквиталась жизнь?!

Саммер летела в самолете и дремала.

Она не спала всю ночь, раздумывая, правильно ли поступает. И все же решила, что просто не может по-другому. Когда Анджела рассказала о том, что дед увозит Фрэнка на свое ранчо, Саммер неожиданно почти физически ощутила, как что-то теряет, будто какая-то частичка ее сердца покидала ее. Невыносимая грусть навалилась на нее.

Девушка просто не знала, что делать. И очень удивлялась, бросая короткие взгляды на подругу, которая казалась совершенно не разочарованной, словно ее не волновало то, что Фрэнк теперь будет жить за многие километры от нее.

– А что такого? – пожала плечами Анджела, заметив осуждающий взгляд подруги. – На свете существуют самолеты, полечу, как только смогу.

– Не понимаю, что тебя здесь держит, – пожала плечами Саммер.

– И не поймешь, куда тебе, – с ноткой превосходства в голосе заметила Анджела.

Саммер отвернулась, сделала вид, что погружена в изучение документов. Никогда еще Анджела не позволяла себе так отзываться о ней. Однако, судя по всему, та в данный момент даже не задумывалась о том, что делает подруге больно.

Несколько дней Саммер размышляла, как следует поступить. Она, конечно, прекрасно понимала, что если просто приедет к Фрэнку, он почти наверняка выставит ее за дверь. Потому что ему нужна была только Анджела…

Однако сама мысль о том, что он теперь будет далеко-далеко, заставляла девушку чувствовать такую тоску, с которой просто невозможно было бороться.

Анджела же, наоборот, не унывала. Она почти каждый вечер посещала ночные клубы, и однажды Саммер видела, как за ней на работу заезжал Райан, компаньон Фрэнка.

– Что у тебя с ним? – поинтересовалась девушка как бы между прочим на следующий день.

– Ничего особенного. – Анджела постаралась ответить как можно равнодушнее. – Он просто оказался любезен и подвез меня, когда моя машина сломалась.