Против лома нет вампира - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 8

Дедушка внимательно посмотрел на меня, потом уселся рядом и обнял. Я не отодвинулась. И еще раз попыталась прояснить свою позицию.

– Я считаю, что вы заслужили свой кусочек счастья.

– А ты растешь мудрой девочкой, Юля.

Я росла не мудрой, а всего лишь безразличной, но деду я этого не сказала. Он жив, мама жива, он счастлив, она счастлива, так что еще требуется?! На мой взгляд – все остальное пустяк и мелочь жизни! А переживать из-за мелочей? Фу!

– Я знаю.

Этой же точки зрения я придерживаюсь и по сей день. Что поделать, если двое одиноких людей совершенно добровольно решили жить вместе? Да ничего! Они не связаны кровными узами, они никому ничем не обязаны, их отношения никого не задевают. Любите друг друга и будьте счастливы! И точка! Но о брате я ничего не знала и никогда не говорила. Не могу сказать, что я его так уж любила. Слава был гораздо старше меня, и мне, как малявке и сопливке, частенько доставалось от него на орехи. Но все-таки он был моим братом. А я вот так…

Грустные размышления прервала подруга. Она уснула прямо в кресле. Будить ее? Или оставить прямо так? Черт его знает! Перетащить ее на другое кресло я не смогу. Она проснется – и всё опять по кругу. Молчание. Взгляд. Вопрос. Ответ… Оно мне нужно? Нет уж, пусть спит! Так мне спокойнее.

– Мы на даче у Юли, – вдруг негромко произнесла подруга.

Я подскочила и вгляделась в ее лицо. Она как будто спала, но глаза ее двигались под тонкой кожей век. Вправо-влево, влево-вправо… Что за бред сумасшедшего здесь происходит?!

– Проехать третьим троллейбусом до конечной остановки, выйти, идти на север. Мимо книжного магазина, мимо трех желтых домов, вдоль речки, перейти Чугунный мост и свернуть налево…

Я треснула себя по лбу. Как же я забыла?! Такая сцена была в фильме. Только там по-другому обыграли. А вот в книге все описывалось именно так. Я тряхнула подругу, потом похлопала по щекам, а потом начала трясти как грушу, но Катя не просыпалась. Я пощупала пульс. Ровный и даже чуть-чуть замедленный. Дотронулась до двух дырочек на шее – и вздрогнула. Они были горячими и пульсировали. Может, это была иллюзия, ведь они находились на сонной артерии, но я определенно чувствовала, что они теплее остальной кожи и пульсируют сильнее и не в такт крови. Катя замолчала – и я попыталась разбудить ее. Брызгала водой, орала в ухо, хлопала по щекам, жгла перед носом перья, махала нашатырем – все впустую. Потом убедилась в бесполезности затеи, но вспомнила кое-что про вампиров – и рванула на второй этаж. Там должно быть то, что мне необходимо. Во-первых, лейкопластырь в аптечке. Во-вторых, крепкая веревка. И, в-третьих, мое единственное оружие на данный момент, не считая банки с маринованным чесноком, – подаренная деду сабля. Если эту пакость можно назвать оружием. Длинная дура в вызывающе роскошных ножнах. Из тех, что держать дома противно, а выкинуть – друга обидеть. Но наточена она была на совесть. Дедушка, хотя и оставлял саблю на даче в надежде на воров, иногда ее вытаскивал и точил лезвие. Оружие должно быть в рабочем состоянии. Я вынула ее из ножен и осталась довольна. Тяжело, но держать можно. А рубить? Я надеялась, что на практике проверять не придется. Свои способности я знала. Если попробую кого-то треснуть этой дурой, тем более рубануть, дело кончится двумя смертями. Я зарежу сама себя, а мой враг помрет со смеху. Я связала Кате руки, укрыла подругу одеялом и примотала ее еще поверх одеяла веревкой к креслу. Рядом положила пластырь и ножницы. Кое-что я помнила. Вампиры не могут войти в дом, пока их не позовут или не пригласят. Но позвать или пригласить у нас может только Катя. Как этого избежать? Просто! Заклеить ей рот! А пока – внимательно наблюдать за ее состоянием. Или лучше заклеить ей рот сразу? Эй, а я вообще-то в своем уме? Я что – серьезно готовлюсь к нашествию вампиров? Но лучше быть готовой к самому худшему. Вампиры так вампиры. Если это не они – развяжу подругу и извинюсь. Я попробовала еще раз разбудить Катюшу, пошлепала по щекам, побрызгала водой и даже ненадолго зажала нос, но это опять не помогло. Полный ноль. И что мне теперь делать? Можно не верить в вампиров. Хорошо. Я не верю. Но если это они, то я окажусь в большой попе, чтобы не сказать хуже. Если же это не вампиры, то лучше обезопасить себя. Всю ночь я не просижу, а что придет в голову Кате – предсказать невозможно. Кстати, о приходе в голову! Я рванулась к дверям. Мой дом – моя крепость. Поэтому дверь у нас стоит такая, чтобы без тарана не высадили. Три замка, две цепочки. Я закрыла их все и по старой привычке бросила ключи в ящик комода. И тут же пожалела об этом. Мы же туда складываем на зиму всякое барахло! Лампочки, гвоздики, цепочки, игрушки… Всякий мусор, который стихийно накапливается в доме. Выкинуть жалко, а разобрать – руки не доходят. А, ладно! Утром буду их выкапывать! Все равно до утра я ни шага за порог не сделаю. Катька успела меня серьезно напугать, и я ждала самого худшего. Может быть, не вампиров, но каких-нибудь маньяков! Мало ли шизофреников на планете?! Мне и одного хватит! И пусть меня считают идиоткой и перестраховщицей! Я не в претензии! Не хотелось бы проснуться в компании бабушки и папы. Я не знаю, что нас ждет после смерти, и вовсе не жажду узнать это так скоро. Мне нравится жить и мне нравится моя жизнь. Я не согласна с ней расстаться так рано. Мне и двадцати-то еще нет! Будет в мае!

