О чем мечтают женщины - Аделайн Л. Мари. Страница 27

— ?Валяй.

— ?Ты подумаешь о моем предложении?

— ?Подумаю.

— ?Ты придешь завтра?

— ?Само собой.

— ?И на следующий день тоже?

— ?И через день, и через два.

— ?Ну, думаю, это уже будет совсем неплохо. На ближайшее время.

Я улыбнулась. Да разве могло быть иначе? Я повернулась и вышла из комнаты, начала спускаться по лестнице.

— ?Кэсси, просто чтобы ты знала… — (Я обернулась.) — Для меня всегда… всегда была только ты. Одна ты. — (Я ухватилась за перила.) — Ты слышала?

— ?Слышала. И поняла, Уилл.

Прощаясь с Делл, я крикнула в кухню: «Пока!» — а она одарила меня подозрительным взглядом. Потом я забрала из шкафчика свою сумку и ушла, заливаясь обжигающими слезами. И очень не скоро заметила, что моя футболка спереди измазана белой штукатуркой и краской.

Глава двенадцатая

Дофина

Те дни, когда я лишь рассматривала фотографии разных прекрасных мест, миновали. Это была моя первая мысль, когда я проснулась, услышав донесшийся из динамиков голос капитана Натана, сообщавшего о том, что наш самолет идет на снижение. Я ожидала увидеть внизу поля, но в иллюминаторе передо мной предстала совсем другая картина: над городом вставало солнце. Буэнос-Айрес протягивался в необозримую даль. От этого у меня перехватило дыхание. Я читала о его фантастических размерах, но совсем другое дело — увидеть все собственными глазами, да еще с такой высоты. Я ведь никогда не смотрела на город с такой выгодной позиции, и это показалось мне невероятным, неописуемым, как обладание некой сверхсилой. Но вскоре я стану не просто наблюдателем. Я окунусь в этот город, в этот Париж Южной Америки…

Я мысленно поблагодарила общество С.Е.К.Р.Е.Т., а когда мы наконец выходили из салона, публично поблагодарила моего пилота и, проходя мимо, чмокнула его в щеку.

— ?Спасибо за помощь! — сказала я.

— ?Мне это доставило удовольствие, — ответил капитан Натан, касаясь пальцами козырька форменной фуражки.

Меня встречали два водителя, державшие перед собой плакатик с моим именем. Один должен был отвезти меня в гостиницу, второй — доставить картину Каролины в надежное хранилище до начала аукциона. А на заднем сиденье лимузина меня поджидали корзинка с прохладными фруктами, пирожные и горячий кофе, которыми я и наслаждалась по дороге. Я проголодалась и истосковалась по людям, по жизни, и мои расширившиеся, как блюдца, глаза впитывали каждую деталь пейзажа, проносившегося за окном автомобиля.

Буквально в пределах одного квартала я увидела и неоклассические французские фасады, и итальянские крыши с куполами, и современные кованые ворота, и модернистские стеклянные строения, втиснувшиеся между шестиэтажными многоквартирными домами… И на каждом балконе сушилось белье. Я наслаждалась этим пиром линий и красок. Люди здесь, похоже, ни во что не ставили сигналы светофора, но рискованная суета внезапно заканчивалась, когда машина с восьмиполосного проспекта поворачивала на какую-нибудь узенькую улочку с односторонним движением, где даже не было тротуаров. «Так вот оно каково, — подумала я, — оказаться чужаком, искателем приключений в совершенно незнакомом месте».

Все мои чувства были обострены, тело горело от ожидания чего-то нового.

Мой водитель Эрнесто, весьма пылкий экскурсовод, показывал и объяснял мне все, что, на его взгляд, стоило внимания. Например, когда мы свернули с ведущего в аэропорт шоссе на проспект Девятого июля, одну из самых широких улиц в мире, он с сильным акцентом сообщил:

— ?Это… в память… Это в честь независимости Аргентины. Большинство улиц в Буэнос-Айресе названы в честь чего-то или кого-то.

Подъезжая к отелю, мы миновали центр густонаселенного, шумного района Реколета — самой дорогой части города, как пояснил Эрнесто и добавил, что здешние обитатели до сих пор выстраиваются в очередь на знаменитом кладбище, чтобы отдать дань памяти Эве Перон.

Мы остановились перед отелем «Альвеар палас», и мне показалось, что мы прибыли в замок. Я мысленно выругала себя за то, что почувствовала себя принцессой. Я считала, что, будучи трудоголиком, не должна поддаваться подобным фантазиям. Но когда Эрнесто помог мне выйти из длинного блестящего автомобиля, я все равно ощущала себя очень важной особой. Флаги разных стран громко хлопали на ветру, подчеркивая тот факт, что отель возвышался над городским кварталом.

