Эффект проникновения - Быстров Андрей. Страница 69

Со стоном Олег поднялся с постели, доковылял до подоконника и приложился к стоявшей там банке с огуречным рассолом. Вроде бы верное средство от похмельной сухости во рту – сушняка по-студенчески, – но ощущение было такое, будто Олег высасывает из банки пыль. Он собрался громко выругаться и вспомнил, что услышать его некому – он один в квартире. Или один на всем белом свете?

На полу возле продавленного кресла стоял доисторический катушечный магнитофон с заправленной лентой. Олег включил его, и Том Джонс экстатически жалобно запел «Делайлу». Когда он приблизился к тому месту повествования, где лирический герой подходит к дому обманувшей его женщины с ножом в руке, Олег перемотал пленку. Дальше Тони Кристи призывал кого-то вернуться во вчерашний день. Большое спасибо, сэр, не требуется, сэр. Снова нажав клавиши перемотки и воспроизведения, Олег запустил песню Клиффа Ричарда «Минута, когда ты ушла». Ему показалось, что песня звучит как-то НЕ ПОЛНОСТЬЮ, чего-то в ней не хватает, каких-то элементов аранжировки или отдельных слов… И вообще, Том Джонс, Тони Кристи и Клифф Ричард на дедовском магнитофоне «Астра» – это все как-то не отсюда, не из этого мира, из далекого прошлого. Но ведь сейчас И ЕСТЬ далекое прошлое? Что-то случилось со Временем, и Олега затянуло в его черную бездну.

Олег прибавил громкость и тут же подумал о соседях. Утром соседка справа будет сокрушаться о судьбе своего больного ребенка, которому не дают спать по ночам, несмотря на то что у нее никогда не было детей, ни больных, ни здоровых. А старый хрыч слева… Стоп, если соседи существуют, значит, не все человечество вымерло? Надо проверить, не превратились ли они в крыс.

Среди полнейшего разгрома, сидя в кресле в одних кальсонах (когда же сумел раздеться?), Олег спасался от тяжкого похмелья разобранной, лишенной важных звуков песней Клиффа Ричарда. Со стены на него взирала изображенная на плакате полуметровая зеленая физиономия Элиса Купера. По ней слева направо пробегали отсветы индикатора магнитофона, пропущенные через равномерное вращение катушек. Это выглядело так, словно Купер укоризненно качает головой.

– Открой дверь, – вдруг сказал Купер.

Встрепенувшись, Олег понял, что давно уже слышит не барабаны в песне Ричарда, а монотонный стук в дверь. Он вышел в прихожую – его сильно тошнило – и заглянул в окуляр глазка. Никого… Нет, вон он стоит в тени.

Сердце Мальцева подпрыгнуло и на секунду замерло – он увидел такое, от чего волосы на голове встали дыбом. На тускло освещенной лестничной клетке, обычной лестничной клетке обычного многоквартирного дома, стоял лысоватый сутулый человечек в темном пальто, с оттопыренными ушами и сверкающими красными глазами с блюдце величиной. Тонкие бледные губы плотно сжаты, вместо носа две зияющие дыры, какой-то длинный блестящий инструмент в руке…

Олег отскочил от двери, сорвал трубку с телефонного аппарата, чтобы вызвать милицию, но вместо 02 набрал почему-то 1001. Трубка мертво молчала.

В замке заскрежетал ключ, и чудовище вошло в комнату. Олег в ужасе сжался в кресле, а человечек стал увеличиваться в росте, поглощая весь кислород в комнате.

– Оле-е-ег, – простонало чудовище.

Мальцев задыхался. Он чувствовал, что самое страшное из происходящего не явление монстра, а эта его способность вытягивать из воздуха кислород без остатка.

Он не настоящий, мелькнуло у Олега, его не существует. Но тогда почему нечем дышать?!

Лишь отчаянное усилие воли помогло Мальцеву проснуться, вырваться из объятий кошмара. Он открыл глаза – на этот раз действительно открыл их – и сразу сел на кровати. Полной грудью он вдыхал восхитительный прохладный воздух, радуясь каждому глотку.

В комнате не было полной темноты. Интимно светился ночник, укрепленный на стене у изголовья кровати. Маленькие электронные часы (на тумбочке, а не на потолке!) показывали три пятнадцать. Как ни ужасен был посетивший Мальцева сон, эйфория от возвращения в реальность быстро испарилась, поскольку эта реальность носила имя Фоксхол.

