Приди ко мне тихо (ЛП) - Джексон А. Л.. Страница 30

Я хотел смеяться, потому что внезапно вспомнил фразы, которые они использовали, между занятиями, когда я находился в колонии для несовершеннолетних, куда они отправляли всех наркоманов. Я подумал обо всей этой чуши, ведь они не знали меня. Они говорили о выводах, которые мы должны сделать после этого опыта, что нам будет легче это сделать, пока мы в тюрьме, подальше от всех соблазнов. Они предупреждали нас, что когда мы выйдем на свободу, мы должны быть осторожны, твердо стоять на ногах, вести себя безупречно, держать «спусковой крючок» под контролем.

Две недели назад, я принял решение подпустить свой «спусковой крючок» слишком близко. Эли была великолепным соблазном, поэтому я принял решение притвориться, что убрать себя из ее комнаты будет достаточно. Видеть ее каждый день изматывало меня. Я должен был знать, что могу ускользнуть.

Я был атакован фантазиями. Эли прижата к стене моими бедрами, я чувствовал ее тело и вкус ее кожи.

Я ускользнул, все хорошо.

Провалился.

Я выдохнул, развернулся, пересек коридор и вошел в тишину ее комнаты. Я не понимал, какого черта делал, когда вошел без ее разрешения, но чувствовал, что это прощание должно произойти здесь. В месте, где она так глубоко затронула меня. Свет был выключен, жалюзи натянуты, и освещение со стоянки рассеивалось по полу.

Её кровать была как после борьбы, простыни смяты, и я представил, как она прошлой ночью ворочалась, не могла уснуть, желая меня.

И я понимал, что она хотела меня. Чувствовал это по ее прикосновениям. Она хотела меня так же сильно, как я ее.

Эти простыни выглядели так чертовки манящими. Они призывали схватить их, прижать к носу, вдохнуть все, пока я не ушел.

Ага, было бы очень умно не приближаться к ее постели.

Я вытащил стул из-под ее туалетного столика и повернул к комнате. Затем осторожно сел на тяжелый, деревянный стул. Я нервничал, находясь в ее пространстве, дергал край футболки. Все здесь напоминало Эли. Комфорт. Правильность.

Один из ее альбомов с эскизами лежал на полу. Боже, я так сильно хотел знать, что хранится внутри, чтобы проникнуть в ее голову, мельком увидеть ее душу. Я мог так легко пересечь ее комнату и посмотреть, что там, но инстинктивно понимал, что бы там ни было — это личное, как и мои слова в дневнике. Я все еще находился в шоке от своего импульса, что разрешил ей слегка заглянуть в меня, оставив слова на ее подушке. Мне хотелось показать ей, что я не чувствовал радости, но все еще видел красоту. Та ночь, когда я лежал без сна, а она спала в моих объятиях, все, что я мог видеть — это красоту.

Я оторвал свое внимание от альбома, потому что уважал ее личную жизнь, и мои глаза начали разглядывать книжные полки, фотографии на ее стенах, напоминая, что это ее комната.

Если б я смог когда-нибудь все это забыть.

Волнение отдалось в моих коленях, с каждой секундой становясь все мучительней. Я не знал, что должен сказать ей, чтобы не быть трусом и исчезнуть без объяснений. Даже если прощание, убьет меня.

Я замер, когда услышал, как дверь ванной открылась.

Вот оно.

Ручка в ее комнату скрипнула, начала поворачиваться и в поле моего зрения появилась Эли, я тяжело сглотнул. Она открыла дверь. Прошла вперед, но увидев меня, сидящего в тени, отступила назад. Ее волосы были мокрыми, и очевидно, что их расчесали. Длинные, глубоко черного цвета, беспорядочные локоны прилипли к ее плечам. На ней те же крошечные розовые шорты, которые оголяли ее длинные ноги, и соответствующая майка, через которую открывался прекрасный вид на ее полную грудь.

Я мгновенно стал твердым.

Быстро вскочив, я боролся с сильным желанием сбежать или, возможно, повторить прошлую ночь.

Чертов спусковой крючок.

Дрожащей рукой я взъерошил свои волос, а Эли остановилась в дверях как вкопанная. Я не мог сказать, была ли она зла, спокойна или смущена. Обеспокоенные зеленые глаза пробежались по моему лицу, выискивая какую-нибудь подсказку.

