Небо над Дарджилингом - Фосселер Николь. Страница 12

С этими словами он поцеловал ее в лоб и покинул комнату так же внезапно, как и вошел.Ноги Хелены подкосились. «Я не могу, – подумала она, со вздохом опускаясь на пол. – Больше я не выдержу ни дня».

Сигаретный дым извивался белыми завитками, медленно рассеиваясь под тяжелым бархатным пологом. Высокие своды балдахина из темного дерева мерцали латунной отделкой, беспорядочно разбросанные подушки и скомканные покрывала свидетельствовали о продолжительной любовной борьбе.

Леди Ирен Фитцуильям тихо вздохнула, прижавшись щекой к груди темноволосого любовника. Она слушала, как успокаивается его сердце, такое страстное и в то же время холодное, то самое, за обладание которым она была готова отдать все.

Она заглянула в его черные глаза. Этот человек оставался для нее загадкой, несмотря на все те часы интимной близости, которые он дарил ей в промежутках между месяцами разлуки. Сейчас он смотрел в никуда, и Ирен почувствовала, как ее захлестывает волна ревности. Он ненавидел, когда интересовались его мыслями, и поэтому Ирен молчала, хотя и знала, что не единственная пользуется его благосклонностью. Это был секрет Полишинеля, однако всем заинтересованным сторонам хватало такта не замечать друг друга. При этом каждая воображала, что именно она и есть нечто особенное, пробуждающее в нем не только плотскую страсть.

Ирен погасила сигарету в блюдце, стоявшем на ночном столике возле кровати, и высвободилась из объятий любовника. Когда он встал, она стала мерзнуть, хотя за несколько минут до этого, казалось, таяла от жары. Ирен завернулась в покрывало. Ее стройное тело еще болело и горело от его ласк и собственной только что утихшей страсти, которую он один мог разбудить в ней и о возможности которой она не подозревала до того, как познакомилась с ним.

Даже голый, Ян Невилл был исполнен достоинства, которым ни в коей мере не обладал ее обрюзгший супруг. Как ни была удовлетворена Ирен, какой усталой она себя ни чувствовала, но при виде мускулистого мужского тела лицо ее снова загорелось желанием. Она ненавидела власть, которую имел над ней этот человек, и в то же время упивалась ею. Ирен с болью в глазах наблюдала, как он одевается, подбирая штаны и рубаху, в спешке брошенные на пол пару часов назад.

– Ты долго пробыл в Корнуолле, – заметила она, чтобы хоть ненадолго задержать его разговором.

– Достаточно для того, чтобы там жениться, – отвечал Невилл, повязывая перед зеркалом галстук.

Некоторое время она молчала, словно оглушенная его словами, а потом сглотнула, пытаясь смягчить внезапно пересохшее горло.

– Ты… женился?

Ирен хотела, чтобы это прозвучало, как шутка, но получилось вымученно.

– Ты же знаешь, я всегда готов к новым приключениям.

Невилл довольно подергал узел на галстуке.

Лицо Ирен вспыхнуло жгучей ревностью с примесью любопытства. Что за женщина прибрала к рукам лучшего любовника между Плимутом и Калькуттой, сирена или мадонна? И что есть в ней такого, чего нет во всех остальных?

– Кто она?

Невилл поймал в зеркале ее взгляд, и его лицо приняло задумчивое, чуть озорное выражение. Он еще раз поправил галстук.

– Честно говоря, я сам пока не знаю, – отвечал он. – Почти ребенок. Худая, упрямая, неловкая. Ни манер, ни образования, но гарцует как черт! Большего я тебе пока сказать не могу.

Ирен охватила ярость.

– И ты уже… гарцевал на ней? Как она?

Ян Невилл обернулся.

– Твоя пошлость несносна.

Леди Ирен прикусила губу. Потом кокетливо склонила голову набок, пытаясь сгладить оплошность, и насмешливо сдвинула тонкие брови.

– Ты и бедная девушка с побережья?

– Твои шутки омерзительны.

Повисла напряженная пауза.

– И ты… любишь ее? – выдавила из себя Ирен.

– Не говори глупостей, – ответил Невилл, застегивая жилет.

Внезапно она почувствовала жалость к неизвестной сопернице. Молодая, неопытная девочка, какая жизнь ждет ее с этим бесчувственным и расчетливым набобом? Как счастлива Ирен, избежавшая этой участи!

– Ты – дьявол, Ян Невилл. У тебя нет сердца, – проговорила она, глядя на белую простыню.

– До сих пор его отсутствие мне не мешало.

