Маленькие тайны - Левченко Елизавета. Страница 31

Темноволосых отложил чашку и озабоченно заглянул в масляные глазки другого.

- Мой милый друг, вы больны? - участливо. - Что с вами, сударь?

- Да! Да, я болен! И вылечиться, увы, я не могу! - продолжал тянуть волынку вихрастый, все ближе присаживаясь к другому и не сводя с него взгляда.

- Но как же так? Я... могу помочь? И чем же вы больны? - Темный сморщился и закрыл нос пышным рукавом. - Мне отойти? Ведь заражусь...

- О нет, - рыжик вскину руки, - только не это! Не уходите! Ведь болен я вами, и... помочь мне может только одно...

Темный хлопнул глазами и очень осторожно отодвинулся. Рыжик - за ним. И так - несколько кругов по круглой скамейке.

- Кхм. - Вот, темный остановился. Рыжик, жадно рассматривая темного, тоже. - Неожиданно. Но долго дворянина велит мне поступать по чести и другу своему помочь, - пафосно, приложив руку к груди.

- Тогда вы ближе подойдите... еще... Еще!

- Так хорошо? - опасливо осведомился темный. Видно было что ему совсем не нравится происходящее.

- О да!.. - простонал рыжий... и впился поцелуем в губы темного, повалив все более слабо сопротивляющуюся жертву на скамью. Мамочки... вот же присосался...

Рыжий отлип от темного и жарко зашептал:

- Я соврал, шалунишка... Мне не нужно лекарство. А моя любовь, как бешенство, передается со слюной. И теперь вы стали таким же, как я. Ну же, идите ко мне...

И темный... темный ахнул, глупо хихикнул и воодушевленно повис на шее рыжего.

- О Макс, любовь моя!

- О Илечка!

- А-а-а!!! - заорала в голос, резко садясь и хватаясь за голову. Палатка, проглядывающий лес, негромкий переговор и дрыхнущие соседки-сокурсницы.

Приснится же такое...

Понятное дело, больше я не смогла уснуть и до самого утра просидела, разряжая плеер. Казалось, времени много, так почему бы не заняться полезным делом, то есть - немного поразмышлять? Опять же, не удалось. Мысли все время скатывались к двум вещам: Илюше и опять же Илюше, только в компании с Орловым. Меня очень беспокоило странное поведение и слова Максика. И спокойствие Васильева. А, может, он тоже... того? И Макс - того? И они... А-а, нет, не может быть! Пальцы сами потянулись к губам, дотронулись до них.

Не может.

Общий подъем протрубили, причем в прямом смысле, в семь. Еще час дали на сборы, в течение которых я тупо избегала Васильева, воодушевившегося поговорить со мной. "В этом он весь, - неожиданно поняла, порывшись в памяти. - Когда он интересовался моим мнением? Делал только то, что ему нужно было. Как и сейчас". Бесит. Я не хочу говорить.

Вот народ стал подтягиваться к автобусу, в котором уже сидела я. На это раз так же проигнорировала Васильева, а ему пришлось пройти дальше по салону - мешал остальным пройти. Но потом, когда бус тронулся, умудрился махнуться местами и уселся позади меня. Не перепутаю я его руки ни с чем, не перепутаю... привыкла. И какая же радость вспыхнула от тепла обнявших за плечи рук! Бессознательная и недолгая. Встряхнулась и пересела на другое сидение, на самый его край. Неудобно, зато никаких рук. Но я сидела так всю дорогу, до самого городе, где выскочила на самой первой остановке. Потому что увидела в отражении что руки Илья лежат на спинке кресла.

И дальше что, а? Что я собираюсь делать с этим дальше? Прекрасно понимаю абсурдность и глупость ситуации. Но я просто буду делать то, что делала - бежать. Я все-таки ужасный трус и не могу остановиться и повернуться лицом. Да и достало.

Дом встретил смердящей тишиной. И то, и то настораживало, но прониклась я только когда скинула боты и сунула ноги в тапки. Правильно эта сволочь хвостатая заныкалась, если бы нашла до обеда - в унитазе замочила. Вместе с моими тапками. И ноги отмывала, вместо мочалки его используя. Именно так. Но увы, Себа отомстил, причем неизвестно за что, и спрятался настолько надежно, что даже перевернув весь дом его не нашла.