– Оле-е-ег, – послышался тихий зов откуда-то из глубины большой спальни.

Мальцев вздрогнул. Чудовище здесь?! Неужели ему только кажется, что он проснулся, и кошмар продолжается?

Но это было не чудовище (по крайней мене, не то чудовище, что привиделось во сне). К Олегу шагнула женщина в темно-лиловом обтягивающем брючном костюме, с рассыпавшимися по плечам светлыми волосами. В полумраке Мальцев плохо разглядел ее лицо, но заметил наличие многослойной косметики, очень ярко накрашенные губы (ну, это трудно было не заметить), подведенные черным и синим глаза.

Женщина прижала палец к губам, призывая к молчанию (вернее, слегка приложила палец, чтобы не стереть помаду), и тут Мальцев узнал ее. Валентина Алексеевна Лаухина, министр культуры. «Интересно, – подумал Олег. – Какого черта эта местная госпожа Фурцева делает ночью в моей спальне?»

Лаухина махнула рукой, приглашая Олега следовать за собой. У него и в мыслях не было противиться. Он не знал правил игры, принятых в Фоксхоле, но не собирался упускать шанс получить какую-то информацию. Ведь не убивать его поведут. Если бы они хотели это сделать, к чему городить огород?

Коль скоро Олег не раздевался, ему и одеваться не потребовалось. Он встал, Лаухина взяла его за руку и потянула к двери в дальнем углу спальни, скрытой за шкафом. Спиральная лестница вела круто вниз.

– Куда мы идем? – не выдержав, шепнул Олег.

– Тихо…

– Здесь что, подслушивают?

– Кому ты нужен, дурачок… А все-таки мало ли… Бывают, знаешь ли, случайные свидетели…

Они вышли не на улицу, а в парк через дверцу, обитую жестяным листом. Лаухина вела Мальцева извилистыми тропинками в тени деревьев, подальше от фонарей. В сердце Олега зародилась тайная надежда. А если в Фоксхоле зреет заговор против врагов цивилизации и Лаухина в нем участвует? Опасается же она кого-то…

Миновав несколько калиток в низких заборчиках, Лаухина и Мальцев оказались перед стеной дома, значительно превосходящего по размерам тот, что предоставили Олегу. Лаухина открыла дверь ключом и проводила Мальцева в громадную комнату, где пылал огонь в камине, отбрасывая оранжевые пляшущие отсветы на толстый мохнатый ковер, в котором ноги утопали до щиколоток. Все окна были занавешены плотными шторами. У стены стоял роскошный диван, рядом с ним два кресла и столик, инкрустированный красным деревом.

– Здесь можно говорить громко, – сказала Лаухина и выпустила наконец руку Олега. – Располагайся, послушай пока музыку, вон там журналы. Я сейчас приду.

Она взмахнула пультом дистанционного управления стереосистемы «Сони». Негромко, с превосходным качеством зазвучала сентиментальная мелодия, украшенная руладами саксофона. Лаухина скрылась под сводами декоративной арки.

Ее не было довольно долго. В тоскливом ожидании Олег слонялся по комнате, потом машинально взял один из журналов и перелистал. Его удивило не столько то, что журнал оказался порнографическим, сколько изображенные в нем забавы. Например, на одной серии черно-белых фотографий девочка лет тринадцати с затуманенным взором совокуплялась различными способами с доберман-пинчером. На другой три татуированные девушки играли с членом шотландского пони, то облизывая его, то засовывая меж пухлых грудей. Третья серия представляла сексуальную оргию детей лет семи-десяти на природе – мальчики выстраивали девочек на четвереньках и пытались произвести с ними соответствующие действия, потом раскладывали тех же девочек на каких-то лавках.

– Вот это да, – вслух произнес Мальцев. – Похоже, министерство культуры Фоксхола серьезно озабочено миссией пропаганды высокого искусства…

Он положил журнал на прежнее место и уселся в кресло. Вошла Лаухина с подносом в руках. На ней был полупрозрачный халатик, распахнутый на груди и не скрывающий красного кружевного бюстгальтера, а также пристегнутые к поясу красные чулки и красные туфли на шпильках. Насколько Мальцев мог прозревать сквозь дымчатую ткань халата, трусиков на ней не было.