Темная вода - Лонго Лика. Страница 14

— Да, я ее отпускаю, только одну ее в море не пускайте! — полушутливо-полусерьезно наказала она Пашкам — А то, сами знаете, ногу у нее сводит. — Она покосилась на меня, опасаясь, что тема судорог и утопленников меня уже достаточно утомила, и тайфун мог разбушеваться в любой момент.

Но я в это время пыталась понять, хочу ехать в Сочи или нет. С одной стороны, мне требовалось сменить обстановку и поразмыслить над всем, что в последнее время происходит в моей жизни. С другой — что подумает Семен, узнав, что я уехала на выходные с двумя парнями? А плевать, что подумает! Ему можно играть со мной в кошки-мышки, а мне, значит, нет? Он может иметь от меня секреты, а я нет? И в конце концов, мой главный аргумент: почему он может иметь подругу (при этой мысли меня передернуло), а я друзей — нет?

Из Бетты до Сочи два раза в день ходит старый раздрыганный автобус советских времен. Первый уходит рано утром, второй в три часа дня. Ровно без десяти три мы с Пашками стояли на остановке и всматривались в даль. Наконец из-за поворота донесся звук старого мотора. Это был наш автобус.

Пока мы тряслись на кочках поселковой дороги, я смотрела в окно и думала о Семене.

Я перевела взгляд на Пашков. Большой играл в игру в телефоне, а маленький читал газету «Спорт». Внезапно возникла мысль: неужели меня можно приревновать к этимребятам? Семен в сто триллионов раз красивей и умней их. Но все-таки я любила Пашков некой собственнической любовью, которой обычно любят поклонников: когда они рядом, ты их ценишь, а как только встречается настоящая любовь, сразу про них забываешь.

В Сочи мы добрались к вечеру. Тетя, оказывается, жила не в самом городе, а под Сочи, в небольшом поселке, в доме на берегу моря. Добирались мы долго, и она вся истомилась в ожидании. Едва только мы подошли к калитке, как с крыльца кубарем скатилась полная, очень кудрявая женщина.

— Пашечка! — всплеснула она короткими полными ручками и бросилась обниматься и целоваться. — Я уж заждалась вас! Это она? — заговорщицки подмигнула она, указывая на меня.

— Да, теть, это Полина, мы вместе учимся, — важно пробасил племянник.

— Ой, как хорошо! Ну, наконец-то с девочкой приехал! — воскликнула тетя и бросилась на кухню. — У меня-то ведь и ужин готов! Мы с дядей Колей, моим мужем, — обернулась она ко мне, — шашлыки пожарили уже, картошечку испекли в углях. Полина, да ты не стесняйся, чувствуй себя как дома! — тараторила тетя Маша, накрывая на стол в беседке.

Меня начинало раздражать, что она принимает меня за девушку Пашка. Но и пускаться в объяснения тоже не хотелось — проще поддакивать и молчать.

Дядя Коля, подтянутый, с выцветшими на солнце волосами и с «гусиными лапками» вокруг глаз, оказался добрым и веселым простаком, из которого жена вила веревки. Пока она трещала трещоткой, он мечтательно оглядывал аккуратные ряды яблонь вдоль забора. По-моему, он думал о чем-то своем, не забывая, однако, в нужных местах произносить: «Да! А как же! Конечно!»

Дом у тети Маши и дяди Коли был совсем такой, как у моей бабушки, — современный коттедж с туалетом и ванной внутри, с большими светлыми комнатами и огромной «плазмой» в холле. Жили они здесь в свое удовольствие и никаким постояльцам комнаты не сдавали.

В небольшом уютном садике имелось все необходимое: мангал, резная деревянная беседка, летняя застекленная кухня и мощенные большими плоскими булыжниками тропинки. Вдоль невысокого забора росли яблони и вечнозеленые кусты, окружающие сад пышной живой изгородью.

Уже давно стемнело. На вечернем небе, темно-синем с тонкой ярко-оранжевой полосой вдоль горизонта, уже зажглись первые звездочки. Где-то совсем рядом плескалось море, и поэтому вечерний воздух был свеж и прозрачен. Мы сидели врезной беседке вокруг круглого стола на мягких вышитых подушках и уплетали шашлык. Сад утопал в темноте, а беседка уютно освещалась изнутри маленькими лампочками.

— Какие вы молодцы, что приехали! Мы так соскучились! И с Полиной познакомились!— не могла нарадоваться тетя Маша.

