Против лома нет вампира - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 31

И женщина начала танцевать. Так, как никогда раньше. Она все отдавала в этом танце – и жизнь, и душу. Танцевала, как жила, как соловьи поют летней ночью. Танцевала, как языки огня в костре. И все смотрели, завороженные, словно пламенем. И толпа, и монахи… А когда закончился танец, она упала на колени прямо в грязь. Упала под ноги своим убийцам. Сил не осталось ни на что. Ни на гордость. Ни на достоинство. Даже чтобы стоять на ногах. Все выплеснулось в танце. Но никто не смел к ней притронуться.

И деревянное распятие Христа ожило, фигура протянула руку и помогла ей подняться.

Танцовщицу не сожгли. Она прожила в том городе долгую и счастливую жизнь. И каждый день танцевала на площади. Никто не смел сказать ей дурного слова. Все приходили посмотреть. Потому что все поняли – танец был ее молитвой Богу. Настолько она вкладывала в него свою душу.

Я не равняю себя с ней. Видимо, эта женщина все-таки верила в Бога. А я? Я – верю? И как зовут моего бога? Вопросов было много, ответов – мало. Но если молитва работает – видимо, что-то в этом есть.

Кресты.

Реакция соответствует. Та вампирша заорала после того, как схватилась за крест. Обжег он ее, что ли? А вот что произошло дальше? Почему она рассыпалась прахом? Из-за креста?

Вот что крест животворящий делает?!

Но это произошло не сразу. Только после моих слов.

Опять молитва? А можно ли мои криво сляпанные стихи назвать молитвой? Я бы их даже на туалетной бумаге не напечатала – чтобы рака большой ягодичной мышцы не было. С другой стороны – как могу, так и молюсь. И меня результат вполне устроил.

Похоже на молитву. Я ведь огрела крестом (пусть не сама, пусть опосредованно, через Катьку) еще одного вампира. И Дюшка, к моему большому сожалению, не рассыпался после того, как ему крестом по фейсу угодили! Или дело в Катьке? А если бы я его огрела – он бы помер? Эх, не додумалась я тогда помолиться для проверки! А жаль!

Так может, еще удастся? Если встретимся?

Но для этого надо пополнить запасы крестов. И святой воды. Сегодня же. И Надюшке это не поручишь. ТАК я подругу не подставлю. И чем я ей это объясню? Попрошу Даниэля клыки показать? Ага, щаз-з-з-з-з… Вампир первый не согласится.

А я потяну дойти до церкви?

А куда я денусь с подводной лодки?

Что ж дальше?

А дальше. А дальше у нас был тот допрос. Ну, тут все понятно. Хороший следователь – плохой следователь. Это даже вспоминать неинтересно. И понятно, с чего Дюшка меня решил допросить. Он бы мне, конечно, приказал, как Катьке, чтобы я всех заложила, да только не действовало. Кстати, интересно – почему? Катька от его речей была вся в трансе. Она хоть и понимала, что эта сволочь делает, а силенок послать его подальше не было. А у меня почему-то получилось. И не только гипноз. То есть антигипноз. Я еще оказалась и круче Ван Хелсинга. Вампирша-то рассыпалась. И я в нее ничем не тыкала. Эх, знать бы – как и что тогда сработало? Как я это сделала? Ладно, чего нету – того нету.

Идем дальше?

Ага.

Ну, с палачом мне просто повезло. Будем честны перед собой – лучше бы мне ни с кем больше так не поступать. А это – дурацкое везение. Дуракам – счастье. Поставили бы палачом вампира – и я бы ничего с ним не сделала.

Даниэль. Почему я ему помогла? Ну, тут все ясно. Терпеть не могу фашистов. А те, кто так поступают, – фашисты и сволочи. Я ту вампиршу убила сразу, я ее не мучила. А Дюшка…

Мразь!

А вот что произошло, когда Даниэль пил из меня кровь?

Я попыталась припомнить свои ощущения. Было такое чувство, что вампир пил не кровь, а что-то еще. Тот огонь, который горел внутри меня. Но с чего бы так? Ладно, об этом я сейчас его расспрошу.

Ну а вся остальная ночь вполне в рамках логики. Больше для меня ничего непонятного нету.

А вот кому звонил вампир?.. Что это за «звонок другу»? И что нам делать дальше?

Я могла предложить только один выход.

