Переспать на спор (СИ) - Кариди Екатерина. Страница 17
Аня молчала, напуганная ледяным бешенством, сверкавшим в его глазах. Он случайно взглянул на нее и застонал. Боже мой, теперь она меня боится… Идиот несчастный! Идиот!
Но вслух он ничего не сказал. Просто постарался взять себя в руки и успокоиться, глубоко дыша. Они уже сели в машину и ехали домой. Аня полностью приникла к окну и всю дорогу не поворачивала голову в его сторону.
Как только вошли в дом, она влетела в свою спальню и закрыла дверь.
Нет. Он хотел поговорить, черт побери! Им, наконец, надо поговорить!
— Выходи, нечего там прятаться, как мышь в норе. Надо поговорить.
Она молчала.
— Что, струсила, куколка? Конечно! Это вам не мужика снимать в ресторане! Поговорить с ним — это куда-а-а-а страшнее! Вдруг возьмешь, да и случайно правду скажешь!? Маленькая лживая…
Не выдержала. Да как он смеет! Теперь ее никакие двери и никакие доводы разума не удержат!
— Ну! Договаривай! В чем я тебе лгала?!
Он осекся. Не лгала ведь. Ни в чем. Он сам делал выводы, разве это ее вина, что он делал ложные выводы? Да!!! Ее!!! Ее вина! Во всем!
— Зачем ты подошла тогда ко мне? — он выдавливал слова сквозь зубы, борясь с диким желанием взорваться и начать бегать по потолку.
У нее из глаза брызнули злые слезы.
— На спор! Мы поспорили, мне не повезло! Короткая досталась!
— Надо же? А я все-таки думаю, что тебе моих бабок хотелось, — циничный голос стал вкрадчивым, — Иначе, зачем же было под меня ложиться?
Аня задохнулась. Да как он… Как он… Она отвернулась, чтобы не расплакаться навзрыд.
— Что, правда глаза колет? — он знал, то, что он говорит сейчас — ложь. Но ему хотелось, чтобы ей было больно.
— Ты же сам ворвался ко мне, сам набросился, как зверь…
— А ты не очень-то этому зверю сопротивлялась! Ты стонала и терлась об меня, как обезумевшая мартовская кошка! Помнишь…
Михаил дрожал, вспоминая это дикое, безумное наслаждение, видел, как она задыхается. Аня вдруг вся передернулась и закричала:
— Будь проклят тот день!
— Это была ночь!
— Будь проклята та отвратительная ночь! Хочу забыть ее, как страшный сон! Хочу вычеркнуть ее из памяти, как будто ее никогда не было!
— Не лги мне!!! Ты так не думаешь! — голос его был страшен, он схватил ее за плачи и стал трясти, желая, чтобы она вернула эти ужасные слова обратно, — Не лги мне! Не лги мне! Не лги…
Потом отбросил ее руки и отошел, дыша как загнанный. Она осталась, смаргивая слезы и дрожа.
Как больно было ему…
Как больно было ей…
Если бы при этой сцене мог присутствовать сторонний наблюдатель, он бы сперва, таща за уши, заставил их помириться и поцеловаться, а потом пинками погнал обоих в постель, где и хотели, и должны были бы оказаться эти двое. Если бы умели справиться со своей дурацкой гордостью.
Но, увы, рядом никого не было.
Аня как-то резко взяла себя в руки.
— Мне никогда не нужны были ничьи деньги, тем более, твои, — тон стал спокойным и официальным, — И я докажу это. Мы разведемся. Я, в конце концов, адвокат, и мой профиль семейное право. Составить документы таким образом, чтобы навсегда избавить меня от твоих проклятых денег, можно безукоризненно! Деньги… Да пусть их у тебя никогда не станет меньше!
Ее слова падали на него, как проклятия на голову грешника.
Внезапно ему стало страшно.
Но тут невероятная, противоестественная комбинация в доли секунды вспыхнула в мозгу, и его деловой нюх почуял лазейку. Он понял, что это ШАНС. Только надо все тонко разыграть, у него нет права на ошибку.
— На спор, говоришь, подошла… Угу, — сделал глубокомысленное лицо, — На спор… Вот только ты проиграла тот спор, как мне помнится, куколка…
Михаил уже знал, что она бесится, когда он ее так называет, а ему и надо, чтобы она взбесилась. Поэтому он напустил цинизма в голос и продолжил:
— Это ведь не ты сняла меня, а я снял тебя, детка, — он противно захихикал, с удовольствием отмечая, как искры бешенства разгораются в ее глазах, — Дааа… Где тебе, снять меня…
Он даже позволил себе смерить ее насмешливым взглядом, видя, что она закипает.