Я уже привыкла к ее намекам и просто улыбалась. Мысли мои были далеко, в Бетте. Интересно, что сейчас делает Семен? Сидит у моря и слушает шум волн? Или едет по горному серпантину куда-нибудь на своем «Форде»? Вдруг я подумала, что я ничего не знаю о нем, кроме того, что в теплое время года он работает спасателем, ездит на машине и покупает игрушки незнакомым мальчикам. Где он учится? Кто его родители? Где он живет? Одни вопросы и ни одного ответа И по всей видимости, ответов нет ни у кого — ни у моих одноклассников, ни у Надьки.

Надька. Кстати, как она? Я достала телефон и написала ей эсэмэс: «Я с Пашками в Сочах, тетка достала нас сводить. Ты как?» Через минуту пришел ответ: «Крепись, казак, атаманом будешь. Я в норме».

— Полиночка, кто там тебе пишет? — тут же поинтересовалась вездесущая тетя Маша.

— Мама, — соврала я. — Интересуется, как мы доехали. Вот пишу, что все хорошо.

— Ну и славненько!— обрадовалась тетя Маша. — Ребятки, вам не кажется, что собирается гроза?

И правда — мы не заметили, как небо потемнело. Несколько сильных порывов ветра ворвались в сад. Встрепенулись и зашептались кусты, словно живые.

— Да, точно... — протянул большой Пашок, плотоядно отрывая здоровенный кусок от куриной ноги.

— Сегодня по радио грозу обещали, — вставил свое слово его друг.

— Да не суетись ты, Маш, сейчас все уберем и пойдем в дом! — спокойно сказал дядя Коля, который, надо заметить, был не из разговорчивых.

— Да-да, сейчас пойдем чай пить! У меня же торт есть с вишней, сама испекла. Твой, Пашечка, любимый!

И тетя Маша с грохотом начала собирать тарелки в одну огромную пирамиду.

— Я помогу! — вскочил маленький Пашок. Мы тоже поднялись, чтобы помочь с уборкой.

Гроза тем временем приближалась. Ветер дул уже с удвоенной силой, все вокруг так и норовило улететь — скатерть со стола, газета, оставленная на скамейке. Весь сад шуршал и трепетал. Где-то над морем сверкала молния, то и дело озаряя яркой вспышкой взволнованную черную воду и темные скалы. Иногда можно было увидеть ее зигзаг, уходящий одним концом в морскую глубь. Хотелось поскорей уйти в теплый светлый дом и, укрывшись мягким пледом, пить горячий чай и есть вишневый торт.

Я вбежала на крыльцо последней, как раз в тот момент, когда первые тяжелые капли ударились о землю. И уже через несколько секунд за моей спиной разразился ливень. Он стоял сплошной стеной, барабанил по крыше и окнам, лизал своим мокрым языком дверь.

Холл был просторный и светлый. Кремовые обои, бежевые занавески и мягкий ковер. Из кухни раздался голос тети Маши:

— Так, ребята, кто сбегает за чайником? Он в летней кухне остался, с утра еще.

— Я схожу, я дождика не боюсь! — бойко предложила я. Что-то в этом неистовом дожде манило меня.

Тетя Маша высунулась с кухни.

— Нехорошо гостей заставлять делать что-то по дому, но раз ты сама вызвалась… — засмеялась она. — Возьми зонт, он в шкафу справа от тебя!

Я нашла зонтик и распахнула дверь. Дождь шумел так, что ничего больше не было слышно. Казалось, небо и земля соединились воедино, и не разобрать, где кончается море и начинается дождь. Я раскрыла зонт и вступила под быстрые струи. Капли тотчас забарабанили по упругой ткани, и я, стараясь перепрыгивать лужи, побежала к летней кухне. Совсем рядом громыхал гром

Пузатый чайник стоял на столе и как будто ждал меня. Я прижала его к себе и повернулась было к выходу из кухни, как вдруг в свете молнии у забора увидела фигуру человека.

Понимаю, это звучит дико, но мне показалось, что там, за кустами, стоит Семен.

Сколько длится вспышка молнии? Секунду? Две? Ровно столько я и смотрела на него. Мокрый до нитки, с прилипшими ко лбу потемневшими прядями волос, он не двигался и глядел на меня своими пронзительными стальными глазами!

На несколько секунд все погасло, и меня вновь окутала темнота. Кажется, сердце на мгновение перестало биться. Когда же снова раздался раскат грома и свернула молния, около забора никого уже не было.