Моя челюсть тряслась, а она просто смотрела на меня.

Какого черта я должен сказать, когда она стоит и так смотрит на меня? Ее грудь поднималась, дыхание участилось, глаза полны удивления, рот приоткрылся.

— Джаред, — наконец то, очень тихо произнесла она.

Это прозвучало как утверждение или, возможно, как вопрос.

Она удивилась, то ли тому, что я вернулся, то ли, что я сейчас здесь. О боже, я не хотел уходить.

Её взгляд смягчился, но выражение лица оставалось напряженным, подбородок поднялся, она шагнула вперед и ухватилась за дверь. Потянулась за нее, вслепую повернув замок. Маленький щелчок оглушительно прозвучал в тишине комнаты, как очевидное предупреждение, что побега сегодня не будет.

Но побег, это определенно то, что сейчас нужно.

Эли направила всю силу своего взгляда на меня, напряжение приковало меня к тяжелому деревянному стулу.

Я чувствовал себя не в своей тарелке, не мог найти слов, потому что не хотел ничего говорить. Все что я хотел — это остаться. Наклоняясь вперед, оперся локтями на ноги, и переплел пальцы, опустив голову, пока собирался с мыслями. Затем поднял лицо и посмотрел на нее.

— Эли, мне так жаль, — прошептал я.

— Ты уезжаешь, — сказала она, это не был вопрос, скорее обвинение.

Выпрямляясь, я застонал и потер ладонями лицо, бросил руки обратно на колени и посмотрел на нее.

— Что еще я могу сделать? Эли, мне так жаль. Я так чертовски сожалею. Не знаю, что нашло на меня прошлой ночью...

Это все нахлынуло на меня, слова устремились, но так и не вышли из моего рта. Я должен был их сказать, чтобы уйти. Не мог быть так близко к ней, ее аромат, улыбка и вся Эли — это была единственной в мире, которую я хотел.

— То есть, черт, я не знаю. Я так взбесился, потому что этот кретин все время тебя трогал. — Резко пробежал руками по голове, вниз к шее, надеясь, что это успокоит мои чувства, которые начинали вновь бурлить. К ней у меня были собственнические чувства, как яд, который я должен как-то вывести.

— Я лишился рассудка, и я все испортил. Мне так жаль, Эли, что я все разрушил, но я предупреждал, что могу.

Моя голова наклонилась набок, глаза смотрели в упор на нее, я хотел, чтобы она поняла.

— Я говорил тебе, что ты будешь сожалеть, знал, это случится...

Мои слова застыли на языке, когда выражение ее лица изменилось на что-то, что я не мог разобрать. Мне хотелось, чтобы она злилась на меня, но вместо этого она смотрела так, как я делал это последний месяц. Взгляд нежный, губы приоткрылись, и что-то произошло и высосало весь воздух из комнаты.

— Эли... — я прерывисто дышал.

Не надо.

Я покачал головой.

Медленно Эли начала приближаться, а я вжался в стул, мои колени громко подпрыгнули, когда она застенчиво двигалась передо мной. Движения были медленными, гипнотизирующими, и я не мог перестать смотреть на ее ноги. Мой взгляд опустился к ее рукам. Она провела большими пальцами по кончикам остальных, пытаясь найти, возможно, уверенность. Мой взгляд дернулся, чтобы встретиться с ее. Цвет, который я не понимал, затемнил ее глаза. Глядя в сторону, она пересекла комнату, и моя голова продолжила наклоняться назад, смотреть на нее, я потерялся в этом месте, где точно знаю, что не должен быть.

Она остановилась в сантиметре от меня.

Мои руки слабо упали по сторонам.

Все становилось сложным. Мои пальцы дернулись, и я заставил себя вдохнуть и выдохнуть.

Я клянусь, что слышал биение сердца Эли, когда она остановилась в сантиметре, застыв в сомнении. Моргнув, она поежилась, а потом решительно посмотрела на меня.

— Джаред, я не хочу, чтобы ты уезжал.

— Эли... я...

Что я должен был сказать? Потому что я не хотел уезжать.

Но должен.

Стирая последнее пространство между нами, Эли позволила дотронуться моим коленям до ее ног и застонала, как если бы контакт опалил ее. Она дрогнула, потом протянула руку, чтобы пробежаться тыльной стороной ладони по моему лицу, соблазняя меня.