Некоторое время она наблюдала, как он отряхивает жилет, сдувая с него последние пылинки, а потом схватила с ночного столика хрустальную фигурку и изо всех сил запустила ею в Невилла.

– Убирайся вон, сукин сын!

Зеркало разлетелось на тысячу осколков. Ирен прицелилась хорошо, но Невилл оказался проворнее и успел увернуться. Он схватил сюртук и поспешил к выходу.

– Твоя склонность все драматизировать невыносима. Прибереги слезы для своего лорда. От него ты добьешься этим чего угодно.

Взявшись за дверную ручку, Невилл еще раз обернулся и отвесил легкий поклон.

– Прощайте, леди Фитцуильям.Ирен перевела взгляд на зеркало, от которого остался один застрявший в раме осколок. В нем отражалось ее опухшее лицо, все еще красивое, но будто постаревшее сразу на несколько лет, и растрепанные темные волосы. Через все отражение проходила черная трещина, при виде которой Ирен повалилась на кровать и разразилась новым приступом рыданий. В этот миг внизу хлопнула входная дверь.

6

Целыми днями Хелена, как лунатик, слонялась по огромному дому, Джейсон пыхтел над книгами, а Маргарет коротала время, сплетничая с портнихами и шляпницами. Хелена давно потеряла счет дням и не смогла бы ответить, сколько времени живет здесь, месяц или неделю. За исключением бесед об Индии с Моханом Тайидом, у нее не было здесь ни дел, ни развлечений. Лондона она почти не видела, но и не имела никакого желания выезжать в город. Иногда она чувствовала себя призраком, неприкаянной душой, не обретшей покоя ни в том, ни в этом мире.

Она носила платье из темного шелка – как легкий намек на траур, в котором ей все еще полагалось пребывать. Сшитое по последней моде, оно облегало фигуру и оканчивалось небольшим шлейфом, шелестевшим при малейшем движении. Корсет, который Маргарет с каждым днем затягивала все туже, заставлял Хелену держаться прямо, но это не причиняло ей никаких неудобств. В ней как будто умерли все чувства, кроме того, что захлестнуло ее в тот вечер, когда Невилл впервые вошел в ее спальню. Хелена до сих пор помнила исходивший от его тела жар, так не вязавшийся с его холодной натурой. Потом он отправился в свою комнату, а Хелена легла, лишь только его шаги стихли в конце коридора. Всю ночь она ворочалась с боку на бок и только под утро погрузилась в тяжелый сон.

За завтраком Невилл был сдержан, как всегда, и простился с нею мимолетным поцелуем в щеку, прежде чем отправиться по делам, которые редко отпускали его раньше полуночи.

В гостиной, оформленной в темно-синих и серебристых тонах, Хелене бросилась в глаза газета на журнальном столике. Она была аккуратно свернута и положена среди прочих бумаг и книг, словно специально, так, что в глаза бросались черные буквы заголовка: «Некрологи». «Сэр Генри Ричард Томас Клайдон, родившийся 23 сентября 1821 года в поместье «Оксли», скончался 17 ноября 1876 года… несчастный случай… выдающиеся заслуги перед родиной… оставил жену леди Софию Дафну Клайдон и детей: дочь мисс Амелию Софию Филиппу и сына мистера Аластера Генри Филиппа… Погребение состоится…»

Хелена опустила газету. «Несчастный случай», – пробормотала она.

– Ужасно, не правда ли?

Хелена обернулась. В комнату, как всегда бесшумно, вошел Ян Невилл, неизменно элегантный, в жемчужно-сером костюме с голубым жилетом. Его глаза блестели, как будто обсуждение трагического известия доставляло ему особенное удовольствие.

Невилл подошел к камину, взял сигару из шкатулки, инкрустированной ценными породами дерева, и задумчиво закурил, бросив спичку в огонь.

– Действительно несчастье, – произнес он, сделав несколько затяжек. – Имение, доведенное до разорения бесхозяйственностью владельцев, в бесперспективном, с экономической точки зрения, уголке Англии. Потом эта идея прибыльного вложения денег… Разумеется, банк потребовал дом и земли в качестве залога. И вот теперь, когда дело не выгорело, сотни фунтов буквально обратились в дым… – Он залюбовался поднимающимися с конца сигары белыми кольцами, откинул голову на спинку кресла и положил вытянутые ноги на столик. – И теперь эти бесплодные пустоши вместе с огромным домом принадлежат банку. Семья пакует вещи. А бывшему владельцу не остается другого достойного выхода, кроме классического несчастного случая во время чистки оружия. И это после стольких лет службы в армии! Действительно трагично.