— ?На ближайшее время этот отель станет вашим домом, — сказал Эрнесто, снимая фуражку и слегка кланяясь.

Теперь я лучше рассмотрела его лицо: темная кожа и слегка азиатские глаза представляли собой тревожную смесь. Этот молодой человек обладал слишком большой притягательной силой.

— ?Прекрасная была поездка, спасибо вам!

Мои сумки исчезли за золочеными дверями, и я поспешила вслед за ними. Ощущение королевской обстановки усилилось, когда я вошла в лифт, чтобы подняться в свой номер на восьмом этаже, где наконец смогла сбросить туфли. Моя гостиная выходила на улицу, уже шумевшую от утреннего движения, но окна с тройными рамами создавали внутри могильную тишину. Боже мой, это действительно были королевские апартаменты, где имелись и спальня, и столовая… Я отдернула в стороны тяжелые, от пола до потолка золотые занавеси, мои босые ноги ласкал толстый восточный ковер… Посыльный ушел, получив чаевые, и я на мгновение застыла посреди комнаты, сжав кулаки. А потом взвизгнула от восторга, подбежала к кровати и прыгнула на нее.

До аукциона оставалось всего несколько дней, и меня вдруг охватило чувство ответственности. Я вроде как выполняла особую миссию, а потому решила играть роль женщины загадочной и интригующей. И если я чего-нибудь испугаюсь, то мне просто нужно представить себя именно такой женщиной, бесстрашной особой, которая испытывает изысканные наслаждения на высоте тридцать тысяч футов над землей и получает в награду многокомнатный номер.

Приняв горячий душ, я откинула мягкие одеяла на кровати и забралась под них. Немножко подремлю, подумала я. Я ведь толком не спала в самолете. Я закрыла глаза — и проснулась спустя три часа от негромкого стука. Открыв дверь, я обнаружила за ней коридорного со столиком на колесиках. На нем, между кофейником и подносом с сэндвичами, красовался толстый квадратный конверт, на котором знакомым почерком было написано: «Дофине». Было немного странно, если не сказать ошеломляюще, видеть нечто столь знакомое так далеко от дома. Я взяла конверт и вскрыла его ножом для масла. В нем лежала карточка с надписью «Шаг четвертый» на одной стороне и словом «Великодушие» — на другой, а под ним было написано: «Дофина, мы с тобой на каждом Шагу!»

Это происходило на самом деле! Еще один Шаг!

На столике, сбоку на крючке, висел бумажный пакет для одежды. Я взяла его и отнесла на кровать. Пакет оказался тяжелым. Я расстегнула на нем молнию и нашла внутри потрясающее красное платье, с блестками на лифе, украшенное перьями на бедрах и по подолу. Оно было похоже на гигантского алого лебедя. Я приложила платье к себе перед большим, в полный рост, зеркалом. Из его складок выпало приглашение на полуночное танго-шоу.

Танцы? Нет. Только не танцы. Я избегала танцев почти так же отчаянно, как полетов. Я очень любила музыку, но могла лишь постукивать в такт ей ногой, сидя где-нибудь в темном углу клуба. Иногда я танцевала в одиночестве в своей квартире. Однажды я танцевала для Люка, но самоконтроль не позволил мне изобразить настоящий стриптиз, и ничего хорошего из этого не вышло. Но одна только мысль о том, чтобы танцевать на глазах у незнакомых людей, вызывала судорогу у меня в желудке. Я ведь не была стройной или грациозной, в отличие от моей сестры.

Моя мать частенько говорила:

— ?Если бы Бри обладала дисциплиной Дофины или у Дофины были бы бедра, как у Бри, то в нашей семье появилась бы балерина.

Наверное, она считала это комплиментом, но меня это задевало.

На мгновение я отодвинула в сторону страхи. Платье, великолепная работа, искусные швы, сделанные вручную и скрывающие вставки корсета, — все это приводило меня в восторг. Асимметричный подол предполагал, что этот наряд предназначен для танго. Красное было мне к лицу, но я не была уверена, что платье подходит мне по стилю. Нет. Ничуть. На лбу выступил пот. Я не могу, я не способна танцевать на людях. Только не с моим телом, только не в этом платье! Ведь и устав общества С.Е.К.Р.Е.Т. так говорил, и Кэсси с Матильдой постоянно повторяли: я могу делать то, что хочу, и не должна делать ничего такого, чего мне не хочется.