Маленькие тайны - Левченко Елизавета. Страница 10

Да и чего я так волновалась? Как будто кто из универовских знает мое вечно опущенное лицо.

- Хочу так.

- Всему есть причина.

Сцепила зубы. Дознаватель хренов. Раздражает.

- Хочешь причину? Да пожалуйста. Может, у меня там шрамы? - В голову стукнула идея, и я решила и дальше развивать тему, впустив в голос побольше жутковатых ноток. - Гадкие, мерзкие, гниющие шрамы на лбу? Нос кривой, глаза на выкате, брови разные?

Илья не проникся и среагировал совсем не так. Он засмеялся, а я немного заслушалась его смехом.

- Неа. Пусть темно было, я заметил что у тебя ровное лицо.

Сердце пропустило один удар, но и только. Страх? Или - да ну - я восприняла его слова как комплимент? Смешно.

Есть у меня один недостаток. Когда задумываюсь, настолько в себя ухожу, что отключаюсь от реальности. Вот и в тот раз так же. Я задумалась и не пресекла лишнее телодвижение. Очнулась только когда ощутила что ладонь моя лежит на теплой, гладкой ладони Васильева. Заворожено проследила как они поднимаются, совсем позабыв о своей нетерпимости. Парень чуть склонил голову, отчего волосы и тень скрыли глаза.

- Шрам остался, - задумчиво проговорил он. - Я так и думал. - Его большой палец медленно провел по нитке тонкого рубца. Как током шибануло. Перетряхнуло всю, от кончиков пальцев до кончиков волос. - Зато теперь я всегда смогу узнать тебя. - Улыбка.

Резко вырвала руку и прошипела:

- Все, закончились вопросы? Отвечай на мои.

Васильев продолжал улыбаться. Опять довольно.

- С самого начала? - неприкрытое веселье в голосе.

- Перестань со мной играть! Да, с самого. Почему-то меня не отпускает ощущение, что эта встреча не случайна. Ты живешь слишком далеко.

- Как и ты, - заметил он.

- Говори. У меня далеко не ангельское терпение. - Скрестила руки, воздвигая привычный барьер. Вот и сразу спокойнее стало.

- Твоя яркая подруга очень знаменита в определенных кругах. Было сложно, но все же удалось узнать, в какой компании она проводит вечера. А еще - кто та девушка, любящая шипастые черные берцы. Ты знаешь что большинство тебя зовет Монстриком?

Ха, еще бы я не знала, если сама так и назвалась. Монстром. А до уменьшительно-ласкательного довели уже некоторые особи.

- Знаю, и? Я не похожа на монстра? - усмехнулась.

Прикрыв глаза, Васильев повел головой.

- Ты похожа на девушку.

Новый пропущенный удар.

Демонстративно хрустнула костяшками.

- Хочешь, разуверю?

- Не удастся.

Если я угрожала, но продолжал говорить мягко. Вся мягче и мягче. А еще совсем не реагировал на угрозы. Ну что за человек?

- Дальше рассказывай, - разочарованно буркнула.

- Узнал, что твою подружку зовут Марийка фон Дюваль, и то, что она точно будет выступать на неком фесте. И что поет она каждый день, как только объявляется подготовка. И я пришел, надеясь увидеть тебя. - Под конец неотразимая улыбка, даже меня немного задевшая.

- Ну ты... - восхищенно протянула, третий раз на моей памяти по-новому оглядывая Илюшу. - А пел тогда зачем?

- Тебе понравилось? - заинтересовался Васильев.

- Ни капли, - не моргнув глазом, соврала.

И это было замечено.

- Понравилось. Я же говорил, у тебя говорящее лицо, - ответил он на невысказанный вопрос. - И у меня все лучше получается читать его.

- Тоже мне, чтец нашелся! - вспыхнула. - Меня раздражают твои взг... Хватит смотреть на меня! - от души возмутилась, ежась под внимательным взглядом. Закрой уже свои гляделки, переведи их вдаль - да хоть что! Просто перестань уже так пялиться на меня! - Зачем ты все это устроил? - перевела тему.

- Я уже пытался объяснить, но был не понят. Сейчас будет не так?

Его слова заставили вспомнить. И разозлиться.

Ощущаю себя весами, на обе чаши которых - спокойствие и бешенство - постоянно то подкладывают грузики, то убирают их. И меня заносит то туда, то туда...

- Сейчас за подобное я тебя убью, и скажу что так и было. Ясно?

- Предельно, - послушно согласился Васильев и я отчего-то ляпнула:

- Хороший мальчик.

- Скажи еще раз, - неожиданно тихо попросил Илья. Со странным выражением.

- Что? - не поняла. - Хороший мальчик, что ли?

Он кивнул.