Едва не отправилась в универ, позабыв что сегодня у нас свободный день - настолько растеряла мозги после недавней вспышки злости и растерянности после утреннего инцидента. Расколотила чашку, об стул хряпнулась и в конце-концов завалилась на кровать, пока чего хуже не сотворила.

Что же со мной происходит? Откуда такая растерянность? Ну, хоть знаю, из-за кого это. Васильев. Теперь все и всегда из-за него.

Сама не заметила как уснула, но когда открыла глаза в комнате было темно. И еще с минуту лупала глазами, пытаясь понять, что именно разбудило. Новый перезвон, который сразу узнала. Мейл пришел. И пошла проверять, кто там меня хочет и чего ему надо. Каюсь, первая паническая... и радостная немного... мысль была что это Васильев, но нет. Фон Дюваль, сообщавшая какая я поганка, потому что бросила всех и пропала, на звонки не отвечаю, в инете меня нет, и т.д. и т.п. Самое главное крылось, как всегда, в самом конце. Марийка сообщала что уходит на последнюю репетицию и заглянет ко мне после нее. "Репетиция?" - полусонная мысль, и я звучно приложилась лбом о столешницу. Совершенно вылетел из головы этот фест весенний...

Трель звонка разнеслась по квартире. Пересмотрела письмо, проверила часы - поздно пришло? Или это не фон Дюваль? Но нет, это была именно она собственной экстравагантной персоной. Красноволосая вампиресса толкнула меня вглубь квартиры, открыла пошире дверь, зашла, деловито закрыла ее на замок и оседлала обувную полку. Вот интересно, у меня что, на двери написано: "Хозяйничайте в моей квартире все, кому не лень"? Второй человек уже ведет себя настолько нагло.

- Имей в виду, Танька, я с места не сдвинусь, пока ты, моя милая, все не расскажешь, - заявила Марийка и, не мигая, уставилась на меня.

- В смысле? - осторожно поинтересовалась. Надеюсь, поняла я ее неправильно.

Фон Дюваль величественно положила одна на другую ножки, обтянутые сетчатыми чулками и отбросила за спину гриву. Точно наращенная.

- В прямом. Ты сейчас же объясняешь, что у вас там за муть с неким Васильевым Ильей. После того, как он навел среди нас такого шороху и поговорил по душам со мной, мне стало ну очень интересно.

Вздохнула, даже не собираясь спорить. Эту дамочку я знаю прекрасно. Она же как клещ, и фиг отцепишь пока она сама не захочет.

- Без подробностей? - с надеждой.

- С ними, родимыми, - разбила все надежды подруга.

И пришлось рассказать. Абсолютно все, а это не только сухие факты типа пошел, ушел, подошла, но и выворачивать душу. Обычно я никогда это не делаю, боюсь, но с Маринкой можно. Уж в чем уверена, так в том что она никогда не причинит боли.

Фон Дюваль ни разу не перебила - слушать она всегда умела. А когда я закончила, немного посидела и встала, мягко подхватила под руку и с черепашьей скоростью повела по коридору.

- Моя расчудесная Таня, а ты знаешь моего брата?

- Угроза? - осведомилась, не понимая, что задумала Марийка, но пока не вырывалась.

- Да нет, просто спрашиваю.

- Кто ж его не знает? Зимой из армии пришел, да?

- Да, - кивнула она, заворачивая в ванную комнату. - Так вот, знаешь как он мне мозги полощет? Есть два способа. - Марийка открыла оба крана в ванне, покрутила вентили, постоянно пробуя воду. - Первый - он терпеливо выслушивает меня, сидя рядом, обнимает, успокаивает, негромко говоря всякую утешающую чушь. И так почти всегда. Но бывает, когда у него плохое настроение либо я становлюсь совершенно неуправляема, есть второй, более действенный, способ.

Подбородок едва не поцеловался с бортиком ванны. Фон Дюваль, эта... зажала мою шею в захват и направила струю обжигающе-холодной воды прямо мне на голову.

- Он называется контрастный душ, - едва смогла расслышать ее слова сквозь визг. Мой. Но только я привыкла в температуре и заткнулась, пошла горячая, потом снова холодная. А эта изуверка только приговаривала: "Вот так" и "Вот-вот". И так продолжалось неизвестно сколько.

Вода прекратила бить по черепной коробке.

- Ну как? - участливо спросила на ушко фон Дюваль. Рванулась, а фиг. Клещ с кун-фу замашками.