Брачная ночь - Кинселла Софи. Страница 104

– Ужасно нравится, ага… Отличное место. Просто супер.

Он бросает на меня недовольный взгляд, и я тут же ощетиниваюсь:

– Что ты хочешь сказать?

– Только то, что мы лишены возможности заниматься тем, чем обычно занимаются люди в медовый месяц, – говорит он холодно.

– Но я-то в этом не виновата! – возражаю я.

– Сегодня утром у нас была возможность побыть наедине, но ты сказала, что нужно подождать еще.

– Да, но я хотела сделать это в бухте, на нашем месте! И, между прочим, ты со мной согласился.

Я вижу, что Сара чувствует себя довольно неловко, но остановиться не могу. В эти минуты я готова выплеснуть на Бена все свое раздражение и разочарование.

– Ну да, предлог всегда найдется! – насмешливо замечает он.

– Я не ищу предлогов, и ты отлично это знаешь! – сердито кричу я. – Или ты думаешь, я не хочу… сделать это как можно скорей?

– Честно говоря, я даже не знаю, что? думать! – яростно парирует Бен. Похоже, он тоже не на шутку разозлился. – Но факт остается фактом: мы женаты уже почти трое суток, но за это время мы ни разу не переспали. Вот только тебя это, похоже, нисколько не беспокоит! Ты другим занята – небось все вычисляешь да подсчитываешь!

Его слова кажутся мне такими несправедливыми и обидными, что я не обращаю внимания на его последнюю фразу.

– Меня беспокоит! – кричу я. – Очень беспокоит!

– Эй, постойте-ка… – вмешивается Сара, удивленно косясь то на Бена, то на меня. – Уж не хотите ли вы сказать, что вы до сих пор…

– Да! То есть нет. У нас просто не было такой возможности, – сквозь зубы цедит Бен.

– Вау! – Сара недоверчиво качает головой. – Для медового месяца это довольно, гм-м… необычно.

– Вот и я о том же, – замечает Бен.

– Когда мы приехали, – пытаюсь объяснить я, – наш номер оказался не готов. Дежурный администратор предложил нам спуститься в бар и выпить за счет отеля, пока коридорная служба все исправит. Ну, Бен и напился, и был уже ни на что не способен – я еле дотащила его до спальни. На следующий день нас буквально по пятам преследовали три личных официанта – просто не давали нам шагу ступить без надзора. Вечером мы выиграли на Конкурсе молодых пар сеанс супружеского массажа, но массажистки использовали арахисовое масло, а у меня на него аллергия…

– В общем, кошмар! – добавляет Бен, и на этот раз я с ним полностью согласна.

– Кошмар, – подтверждаю я с чувством. После этого мы оба некоторое время мрачно молчим. Настроение у нас по-прежнему скверное, но сил на то, чтобы ругаться, почти не осталось.

– Ну что же, – говорит Сара после небольшой паузы и подмигивает нам обоим. – В пансионе полно свободных комнат. Кровати есть. Белье я вам найду. И презервативы тоже.

– Ты это серьезно? – Бен поднимает голову. – Неужели здесь действительно есть большая двуспальная кровать и мы можем ею воспользоваться? – Он с шумом выдыхает воздух. – Ты даже не представляешь, как нам обоим хотелось услышать эти слова!

Сара улыбается.

– Свободных кроватей сколько угодно. Я же говорила – пансион заселен едва ли наполовину.

– Отлично! Превосходно! – Настроение у Бена стремительно поднимается. – Можно сделать это прямо здесь, в пансионе, где мы впервые встретились. Это будет, гм-м… символично. Идемте, миссис Парр, позвольте доставить вам удовольствие.

– Обещаю, что не буду подслушивать, – смеется Сара.

– Ты даже можешь к нам присоединиться, – отвечает Бен и быстро добавляет специально для меня: – Шутка, дорогая. Я просто шучу.

Он протягивает мне согнутую руку, чтобы я могла на нее опереться. Лицо у него снова становится таким же привлекательным и милым, как в тот день, когда я впервые увидела его после пятнадцатилетнего перерыва, но… но никакого волнения я не испытываю. Волшебство выдохлось, искра погасла, и я остаюсь неподвижно сидеть за столом.

– Ну, идем? – говорит Бен, но я не отвечаю. Неловкая пауза длится и длится, мы оба молчим, но в голове у меня бушует самый настоящий шторм. Что мне делать? Как быть? Чего я хочу на самом деле?

– Даже… не знаю… – бормочу я, и Бен резко втягивает воздух.