Я подумала еще – и заклеила Кате рот. Сложила поудобнее свое оружие и сотовый телефон – так, на всякий случай. И уставилась на подругу. И, разумеется, задремала. Не выдержала. А вы попробуйте сами смотреть на что-нибудь одно. Поневоле уснете. Но почти тут же очнулась. От Катиного мычания. Она, по-прежнему с закрытыми глазами, вертелась на кресле и пыталась что-то сказать, Но не получалось. Пластырь не давал. Кажется, она хотела встать, но веревки не пускали. Хорошие такие, крепкие, раньше кресло разломаешь, чем веревки разорвешь! И меня это радовало. Тем более что Катька проделывала все это с закрытыми глазами. Ну, как лунатик! Ладно, мы с ней днем поговорим! Я устроилась поудобнее – и тут в дверь громко постучали.

Я подскочила в кресле. Но хоть удавись, а надо идти открывать. Если это милиция или кто-то из соседей, которые заметили свет и дым, лучше все разрулить сейчас, а не ждать наряда с ментами.

– Кто там? – громко спросила я.

– Андре!

Голос мне был определенно незнаком.

– И кто же вы такой, Андре? – попыталась я выяснить я из-за двери.

– Откройте! – в голосе была сила и ярость. Ярость человека, который привык к повиновению. Мне было глубоко плевать на то, к чему он привык, но почему бы не выполнить его приказ… наполовину?

Надо только поднять щеколду и открыть для выяснения обстоятельств маленькое окошко, которое дедушка вырезал в двери, а потом затянул проволочной сеткой, чтобы никто в него лапы не совал. Совсем не то что неудобный глазок. Через окошко можно осмотреть всю округу – только не надо прижиматься к нему лицом. Но этого я делать и не собиралась. Человека, стоящего в снегу, я никогда не встречала. И даже немного пожалела об этом. Он был очень красив. Его красота просто била в глаза. Если бы я рисовала бога солнца – я бы нарисовала его именно таким. Высоким, стройным, мускулистым, с гривой блестящих золотистых волос, ниспадающих в беспорядке на широкие плечи, обтянутые черной кожаной курткой, с ярко-голубыми глазами, бледным лицом и ярко-алыми губами. Кроваво-алыми губами, из-под которых едва заметно виднелись белоснежные кончики клыков. Я подумала, что он может спрятать их полностью – но не хочет? Нарочно выставляет напоказ, чтобы дать понять, кто он такой? Эй, я что – верю в вампиров?! А закусывать такие новости я не пробовала? И вообще, на основании чего я так решила – кончиков клыков? С каких пор это для меня аргумент? Если есть силиконовые груди и контактные линзы, кто сказал, что не бывает псевдоклыков? Дракулу же как-то снимали? Интересно, этот тип купил зубки в магазине смешных ужасов или все-таки Катя угадала насчет дракуленышей? Кому как, а мне проще выучить теорию вероятности со всеми формулами, чем поверить в вампиров. Мои глаза скользнули ниже по его телу. Красив. И прекрасно это понимает. Ярко-голубая рубашка подчеркивает цвет глаз, брюки плотно обтягивают ноги и все остальное, не оставляя места воображению. Короткие сапоги не спасают от снега, но блондин, похоже, не замечал холода. Я опять перевела взгляд на его лицо. Он очаровательно улыбнулся.