— Так что, куколка моя, предлагаю тебе вот что… Хотя нет…
Сделав вид, что раздумывает и, оглядывая ее циничным насмешливым взглядом, Миша выдал, наконец, свою спасительную идею:
— На спор, — он выдержал паузу, — Сможешь затащить меня в постель, получишь и развод, и мои бабки. Не сможешь… — развел руками, — Все останется, как было, с той лишь разницей, что ты у меня будешь по струнке ходить.
Его мерзкий смех выводил ее из себя, смех гиены.
— На спор, говоришь?!
Он уже увидел в ее глазах это долгожданное чудо — кураж! Мишкина душа возликовала. Да! Клюнула! Теперь не испортить…
— Вот когда я смогу над тобой от души поиздеваться… Но ты никогда не посмеешь, куда тебе, соплюхе…
— Квест?! — глаза его жены горели бешеной решимостью.
— Что? — не понял Михаил.
— Принимаю спор
Он протянул руку и Аня с жаром ее пожала.
— Но учти, куколка, есть несколько условий!
— Говори, что за условия.
— Ты не будешь меня касаться, это раз, ты не будешь лазить ко мне в постель, пока я сплю, и вообще, пока я не позову, это два, и наконец, никаких подлых приемов, вроде стриптизов и афродизиаков!
Аня тряхнула головой и призадумалась.
— Небось, так и собиралась, напасть на мое бедное беззащитное тельце, пока я сплю?
— Иди к черту! — вообще-то подобная мысль у нее мелькала…
— Что, передумала?
— Не дождешься! У меня тоже есть условие.
— Ну, говори.
— Никаких баб у тебя! Иначе я близко к тебе не подойду.
Михаил весь подобрался, как-то просветлел лицом и торжественно произнес:
— Клянусь. Больше никогда.
И она почему-то поверила. А он понял это по ее глазам. А сам вернулся к насмешливому тону и сказал, глянув на часы:
— Ну что? Время пошло, — демонстративно зевнул, — Пойду-ка я спать. И дверь спальни на всякий случай запру, а то, ходят тут разные нимфоманки озабоченные…
— Шут! — скривилась Аня, и удалилась, задрав нос в свою спальню, как легендарный Ахиллес в свою палатку.
Когда она скрылась за дверью, Миша вскинул руки вверх и потряс кулаками, его распирало чувство победы, словно он забил победный гол в решающем матче на чемпионате мира по футболу. Хотелось подпрыгнуть и еще, и еще, но он сдержанно и степенно ушел к себе и с глупейшей счастливой улыбкой завалился на постель.
Все просто. Пока она будет его соблазнять, сама влюбится по уши. Уж он-то постарается, он ей легко не дастся! Все будет отлично!
Правда, в глубине души таился маленький страх, что он может и проиграть. Документы на развод придется подготовить. И он докажет ей, что…
— Не ври хотя бы сам себе! Давно уже понял, что она тебе важнее твоих проклятых бабок!
Он перевернулся на живот и уткнулся носом в подушку. Ему предстоит безумно приятная и безумно трудная задача. Потому у него от одних мыслей о ней крышу сносит, а что будет, когда она за него всерьез примется?
Все будет хорошо, все должно быть хорошо, должно…
Аня стояла под душем, так ей лучше думалось. В своих силах она не сомневалась, она затащит его в постель и очень скоро. При этой мысли внутри все сладко сжималось. Но вот развод… Хочет ли она в действительности развестись?
Завтра же начнет готовить документы. И займется этим типом. Предвкушение прокатилась по телу, вызвав нежую волну мурашек.
Глава 13
Рано утром приехал Петрович, привез чемодан с Аниными вещами. Аня забрала его в свою комнату. Отлично, на войне как на войне, побьем противника тем оружием, которое он же нам и дал.
Миша пил свой утренний кофе, когда эта мелкая поганка, его жена, вплыла в кухню в убийственном утреннем неглиже. Мужчина тут же воззрился на нее, открыв рот и не замечая, что кружка немного наклонилась, а кофе капает на… короче, на штаны горячий кофе капает. Он смог отклеить от нее свои глаза, только когда почуял, что малость ошпарился. И тут же зашипел от боли и заметался на месте в поисках полотенца.