Устроить в клубе пожар, подогнать цистерну со святой водой и залить все к вампирской матери. До полного растворения всех клыкастых. Или хотя бы все там освятить. Оплатить анонимно обряд – и пусть добрый дядечка с крестом пройдется вокруг клуба. Только это не поможет. Как я поняла, священник должен быть верующий. А не торгующий своими молитвами. И второе – вампиры так просто не будут спать и ждать. Нет, так просто их не угробишь. А вот как?

Расспрашиваем Даниэля.

А вообще, какие у меня планы?

А простые. Мне надо разобраться с Дюшкой, прежде чем он меня прикончит. И на этом благородном пути меня устроят любые средства. Купить, убить, напугать до медвежьей болезни – мне все сойдет. Лишь бы я и мои родные остались целы.

Я и мои родные…

Катька!

А про нее-то я и забыла. Хотя после такой ночки и свое имя забудешь.

Интересно, что стало с моей подругой? Может, из-за нашего побега Дюшка не нашел времени ею заняться, и у меня есть шанс ее вызволить? Человеком, а не вампиром.

Хорошо бы.

Но что-то подсказывало, что я хочу слишком многого.

В комнату я шла не слишком охотно. Вампир постарается опять уложить меня в постель, чтобы я отдохнула, да и допросы – это не мой стиль, но выбора все равно не было. Даниэль ждал меня в комнате с чашкой чего-то горячего и красного.

– Кровь невинных жертв?

– Исключительно виноватых.

– А они шею мыли перед употреблением?

– И даже уши. Пей давай, и без дискуссий.

Я сделала глоток и сморщилась.

– Гранатовый сок с медом? Фу!

– Зато полезно. Ты потеряла много крови и бегала зимой без теплой одежды. Пей и ложись в кровать, а я принесу тебе обед. Или завтрак?

– Вампир-кулинар?

Я тут же выругала себя за гадский язык, но было поздно. Доброжелательность в глазах вампира сменилась не то чтобы злостью, но желанием отплатить. Я обидела его – и он желал того же в отношении меня. Но сдержался.

– Примерно так. А что тебя не устраивает?

Стоило извиниться. Или попробовать извиниться. Зачем мне портить отношения с существом, от которого зависит жизнь моих родных, да и моя в первую очередь.

– Я ничего не знаю о вампирах, так что прими это как дань моему любопытству. А вы едите что-нибудь, кроме крови?

– Нет. Но я хорошо готовил… раньше.

– Извини.

Теперь в серых глазах не было холода. Было смирение. Даниэль знал, что неосторожными вопросами я могу причинить ему боль, но смирился с этим как с неизбежным злом. Я мысленно пообещала себе, что буду осторожна. Но когда мне это удавалось?

– Ничего. Все в порядке. Я уже давно вампир. Я привык.

– Давно – это сколько?

– Около трехсот лет.

– Триста лет? Жесть!

– Это не самый большой срок. Моему создателю около девятисот. А вампиры Совета не бывают моложе двух-трех тысячелетий.

– Это круто.

– Не круче того, что с нами было вчера. Юля, ты не могла бы рассказать, как вы с подругой попали в клуб?

Ну да. Самому рассказать что-нибудь – это нет. А вот от меня получить информацию – «не могла бы ты…». Козе понятно, что если я сейчас не исповедаюсь, дальнейшая беседа у нас не сложится. А мне-то позарез надо узнать о вампирах. А не получится ли так, что я выложу карты на стол, а Даниэль – нет? А что – есть выбор?

Я вздохнула и начала рассказывать. Вампир слушал, не перебивая вопросами. А когда я закончила, отчетливо вздохнул.

– Юля, у тебя серьезные проблемы.

– Знаю. – Мне в голову пришла хорошая идея. Не знаю, примет ли ее вампир, но так мне надо меньше следить за собой. И допрос пройдет полегче, как бы под личиной дружеской беседы. – Я отлично знаю, что все очень серьезно, но пока не могу осознать – насколько. Слушай, а ты мне можешь просто рассказать о вампирах? Что, как, зачем, почему, отчего… Ну, чтобы я знала, куда именно вляпалась! А вопросы я буду задавать по ходу дела. Хорошо?

Даниэль пожал плечами и повернулся к электроплитке.

– Хорошо. Начнем с простого. Что ты знаешь о вампирах?

– Граф Дракула. Книга и фильм. Немного легенд, немного фильмов ужасов.