- Мне нравится.

- Обломись, - фыркнув, пожелала и пошла обратно к друзьям. Разговор окончен.

Я что, нанималась ему приятности доставлять? Просто ляпнула.

- Тань, подожди! Я не хочу чтобы ты снова пропадала. Я не хочу снова тебя искать.

Затормозила, не сделав и трех шагов.

Он не хочет?!

Рявкнула, разворачиваясь:

- Это не тебе решать! - Но кто же знал, что этот гад подойдет так близко? Почему я не заметила раньше? Васильев не нашел ничего лучше как потянуть свои грабли куда не нужно и прижать меня к себе. - Пусти! - воскликнула, стараясь не подпускать панику. - По-хорошему прошу. Стоит мне повысить голос - и сюда придут все мои друзья. Они от тебя мокрого места не оставят!

Не помогло. Меня только сильнее прижали, положив голову на плечо. И совсем последним дезодорировав.

- Я знаю, тебе неприятно когда другие прикасаются к тебе, но потерпи, ладно? Пожалуйста. Твой маньяк очень сильно соскучился. - "Его голос звучал как-то глухо", - отстраненно заметила, больше внимания уделяя своим ощущением. И снова, как в тот раз, не понимая. - Знаешь, мой родители в это время, - более весело продолжил Васильев, - каждый год, уезжают на несколько дней в лес, черемшу собирать. Айда с нами?

- А универ? - растерянно спросила, не осознавая что спрашиваю.

- А что там случится? Всего дня два-три, не больше. Там будут мои родители, если ты думаешь что я что-то сделаю. Я не буду. На пару дней. Побудь рядом... Я уже не знаю, как тебя просить.

И он меня отпустил. Просто опустил руки и отошел на несколько шагов, не сводя глаз.

- Мне очень хочется просто взять тебя в охапку и унести с собой, но ведь это не поможет? Решай, мой номер ты знаешь. Я ведь тебе не настолько и противен.

К "нашей" скамейке вернулась не я, а какой-то задумчивый вялый овощ с отсутствующим выражением лица, нетвердым шагом и рассеянным взглядом, уткнувшимся землю. Присела на скамеечку, чинно сложила ручки на коленках.

Молчание.

- Танькабел, ты влюбилась, - довольно изрекла фон Дюваль.

Подняла голову и ошалело захлопала глазами. Кажется, не расслышала.

- А?!

Девушка согласно покивала и назидательно вскинула указательный палец.

- Разве ты не скалишься на всех, кто пытается тебя приобнять? А ему позволяешь.

- Он меня не спрашивал! - завопила. А Марийка только отмахнулась.

- А ты как будто не могла его ударить. Не смеши! На лицо обыкновенная влюбленность. И только ты можешь дать ей произрасти в сильное и... - голос ее все повышался, все больше народу из наших подтягивалось ближе, развесив уши. Пришлось зажать один болтливый рот и шикнуть:

- Молчи!

Поздно. Услышали. Рядом плюхнулась задница братца.

- Эй, что, серьезно? Наша Танюха в кого-то втюрилась? - Он задрал голову к нему и развел руки, делая вид что что-то ловит. - Град, где град?

- Да что там, сейчас метеорит должен на землю упасть! - ржа, заметили со стороны. - Ищем его, ищем!

И большинство присоединились к метаниям Слава, покатываясь со смеху, всматриваясь то в северные кусты, то в западные.

- Да идите вы... - в сердцах воскликнула, вскакивая и быстро отправляясь прочь.

Что самое поганое, Себастьян, в чем-то права Марийка была, да и есть... ладно, не отвлекаемся на сегодняшний день. Описываем тогдашнее мое состояние, не сегодняшнее. Не сегодняшние чувства и мысли.

Пришлось признавать, что мое состояние действительно было похоже на влюбленность, как бы ни было погано это признавать. Илья Васильев. Тот, кто вхож в компанию чибчика, которого я так терпеть не могу. Его прихлебатель. Человек, который всегда ходит со своей компанией по универу, уверена, собирается и после него. Хохочет вместе с ними, делает все вместе с ними, потакает своему главарю, быть может, и помогает... не могла вспомнить тогда, а хоть раз Васильев помогал Максику, когда тот решал вспомнить про существование серой мыши? Но не важно. Было и еще кое-что. Раз: оказывается, Илья не совсем такой, каким я его привыкла представлять. То есть, если не говорить заумно - он не такая сволочь. Вернее, вообще получается не сволочь, а на удивление приятный человек. Два... а нету "два". Есть вывод из "раза". Оказывается, опасно даже изредка общаться с человеком, который... как бы так еще правильно сказать... готов поделиться своим теплом. Воспринимающим меня несколько иначе, чем другие. Видящий другое.