О чем поют ветра (СИ) - Абалова Татьяна. Страница 8

Плохо соображая, чувствовала только движение похитителя из стороны в сторону, он старался не напороться на чужой клинок. Потом короткая перебежка по узкому трапу, переброшенному между двумя судами. Корабли удерживались рядом большим количеством крюков и канатов. Их спешно снимали, перерубали матросы «Жемчужины».

И, наконец, меня дотащили до трюма, куда я полетела с приличной высоты и упала на связку канатов, больно ударившись спиной. Кромешная темнота, и только слышались крики людей на палубе. Треск, взрывы, вопли, ругань. Толчок, еще один и судно стало набирать скорость. Вскоре беготня по палубе прекратилась, сверху стали доноситься четкие команды.

Прошло некоторое время, и как я ни прислушивалась, кроме шума волн, скрипа корабля и шуршания крыс в темноте ничего слышно не было. Обо мне словно забыли. Я боялась сдвинуться с места. Неизвестно, что находится на расстоянии вытянутой руки, а дотронуться даже до грызуна не хотелось. Поэтому я занялась собой. Прежде всего, попыталась оценить ущерб. Волосы почти не растрепались, хорошо, что косу крепко завязала. Платье целое, даже успело подсохнуть. На ногах домашние туфли без каблуков. И как только не слетели? Потрогав лицо, зашипела от боли. Вся левая сторона распухла, губа рассечена. Какой изверг мог ударить женщину в лицо?

Пришла пора задуматься о том, что произошло. Кто меня похитил? Точно не Лард. Его телохранитель? Возможно. Но голос показался знакомым. Я ни разу не разговаривала с телохранителями. Или разговаривала? Может голос принадлежит Теодору? Очень похоже. Значит, это он пробрался в каюту и спас меня? Потрогала ранку на губе. Засохшая струйка крови стягивала кожу на шее. Нет, не спас. Любимых женщин так не спасают. Скорее похитил. Еще раз лизнула разбитую губу.

По юбке кто-то маленький стал забираться вверх. От испуга хлопнула по зверушке рукой и, задев мохнатое тельце, вскочила на ноги и заорала. На палубе различили мой крик. Я, трясясь от страха, прислушалась к топоту ног над головой.

– Вытащите меня отсюда, пожалуйста! – взмолилась я.

Откинулась крышка трюма. В темноту ворвались солнечные лучи, мгновенно ослепив меня. Послышалась ругань, рядом приземлился человек и тут же его руки охватили меня за талию и подняли. Сверху пара рук вцепилась в косу и подтянула на палубу, поставив на колени. Я закричала от боли, и как только косу отпустили, отползла от ног в сапогах и попыталась встать, но корабль подпрыгивал на волнах, и мне плохо удавалось держать равновесие.

– Привет, красавица! – с деланной веселостью произнес Теодор, наблюдая за моими маневрами.

Все еще не привыкнув к солнцу, сощурила глаза. Я не ошиблась. Это был он. Мой принц. О котором мечтала, которому хотела принадлежать.

Я попятилась. Выбравшийся из трюма матрос встал за моей спиной и преградил путь к отступлению.

– Ты же не хочешь, чтобы тебя били? – продолжил враг.

Не дождавшись ответа, произнес поучительным тоном:

– Тогда должна вести себя как послушная девочка. Быть ласковой, – Тео погладил мою больную щеку, – выполнять все мои желания. Ты жива, пока я тебя хочу. Смотри, не разочаруй.

Рука в перчатке переместилась за мою спину, подхватила косу и медленно накрутила волосы на кулак. Мой бывший жених стоял, широко расставив ноги, удерживая меня лишь за косу, и скалился.

– Целых два года я хотел поцеловать тебя по-настоящему.

Его лицо приблизилось, и он впился в мои губы. Именно впился. Это трудно назвать поцелуем. Я заколотила по кителю кулаками, пытаясь оттолкнуть и прекратить мучение. Только когда мое колено достигло паха насильника, его язык покинул мой рот.

– Глупышка, – простонал Тео, отстраняясь, но не выпуская косу, – ты заслужила наказание.

И поволок меня к капитанской каюте. От боли из глаз брызнули слезы, во рту ощущался вкус крови, страх подкашивал ноги, но крепкая рука врага, вцепившаяся в волосы, не давала упасть. Открыв дверь и протащив по каюте, он швырнул меня на кровать и мгновенно залез сверху. Запутавшись в платье, я могла только отбиваться руками, но и они вскоре были цепко перехвачены. Придавив меня своим не малым весом, Теодор свободной рукой сдернул ленту с косы, вырвав при этом клок волос. Я вскрикнула. Самодовольная улыбка расцвела на его лице.