– Ты не знаешь? – судя по голосу, его терпению вот-вот придет конец. – Не знаешь?

– Я… я… мне нужно пройтись.

Я резко встаю, едва не роняя стул, и покидаю веранду, прежде чем Бен успевает сказать что-то еще.

Я огибаю пансион, направляясь к высокому, поросшему кустарником холму. Отсюда уже видна студенческая гостиница – уродливая коробка из бетона и стекла, стоящая на крошечной площадке, где пятнадцать лет назад ребята из пансиона гоняли мяч. Я решительно прохожу мимо и, перевалив через вершину холма, начинаю спускаться с другой стороны, пока гостиница снова не исчезает из глаз. С каждым шагом я ухожу все дальше и дальше от берега. Со всех сторон к тропинке подступают оливковые рощи, заросли кустов и покрытые сухой, пожелтевшей травой поляны. Потом я набредаю на развалины, которые смутно помню по прежним временам. Как и на пляже, здесь полно мусора: жестянки, пакеты, пластиковые бутылки, картонки от пиццы, дочиста обглоданные муравьями рыбьи кости и прочая дрянь. Я смотрю на все это и чувствую, как в моей груди растет ненависть к тем, кто устроил здесь свалку. Под влиянием минутного импульса я бросаюсь собирать мусор: обходя небольшую полянку, я подбираю разбросанные по ней банки и бутылки. Никаких мусорных контейнеров здесь, конечно, нет и в помине, и я сваливаю все, что попадает мне под руку, у подножия большого камня. Уж если я превратила в помойку собственную жизнь, думаю я, так хотя бы расчищу этот небольшой участочек земли!

Закончив работу, я сажусь на камень и долго смотрю в пространство. На полянке я навела относительный порядок, но разбираться в собственных мыслях у меня нет никакого желания: уж больно они запутанные и пугающие. Солнце палит вовсю, откуда-то издалека доносится тонкое блеяние коз. Этот звук заставляет меня улыбнуться. Кое-что все-таки не изменилось!

Еще какое-то время спустя я слышу неподалеку громкое пыхтение и поворачиваю голову. На гору карабкается полная блондинка в розовом сарафане. Заметив меня на камне, она улыбается и направляется прямо ко мне.

– Привет, – говорит она. – Можно мне?..

– Садитесь.

– Жарко сегодня… – Она вытирает пот со лба тыльной стороной ладони.

– Очень.

– Вы тоже хотели посмотреть древние развалины?

– Нет. – Отвечая так, я почему-то чувствую себя виноватой в чем-то. – Я просто… гуляю. Мы с мужем приехали сюда, чтобы провести медовый месяц, – поясняю я зачем-то.

Когда я отдыхала здесь пятнадцать лет назад, кто-то из соседей по пансиону действительно упоминал о каких-то античных руинах. Мы всё хотели как-нибудь пойти и посмотреть, что там такое, но так и не собрались. Да и то сказать – у всех нас хватало тогда более важных дел.

– У нас тоже медовый месяц. – Блондинка радостно улыбается. – Вообще-то, мы остановились в «Аполине», но муж притащил меня сюда, чтобы показать эти развалины. Правда, подъем оказался слишком трудным, и я сказала, что немного отдохну, а потом его догоню. Вы, кстати, его не видели?.. – Блондинка достает бутылку минеральной воды и делает несколько жадных глотков прямо из горлышка. – Он у меня такой, любит рассматривать всякие древности, – добавляет она, отдышавшись. – В прошлом году, еще до свадьбы, мы ездили отдыхать в Таиланд, так он чуть не каждый день водил меня по местным храмам. Я чуть концы не отдала – так это было утомительно, а главное, везде одно и то же… А потом я так ему и сказала – не желаю, мол, больше любоваться здешними достопримечательностями и расширять кругозор, хочу просто валяться на берегу и купаться. По-моему, нет ничего плохого в том, что мне хочется отдохнуть и загореть как следует. А вы как считаете?

– Совершенно с вами согласна. Когда мы с моим мужем были в Италии, он не вылезал из соборов, капелл, базилик и прочего, – зачем-то вру я.

– Как я вас понимаю! – Блондинка закатывает глаза. – По пути на Иконос мы ненадолго заезжали в Венецию – надо же было отметиться. Так за неделю он обошел, наверное, все венецианские церкви, а их там полно! В конце концов я даже спросила: ему что, мало церквей в Англии? Не понимаю, почему интерес к архитектуре просыпается у него, только когда мы едем куда-нибудь отдыхать!