– Если ты и дальше будешь так кричать, обещаю сутки не выпускать из каюты, – он ловко связал мои руки и закрепил к чему-то над головой, – Признайся, твой муж уже выполнил супружеский долг или оставил до прибытия на родину? Ах, да! Он же у нас благородный и все делает согласно церемониям Тарквидо. Слышал-слышал. Нет храма, нет постели.

Вдруг он хлопнул себя по лбу:

– Прости, дорогая, забыл сказать, что ты вдова. Рада? Нет? А должна бы.

Я твердила себе – нельзя кричать, нельзя. Его руки уже без перчаток переместились к шее и начали расстегивать ворот платья. Я поняла, почему Теодор всегда носил перчатки: его ногти были обкусаны до крови. Я сразу бы отличила эти руки от рук Ларда.

– Мне рассказали, как ты плакала, не желая выходить замуж за Ларда. Мне это польстило. И вот свершилось! Ты свободна! Ты рада? Пойдешь за меня? Да? Нет? Подожди, не отвечай. Я тоже должен подумать.

С ненавистью я смотрела на врага, но он был увлечен другим. Поерзал. Чему-то улыбнулся.

– Вон как ножки сжала. Нетронутая, девственная. Спасибо, брат, порадовал.

Брат? Они братья?

– Чего так смотришь? Да, брат. Сам удивляюсь. Двадцать лет назад разделался с ним, сбросил с корабля. Но акулы почему-то побрезговали, не стали его есть, и братец выжил. Еще и могущественным королем стал. Повезло. Опять повезло. Ну, ничего, скоро мы это могущество уничтожим. Пир поможет. Слышала о таком? Ах, ну, да! Остров теперь ваш. Вернее, пока ваш. К нему, родимому, и идем. Он уже всплыл. Постреляем ваших людей, наберем камешков и домой. Там меня с Пиром ждут. Смешно получилось, да? С пиром ждут. И создадим мы Хорр. Знаешь, что это такое? У, страшная сила! Магия подчинения. Невозможно ей сопротивляться. А ты сопротивляйся, сопротивляйся. Меня это возбуждает.

Его рука нырнула в вырез платья и больно сжала грудь. Я закусила губу, чтобы не вырвался стон. Старалась не шелохнуться. Он признался, что ему нравится видеть страдания. Не получит.

Слезы затуманили взор, и я отвернулась. Он тут же ухватился рукой за мое лицо и развернул к себе.

– Хочу, чтобы видела! Не закрывай глаза!

Отпустив, стал медленно расстегивать китель. Бросив его на пол, взялся за рубашку. Я старалась смотреть сквозь Тео. Когда рубашка тоже была сброшена, невольно обратила внимание на его тело. На нем не было живого места! Следы укусов, царапины, кровоподтеки.

Враг самодовольно улыбнулся.

– Видишь, какая у меня страстная женщина? Будешь такой же, оставлю в живых. Станешь лежать дохлой рыбой, пойдешь на дно, кормить сестер! – Теодор громко рассмеялся над своей шуткой. Наклонился, провел языком от раны на губе по полоске крови, пропадающей в вороте платья.

– Сладкая, – прошептал и тут же укусил за шею, потом языком зализал появившуюся рану. Мелкими шагами двигался к груди. Укус, зализывание, укус, зализывание.

Он зверь, зверь! Я уже не могла сдерживать всхлипываний. Закрыла глаза. Увидев это, он тут же ударил по щеке.

– Смотри! – немного приподнявшись, начал тянуть юбку вверх. Улыбался и смотрел в глаза.

Вдруг корабль тряхнуло, последовали звуки взрывов, возбужденные крики, через мгновение в дверь каюты заколотили. Теодор недовольно застонал.

– Ты никуда не уходи, ладно? – начал слезать с меня, – Я скоро. Убью пару человек и вернусь.

Наклонился и грубо поцеловал. Проведя рукой по оголенной груди, пальцем больно вдавил сосок. Глубоко вздохнул и, подняв рубаху, направился к двери, на ходу одевая ее и заправляя в штаны.

– Ну, что там?

Щелкнул замок, и я отдалась слезам. Плакала в голос. Нос забило, я стала задыхаться. Невозможность подняться, освободить руки, вытереть лицо усугубили мое состояние. Началась истерика.